История жизни герцогини

Глава 22. Нападение

В замке Амальти Элья устроилась очень хорошо. Мишель обожал их с ребенком и делал все, чтобы ей нравилось жить в родовом доме. Малыш подрастал. Славный крепкий младенец сдружил и сблизил свекровь с невесткой. Элья лучше стала понимать старую герцогиню. Та оказалась совершенно не приспособлена к светской жизни: суровая, честная, мужественная женщина, она не умела обходить острые углы и в момент первой неприятной встречи как раз загнала себя в ловушку гостеприимства и игры слов, где с разгромом проиграла приглашенным невестам. Зато когда поняла, что ее сын сделал выбор, она с удовольствием избавилась ото всех визитеров, не заботясь о своей репутации. Какими только сплетнями потом не отблагодарили ее за длительное гостеприимство гости!

В жизнь сына старая герцогиня старалась не вмешиваться, она лишь промокала глаза, видя, что он счастлив. От такого же вежливого воздержания в общении с внуком она отказалась и очень любила потетешкаться с малышом. Единственной задачей для вдовствующей леди оставалось устроить счастье младшей дочери, Катрин, но теперь как-то легче стало, когда рядом появилась разумная молодая невестка. Удивительно, но, разные по характеру, разные по возрасту, все они смогли прижиться и не мешать друг другу.

Мишель снова уехал. Последнее время ему часто приходилось покидать замок. На границе королевства, теперь уже со стороны земель Амальти, стало неспокойно. Его величество Себастиан, опасаясь укрепления Фердинанда, его дружбы с темными эльфами, решил попробовать соседа на прочность, пока еще тот находится с ним на равных позициях.

Элья, занятая малышом, проверкой бумаг, которые без конца слали управляющие, мастера, Горен и другие из столицы, не волновалась об обороноспособности замка. Чтобы во все вникнуть, потребовался бы не один месяц, к тому же барон Торнтон, оставленный герцогом вместо себя, вызывал уважение, и не было опасений, что он не учитывает что-либо.

— Ваша светлость, у вас нет никаких известий с границы? — спросила Элья, зная, что герцогине, бывает, пишут старые знакомцы.

— Нет, деточка, уже неделю, как нет ни от кого, ни одной весточки, — встревоженно глядя в окно, поделилась женщина.

— Может, нам тоже поостеречься, не открывать днем все ворота в городок, только одни?

— Со вчерашнего дня, миледи, лишь центральные ворота днем открываются, — ответил сидевший рядом барон.

— Может, вы что-нибудь слышали? — тут же поинтересовалась у него Элья, заподозрив, что, возможно, ее щадят от плохих новостей, раз она молодая мать.

— Нет, миледи, и это настораживает, — честно признался Торнтон. — Я знаю одно: войска с двух сторон стоят на границе, не двигаясь. На всякий случай я принял все меры предосторожности. Магическую защиту мы держим постоянно, ночью я увеличил количество стражников. Чужих мы подвергаем досмотру и требуем поручительства от местных жителей.

Женщины слушали, кивали, и все одно было тревожно.

Новостей не было. Количество странствующих торговцев сократилось, что тоже было плохим признаком. Барон готовился к нападению, к возможной осаде, чуя неприятности.

Все случилось неожиданно. Впрочем, так всегда и бывает. Враг присматривается, оценивает, выискивает слабые места и наносит удар. В хорошо укрепленной крепости, где руководил опытный воин, произошло предательство ущемленного в своей гордости человека, которое никто не смог предвидеть.

Поводом послужила глупая обида одного юноши, которая повлекла ужасающие последствия. Паж, который еще только готовился к принятию в рыцари, оказался уязвлен невниманием юной сестры герцога. Катрин не ответила ему на высокие чувства, которые он воспевал и лелеял в себе. Она не оценила их, не приняла всерьез, почти не заметила!

Кто знает, может быть, чувствительный юноша пережил бы свою первую любовь, но его новый взрослый друг, посвященный в переживания, горячо поддержал его. Он «пел» о величии любви и коварстве предательниц, превозносил душу, умеющую любить, и клеймил тех, кто не способен на это. Он приводил множество примеров из жизни, когда из-за таких жестоких соблазнительниц случались страшные беды!

«Они погубительницы, — нашептывал друг в уши страдающего, — они изводят честных, открытых душою настоящих мужчин, способных на великие поступки, но тихо и безвестно умирающих из-за жестокосердных от равнодушия!»

Коварные сладкоголосые речи отравили разум юноши, и, чтобы показать, как он значим, какая он важная личность, что по его желанию может все измениться, он совершил то, что ему подсказал «друг».

В чан, где готовилась еда защитников замка, он подлил врученное ему снадобье, а у ворот нарушил магический контур. Как будущему рыцарю ему многое было позволено, и никто из солдат и стражей не усомнился в его действиях, пропуская его на стену в неурочное время. Маленького изъяна в контуре хватило, чтобы появившимся в ночи вражеским магам удалось с ходу пробить магическую защиту. Стоявших у ворот стражей в один миг снесли хлынувшие в проделанную брешь отряды.

Ночью Элья проснулась от звука тревоги. Это все, что успели сделать стражи, первыми погибшие у стен. Враг быстро продвигался по коротким улочкам призамкового городка. В самом замке двери бросились закрывать слуги, тогда и выяснилось, что рыцари и воины, проживавшие в нем, лежат в казарме отравленные. Единственными защитниками здания стали барон Торнтон, владеющий магией Воды, и Элья, как маг Земли. Сильный дар Огня в семье герцогов передавался только по мужской линии.

Наспех одевшись и схватив на руки младенца, Элья, сопровождаемая встревоженной Лизой, спустилась вниз, где слышала голос отдающего команды барона.

— Барон, доложите обстановку, — потребовала она, будучи хозяйкой.

— Миледи, предательство, — коротко бросил Торнтон. — Первые противники уже у наших дверей, скоро подтянутся остальные. Защищать замок некому, почти все смертельно отравлены, кто жив, встать не могут. Надо уходить. Нам не отстоять замок.