Infinitum

Infinitum

В свете фонаря Робб отыскал скважину, всунул ключ и провернул три раза против часовой. После опустил сетку, пристегнув ее на замки к раме. Снег валил большими хлопьями, оседая очень медленно. Где-то вдалеке прозвучала сирена и тут же утихла. Робб встал на ноги: «Прачечные услуги». Вывеска зияла желтым. Робб не любил желтый. Робб вообще ничего не любил в этой жизни. Ну, почти ничего…

Он стряхнул налипшие на складках его куртки снежные кристаллы и бодрым шагом направился на запад от прачечной. Кварталов десять по прямой и еще столько же по диагонали. Обшарпанные серые стены подвального помещения, до которого Робб все же добрался в этот холодный вечер, давили на него всей массой своей тоски и безысходности. Однако это было именно то место, куда Робб ходил с большим удовольствием. Ему просто необходимо было это чувство клаустрофобии, нагнетаемой общей обстановкой замкнутости. И этот запах. Запах пота, сырости и нагретого пластика. Коридор с каждым разом казался все роднее и роднее всего, что было у Робба на данный момент. Дверь в конце по правую сторону – вход в нирвану, в Рай, что был наградой после очередного рутинного дня. Стук, открывшееся окошко. Кто-то что-то спросил у Робба, Робб кому-то что-то ответил – дверь отворилась, заскрипев своей тяжестью.

Тусклый свет, лившийся из мерцающих потолочных ламп, придавал объемности и без того не малому помещению, скрывая самые потаенные его углы от взоров любопытных глаз. На полу, на ржавых койках, кое-где опершись на стены, лежали тела. Тела таких же, как и Робб, людей, тонувших в своих грезах от серости монотонных дней. Кто-то трогал воображаемое в воздухе что-то, кто-то издавал стоны наслаждения, кто-то просто пускал пену изо рта. От тел змеиными линиями по полу и вдоль колонн тянулись провода, уходившие наверх, в потолок. Тянулись от шлемов, надетых на голову безумцев, от их предплечий, исходя из плоти длинными засаленными штырями. Любимый запах, так привычный постоянному посетителю, тут лишь усилился. Робб подошел к человеку или человек подошел к Роббу – по сути, это было не так важно. Важно лишь то, что посреди всех этих бедняг, коим являлся и Робб, погруженных в мир грез, словно в тюремную камеру, человек не был подключен к шлему, из его тела не тянулись бесконечные змеиные хвосты, его разум не был затуманен несбывшимися мечтами и надеждами, воплотившимися в реальность лишь в его сознании. По крайней мере пока.

Робб протянул кредиты, и человек их взял.

- Сколько? – взгляд из-подо лба впился ожиданием в Робба.

И Робб ответил. Глаза человека расширились от удивления, где-то в глубине них проскользнул страх. Но чувства не значили ничего. Чувства - лишь древний инстинкт. Чувства – аппендикс - ставшие такими же ненужными за истечением времени. Чувства стали тем очередным, что человек научился своевременно стимулировать. Вот она эволюция. И страх в глазах пропал так же быстро, как и появился, а за ним и удивление спало на нет.

Рука человека протянулась в сторону, указав направление. Робб уселся на кушетку, что сразу заныла под тяжестью костей. Шлем весил добрых пару килограмм. От него исходила вонь человеческих волос и времени, но Роббу было плевать. Он пришел сюда не за этим, а значит это его не должно было волновать. На соседней кушетке кто-то пронзительно застонал. Робб посмотрел в его сторону. Взору открылось полусогнутое ссохшееся тело, спавшее боком на спинку нар и закатившее глаза в агонии наслаждения. Грудь его ритмично и быстро то вздымалась вверх, то опускалась. Еще с полминуты и вовсе перестала трепыхаться. Последний стон вернул безжизненные зрачки на прежнее место. Изо рта пошла пена. Робб ничего не сделал. Просто отвернулся. Он знал, что сейчас бедолаге что-то вколют, и тот очнется. И погрузится в мир сновидений. Снова. И все будет как раньше. Клиенту тут никто не даст «уйти».

Казавшееся прозрачным с наружи забрало изнутри не пропускало и толику света. Нутро шлема сдавило теменную. Шейные позвонки тут же почувствовали нагрузку. Руки пронзило холодом стальных штырей. Робб оперся. Яркостью резко ударило в глаза, отозвавшись болью в висках. Рот приоткрылся, показалась капа с налетом слюнных пузырей.

Робб увидел день, яркий, что во снах. Здания стройными пиками вырывались из белых облаков и, казалось, тянулись вверх, что было мочи. Солнце, свежий воздух. Робб увидел и ее. Она стояла, облокотившись на перила, и смотрела вниз. Сто с лишним этажей вниз до вечного тумана. Она не боялась высоты. Столь очевидный вывод. А вот у него перехватывало дух от такого зрелища. Но оторванный от представшего вида взгляд ее ярко-голубых глаз и нежная улыбка успокаивали его. Сердце набирало прежний ритм, лицо румянцем скинуло бледную маску. Он улыбнулся ей в ответ.

Она поманила его, и он поддался. Все ближе и ближе к краю. Ух ты! Голова закружилась. Робб вцепился мертвой хваткой в опоры и засмеялся. Засмеялась и она. Они еще долго стояли там, наверху, радуясь каждой минуте. Жаль, что это была лишь крыша. Жаль, что скоро надо уходить. Чудный день!

Бутылка распитого вина, разговоры, длившиеся всю ночь. Шепот, шорох, смешки, тепло дыхания.

Светодиодные лампы включились как по часам, ознаменовав утро. То же за окном. Они были там, куда солнечный свет не проникал. И сразу стало как-то холодно и не по себе. Магия растаяла с темнотой. Ушла и она. Робб хотел бы увидеть ее еще раз, но жизнь распорядилась иначе. Остались лишь воспоминания. В тот момент что-то повернулось у него внутри. Дни пошли своим чередом. Долгие, одинокие. Рутина серым одеялом накрывала их. Робб не спал. Не мог. Оттого время растянулось до бесконечности, и лишь свет ламп добросовестно обозначал промежутки. День, ночь…

Решение было. Оно пришло так сразу, как того затребовал его разум. Отключив все моющие позиции, Робб подбил кассу и заблокировал лоток отпечатком пальца. В заднем кармане потертых джинсов лежала ее фотокарточка. Он взглянул еще раз на горячо любимый кадр. Слеза скатилась по грубой пористой щеке.