История жизни герцогини

Пролог

— Охохонюшки, — с трудом поднимаясь с садовой табуретки, простонала девушка.

Ей нравилось неспешно ковыряться в земле, думая в это время обо всем на свете, но тело затекало и бастовало против подобной увлеченности. Эх, если бы Тома знала, что в ней проснется такая тяга к земле, то она пошла бы учиться на садово-паркового дизайнера, или агронома, или… Да что теперь гадать. Через месяц она будет дипломированным учителем начальных классов, и о тишине можно даже не мечтать. Ей хотелось бы устроиться учителем труда, но подружки говорят, что теперь не во всех школах есть такие уроки. Домоводство все чаще заменяют на преподавание этикета. Очень жаль, потому что в мире рукоделия нынче столько интересного!

Тамара потихоньку отвозила на компост выполотую траву, присматривала, где еще требуется довести до ума первые посадки. Особенно ей нравилось украшать булыжниками края клумб. Она с удовольствием брала в руки гладкие камни, рассматривала их рисунок, укладывала в ряд.

Родители у Томы молодцы. Купили землю в получасе от города, поставили крошечный домик. Летом планировали прямо отсюда ездить на работу, а доча их «одна поживет в квартире, может, личную жизнь наладит». Так решили на семейном совете. Семья была не богата, но на дачку скопили, а там дальше как бог даст. Может, со временем дачу в зимний домик перестроят.

Тома, возвращаясь с тележкой за следующей кучей травы, нервно оглянулась. Ей показалось, что кто-то плачет. Она походила по участку, посмотрела по сторонам, но никого не нашла.

Девушка продолжила наводить порядок, убрала инструмент, помыла руки и села на новенькие качели, дожидаться обеда. Родители тоже без дела не сидели. Отец мастерил кровати, мама высаживала розы, дед красил забор, бабушка готовила на всех еду.

— Мам, не слышишь, откуда плач идет? — не выдержала Тамара раздражающих, непонятно откуда слышимых всхлипываний и горестных подвываний.

— Что? Плач? Нет, зайка, ничего не слышу, — распрямившись и покряхтывая, женщина попыталась выгнуться обратно, потирая поясницу.

— Ну как же, мам, вот сейчас, слышишь, прямо рыдает взахлеб, — начиная раздражаться, настаивала дочь.

Томина мама прислушалась и, отрицательно покачав головой, принялась распаковывать следующий саженец. Тамара поднялась с качелей и снова попыталась определить, с какой стороны она слышит плач.

«Чертовщина какая-то», — распалялась она.

— Деда, не чуешь, откуда плач детский слышится?

— Плач? Нет, никто не плачет.

— Дед, ну как же, я же не с ума сошла?

Заинтересовавшись настойчивостью дочери, мама отложила цветы и подошла к красящему забор свекру.

— Папа, как у вас дела?

— Нормально, вон внучка переполошилась, плач ребенка слышит, а я нет. Наверное, у меня давление поднялось, раз слух понизился? — озадаченно произнес крепенький мужчина лет за шестьдесят.

— Знаете, папа, я тоже не слышу, значит, это Тома переработала на солнце, — забеспокоилась женщина. — Доченька, у тебя голова не кружится?

Тамара недовольно посмотрела на маму, но прислушалась к себе. Она девушка крепкая, рослая, но, конечно, не спортсменка, могла и утомиться с непривычки. И все же…

— Я устала, но не до глюков же! — возмутилась Томка, отмахиваясь от мамы с дедом.

— Эй, кто там ревет?! — требовательно закричала она. — Что случилось, помощь нужна?!

Ответили ей с двух сторон. Баба Таня крикнула, что не откажется от посадки картошки. Сосед с другой стороны крикнул, что она может старую траву у него грабельками поскрести. Мама посмеялась над активностью соседей, а дед сплюнул, обозвав их халявщиками, Тома же резко обернулась. Помимо соседей она услышала писклявый голосок.

— А вы сможете мне помочь? — спрашивал ребенок.

Тамара дала знак родственникам, чтобы помолчали, и спросила, без крика, так как голос слышался совсем рядом:

— В чем дело? Чем я могу помочь? — Она завертела головой, стараясь понять, где скрывается малышка.

— Меня хотят отдать замуж за старика.

Тома замерла.

«Шутка?» — это первое, что мелькнуло у неё голове.

Мама и дед с подозрением смотрели на неё, не понимая с кем она говорит.

— Эй, ты где, невеста, покажись! — насмешливо спросила Тамара, решив, что её разыгрывают чьи-то спрятавшиеся дети.

— Я не могу. Я далеко, — с небольшой паузой проговорила все еще всхлипывающая девочка.

— Ну как же далеко! — возмущаясь, пробормотала Тома.

— Томочка, ты как будто с кем говоришь? — неуверенно спросила мама, ища поддержки у насупившегося свёкра.

— А вы не слышите? — сердясь, огрызнулась она.

Ей скоро устраиваться на работу учителем, а она в первой же ситуации, связанной с детской проблемой, растерялась и чувствует себя, мягко говоря, некомпетентной.

— Нет, доча. Мы с твоим дедушкой слышим только тебя.

— Так вы мне поможете? — снова раздался тоненький голосок.

— Вот! — торжествующе воскликнула Тома, повернувшись к маме с деом. — Слышите?! Какая-то девочка просит о помощи!

Родственники помотали головами.

— Люда, сходи-ка за моей благоверной, скажи, чтобы прямо сейчас пришла, — попросил дед невестку.

Она помялась, тревожно посматривая на нервничающую дочь, но побежала за свекровью на кухню.

— Дед, ты что-то знаешь? У меня проснулась какая-то наследственная болезнь?

— Погоди, Томка, не дергайся. Спроси, с кем ты имеешь честь общаться, чего надобно от тебя, ну и по обстоятельствам спрашивай, — по-деловому проинструктировал дед.

Тамара неуверенно кивнула и, чувствуя себя дура дурой, спросила:

— А с кем я говорю?

— Баронесса Шантрэ, младшая дочь графа Виндматрэ, — прогундосил ребенок на другом конце связи, и еще удалось услышать, как где-то там сморкаются.

Тома шепотом передала деду то, что услышала. Дедушка нахмурился, отложил кисть и внимательно стал следить за внучкой и ее переговорами.