Испытание гордости. Возлюбленная юга

Глава 18.

После произошедшего выходить из гнезда лишний раз не хотелось. Не потому, что я испугалась и вновь решила замкнуться в себе. Совсем нет. Просто подумала, что лучше уж буду расходовать силу на знания и практику магии, чем на глупые гадания. Фельида, похоже, уловив настрой, выразительно хмыкнула, завидев меня с кипой книг, но говорить ничего не стала. Хотя её взгляд был лучше любых слов. Насмешка.

С каждым новым занятием Равен всё спокойнее и спокойнее относился к происходящему. Как-то раз даже встал рядом с собой, призвав воду, показывая как создавать хлысты и пару заклинаний для обороны. И хоть насилие я не приветствовала, последовательность действий всё же заучила. После года проживания на южных землях, мне смутно представлялось, что здесь могло не пригодиться.

Посещения экс-адмиралом столицы не прекратились, наоборот, теперь он задерживался там дольше обычного, приезжая лишь к обеду. Утренние тренировки я проводила самостоятельно. Фельида же ездить с ним перестала, как и сидеть в поместье. Практически всё свободное время она проводила либо за прогулкой по парку, либо уезжала в ближайший город.

За этот, казалось бы, небольшой промежуток времени я прикипела душой к гнезду.

Несмотря на отчуждённость и гнетущую атмосферу, дом был безопасным. И если в поместье МакАлистер я не чувствовала себя защищённой, отчасти из-за его хозяйки, то здесь могла не оглядываться назад и не бояться, что кто-то подсыплет яду. Даже к пристальному взгляду смогла привыкнуть, хотя иной раз он и заставал врасплох, например, в зале.

Однако подобное затишье длилось недолго. Как-то раз, после очередной своей вылазки, Равен вернулся мрачным. Не обратив внимания на требовательный вопрос супруги, он направился ко мне, отдав письмо. Не успела я взять белоснежный конверт в руки, как сердце предательски замерло. Для закрепления использовался воск с имперской печатью.

Письмо открывала аккуратно, доставая сложенный вдвое лист, края которого были присыпаны серебром. Читала внимательно, с каждой секундой всё больше и больше хмурясь. Под конец так и вовсе отложила лист на стол, и его тут же перехватила Фельида. Отчуждённость, похоже, не шла ей на пользу, отобрав даже базовые манеры приличия. Впрочем, против я не была.

— Они серьёзно приглашают вас обратно во дворец? — дочитав, иронично поинтересовалась леди Фейнзизс, отдавая лист в руки экс-адмирала. — Со всей моей любовью к императору, его поведение крайне странное. Разве придворные обрадуются, завидев нас, практически открытых оппозиционеров, во дворце? — последнее было обращено к лорду, который, как раз, закончил читать.

— Бал весны — важное мероприятие. Соберётся вся высшая аристократия, и будет крайне странно, если на него не пригласят супругу Его Величества и меня, как одного из представителей этой самой аристократии, — задумчиво произнёс Равен. Видимо, он единственный, кого ничуть не удивила данная бумага.

— Но тебя же не выделили в приглашении, — продолжала упрямиться Фельида. — Там написано, что ожидают Её Высочество и её свиту. Ни слова о каком-то там лорде Фейнзизсе.

— Каком-то? Дорогая, я, между прочим, могу на трон претендовать.

— Да-а? Я и вижу, как ты на него претендуешь, дорогой, — язвительно протянула в ответ леди Фейнзизс. — Так претендуешь, что тебя выкинули из дворца, как пса ободранного, и знать в глаза не хотели, пока им Её Величество не понадобилось.

— А вот твой острый язычок следовало придержать при себе, ле-еди, могу ведь и откусить в следующий раз, — игриво улыбнулся Равен, сделав многозначительный шаг в сторону девушки, положив руку на талию. Я кашлянула, отвернувшись. — Извините, Ваше Величество.

— Да ничего…

— Так, что мы будем с этим делать? — поинтересовалась Фельида. — Отказываться нельзя, оскорблять императора чревато.

— Мы поедем, — уверенно заявил лорд Фейнзизс, вновь зашуршав листом. — Приглашают нас через четыре дня. Как раз и платья вам сшить успеем, а я заодно с советом и генералами переговорю.

— А смысл, если они тебя не слышат.

— Нет, леди Фейнзизс, вы точно напрашиваетесь на то, чтобы я вас покусал.

Вздохнув, поднялась на ноги, покинув кухню. Желания слушать их заигрывания и дальше не было. Я всё ещё прибывала в шокированном состоянии. Никак не могла поверить в то, что буквально через четыре дня вновь увижу Дариана. Возможно, мне даже удастся с ним поговорить. Нет, не возможно, а с большей вероятностью. Но только теперь вот я поняла, что не знаю, как именно следовало себя с ним вести.

Я до сих пор отчётливо помнила два наших последних разговора, которые закончились не лучшим образом. Хоть губа давно зажила, гордость до сих пор болела. Но теперь же, после такого количества времени, я могла смотреть трезво на ситуацию и осознавала, что тогда сама спровоцировала лорда. Как-никак, он оставался не просто императором, а императором юга. Эмоциональным и открытым. Я же посмела надавить на его больное место, за что и поплатилась.

Но вот выход с отстранением от власти простить ему так и не смогла. Слишком больно тогда он смотрел мне в глаза, слишком сильно били его слова по самому сердцу. Но сейчас он был там, совершенно один, без какой-либо поддержки. И я вспомнила об этом каждую ночь, беззвучно смотря в потолок и шепча молитву, желая хотя бы так уберечь и защитить.

Четыре дня, которые казались мне достаточно большим сроком, пролетели в один миг. Тем же вечером, как пришло письмо, в поместье прибыла модистка из города, которая сняла с нас мерки и поинтересовалась фасоном платья. Фельида увлеклась с ней разговором часа на два, практически полностью описав платье, начиная от цвета основой юбки, заканчивая тем, где будут рюшки и какого они должны быть оттенка.

Когда же чуть пухлая женщина добралась до меня, то я излагалась сухо и по делу. Модель платья в моей голове была так же давно готова, хоть представлялась мне слабо. Модистке моё предложение не понравилось, не обращая внимания на усталость, она пустилась в спор, по большей части, из-за цвета. Однако одного выразительного взгляда хватило, чтобы поставить забывшуюся женщину на место.