Измена. Попаданка в жену дракона

1

— Дрянь, я сгною тебя в темнице! — от его рыка содрогнулись стены.

Массивные двери из чёрного дуба слетели с петель. В проёме застыла высокая фигура, окутанная волнами раскалённого воздуха. От его ярости плавился сам воздух.

А я... я пыталась понять, что происходит. Всего секунду назад — или целую вечность? — я спешила с работы, перебегая дорогу у торгового центра. Визг тормозов. Ослепляющий свет фар. Сердце в горле и... как я оказалась здесь? В этом странном месте, в этом чужом теле?

— Ты действительно думала, что сможешь обмануть меня? — голос мужчины был тихим, но от этого он казался ещё более холодным. Его лицо застыло в нескольких сантиметрах от её лица, взгляд тёмных глаз прожигал насквозь. — Ладно, вы подкупили оракула — это я ещё могу понять. Оракул, конечно, пытался оправдаться, — процедил он, делая шаг в комнату. По его смуглой коже пробежала золотистая чешуя. — Клялся, что действительно видел в тебе мою истинную, что взял деньги просто так... — его губы скривились в презрительной усмешке. — Но я больше не верю ни единому его слову!

Моргаю, пытаясь прийти в себя. На мне струящееся платье из лилового шёлка. Босые ноги утопают в ворсе ковра. На стенах — гобелены с драконами.

«Стоп, с ДРАКОНАМИ???»

— Вот только объясни мне, — его голос стал опасно тихим, — как вам удалось обмануть родовой камень?

Тело, в котором я оказалась заперта, дрожит. Но не от страха — от какого-то болезненного возбуждения.

— Милорд, — чужой голос вырывается из моих губ. — Пожалуйста, дайте мне еще немного времени! Цветок должен распуститься! Может, он просто медлит...

— Медлит?! — его хохот больше похож на рык. — Четыре дня, Аврора! Четыре проклятых дня прошло после свадьбы! Три ночи я делил с тобой постель! — по его шее поползла чешуя. — Цветок истинности должен был появиться сразу после свадьбы! А если нет — то хотя бы после первой ночи!

— Но родовой камень... — голос срывается. — Он ведь подтвердил...

— Молчать! — от его рева задрожали стёкла. — Как?! Как ты обманула древнюю магию?!

Он делает еще шаг, и я вижу, как его глаза наливаются золотом от ярости.

— Милорд, умоляю! — тело, которым я не управляю, падает перед ним на колени. — Я люблю вас! Больше жизни люблю! Может, камень увидел эту любовь? Может...

— Лживая дрянь! — он отшвыривает нас прочь. Ваза с лилиями разбивается вдребезги. — Твои родители уже признались! — он надвигается на меня, и каждый его шаг оставляет на ковре дымящиеся следы. — Пятьсот золотых! — его смех похож на рычание. — Вот цена твоей лжи! Но даже продажный оракул не смог объяснить, как вы обманули родовой камень!

— СТРАЖА!

Его рык сотрясает сами основы замка. В распахнутые окна врывается ветер, разнося по комнате лепестки лилий. Они кружатся в раскаленном воздухе, чернеют по краям и осыпаются пеплом.

Двое стражников появляются в проёме, бледные как смерть. Они стараются не смотреть на своего лорда, который почти обезумел от ярости.

— В темницу её! — его когти оставляют дымящиеся борозды на каменной стене. — А когда вынесут приговор, отправишься вслед за родителями на рудники. Посмотрим, как твои нежные ручки справятся с киркой. А может... — его усмешка обнажает удлинившиеся клыки, — ты выберешь другой способ заработать на кусок хлеба? Грязным рудокопам всегда нужны... развлечения.

— Милорд! — она отбивается от стражников с неожиданной силой. — Прошу, поверьте! Я ваша истинная! Просто цветок...

— Увести! — рычит он, и по его рукам пробегает новая волна чешуи. — И если хоть кто-то приблизится к её камере без моего приказа, он отправится следом!

Стражники волокут меня прочь. Я чувствую, как немеют мои руки от их железной хватки, как каждый шаг отдаётся болью во всём теле после удара о стену. Но Аврора... она словно не замечает боли. Её крики эхом разносятся по коридорам: — Я люблю вас! Только вас! С первого взгляда!

Мы спускаемся всё ниже и ниже. С каждым пролётом лестницы воздух становится холоднее и влажнее. Роскошные гобелены сменяются голым камнем, покрытым плесенью. Витражные окна уступают место узким бойницам, а затем исчезают и они — остаётся только тьма, разгоняемая редкими факелами.

Шелковое платье цепляется за неровности стен, рвется с влажным треском. Босые ноги скользят по заплесневелым ступеням. Я чувствую, как острые края камней режут кожу, но даже эта боль кажется далекой, нереальной — как и все происходящее.

Спуск кажется бесконечным. Становится всё холоднее. Капли воды, стекающие по стенам, оставляют на камне известковые потёки, похожие на застывшие слёзы. Где-то вдалеке слышится капель — размеренная, зловещая, отсчитывающая секунды нашего падения в эту бездну.

Наконец коридор выравнивается. Темницы здесь больше похожи на звериные клетки — толстые прутья решёток глубоко уходят в камень.

Лязг ключей. Скрип проржавевших петель. Меня швыряют в угол камеры на гнилую солому. В нос ударяет запах плесени и разложения. Решётка захлопывается с грохотом, эхом отражающимся от сводчатого потолка.

И только когда шаги стражников затихают... рыдания Авроры прекращаются. Как по щелчку пальцев. Она медленно выпрямляется, несмотря на боль от ушибов. Дрожащая рука скользит в потайной карман, чудом уцелевший в разорванном платье.

— Ничего, — шепчет она, доставая маленький пузырек с мутной жидкостью. В тусклом свете единственного факела за решеткой зелье переливается перламутром. — Ничего-ничего. Я все предусмотрела...

«Что ты делаешь?!» — кричу я в её голове. Но кто услышит чужой голос?

— Скоро, — она зубами срывает пробку, — я понесу твоего ребёнка. И тогда... — её губы изгибаются в улыбке, от которой у меня мурашки по коже, даже несмотря на лихорадочный жар её тела, — ты не сможешь от меня избавиться. Никогда.

Она залпом выпивает содержимое. Перламутровая капля стекает по подбородку, падает на разорванный шелк, оставляя светящийся след. В полумраке камеры он кажется змейкой, ползущей по ткани.