Как Я Не Стал Зимним Рыбаком

Мобила была заведена на полшестого утра, ясно понималось, что выспаться не удастся. Минул целый год с того момента, как я не хожу на службу, а веду, праздную жизнь маргинала оторванного от каких либо корней. Переставив будильник на семь, мне удалось провести сладкие утренние тридцать минут в постельке. Наконец усилием воли я столкнул жену с кровати, вежливо предложив ей сфарганить мне в дорогу, хотя бы дешевых макарон. Супруга и в прошлой жизни вставала на час, полтора позже меня, а в этот год безработицы мотивация просыпаться рано резко сократилась. Она неохотно сготовила слипшейся лапши, залила ее томатом и впендюрила в семисотграммовую банку.

Я надел на себя своего и чужого тряпья, насыпал заварки в пластиковую бутылку из-под какого-то украинского пива, добавил чуть сахару и упаковал все, в защитного цвета, пионерский рюкзачок. Утро выдалось морозным и струи пара, что искусно выдувались мною в воздух, клубились, счастливо исчезая в февральском сумраке.

Мой товарищ утверждал, что к восьми утра будет непременно ждать меня полностью готовым, и, что лед обязательно встанет. Я знал Димаба достаточно хорошо, но все равно попался на его провокацию. Суть этого легкого обмана, о, котором сам Димаб, наверное, и не подозревал, была в том, что ни в какие восемь часов готовности номер один не наблюдалось. Товарищ мотался из одной комнаты в другую, о чем - то бубнил, надувал шины велосипеда, собирал вечнотяжелые рюкзаки, прятал коробку с опарышами в моем кармане (дабы не замерзли) и нисколько не торопился. В целом, я как всегда оказался излишне педантичен. Димаб перемешивал свои сборы рыбацкими баснями и былями, а я листал глянцевый журнал, посвященный электрогитарам. Рядом стояла толстенный кусок дерева - краснюка, на котором карандашом года два назад были нанесены контуры будущее музыкального инструмента. Только спустя час, выпив кружку максимально крепкого чая без сахара (Димаб пил отвар каких - то там подозрительных корней) мы выехали на своих металлических двухколесных конях на рыбалку. На этот раз оба велосипеда были направлены по новому маршруту, проложенному моим товарищем только что (я так думаю, что спонтанно). Путь оказался и вправду более удобным, нежели прежние. Дело портил только встречный, обжигающий холодом северо-восточный ветер. Но новые подшипники и свежий солидол, внедренный мною внутрь машины, делал поездку приятной, чего не скажешь о мучениях Димаба. Его двухколесник устал еще в прошлом году, а кардинально лечить его не было денег. Мимо скользила степь, перелески, пруды и сухой ковыль. Дорога в эту относительно теплую зиму была отличной, разочарование явилось совсем по другому поводу. Проехав около получаса, порядочно вспотев, не смотря на мороз, мы выехали к объекту наших посягательств.

Выяснилось, что лед на Водокачке стал только сегодня ночью и в толщине своей составлял не больше полутора сантиметра. Стало ясно, что все те продолжительные вчерашние речи об обязательном ледоставе толщиной в пять дюймов - блеф. Даже легкого, худощавого Димаба, лед не держал. Разумеется, я и не стал спускался трещать хрупким, зимним стеклом, а, сделав пару снимков, поворотил коня к другому водоему. Помчались мы туда, где рыбных запасов по определению было мало, зато воды в твердом агрегатном состоянии предостаточно. Осуществив крюк, мы приехали на небольшую речку, сбросили рюкзаки, и мой товарищ торжественно вышел на лед. Даже под ним твердь потрескивала, но он решительно вытащил коловорот (он же бур) и давай дырявить блестящую поверхность новорожденного льда! Моя задача заключалась в том, что бы с шумовкой обходить дефлорированные лунки и отбрасывать крошки льда с водной поверхности и по диаметру отверстия. Треск подо мной оказался серьезным, я серьезно начал задумываться над тем, что бы похудеть килограммов, по меньшей мере, на двадцать. Первые пятнадцать минут на речке с лихвой наполнили мою кровь адреналином. Я, урожденный сибиряк, давно находился в состоянии разлуки с настоящей зимой, позабыл ледяные ощущения и теперь вдосталь наслаждался ими (с того, правда, момента, когда перестал всерьез бояться провалиться). Сквозь прозрачность замерзшей воды мы заметили мириады малька и это были явные признаки присутствия рыбы. Мне лично не верилось, что при таком обилии корма, какой - то хищник задумается интересоваться нашими побрякушками, нацепленными на леску. Преодолевая инстинкт самосохранения, я ходил от лунки к лунке и эротично подергивал короткую, но все ж телескопическую палочку, имитирующую удилище. «Туда - сюда обратно» продолжалось минут сорок. Кроме явно заинтересованного малька мы так никого и не увидели. Энтузиазма у Димаба от второй на день неудачи не стало меньше, и мы поехали чуть подальше, на то место, где он оторвал на камышах свой любимый воблер. Место оказалось жутким в виду того, что сразу у зловредных камышей начиналась едва замерзшая полынья. Воблер оказался дороже и Димаб, этакий Иисус в зимнем снаряжении поперся к камышам. Он достаточно быстро нашел сухой тростник, на котором сохранился кусок оборванной им лески, что уходила вглубь. Еще минут десять я с интересом наблюдал, как мой товарищ при помощи складного ножа, тлетворно потрескивая зеркалом реки, вырубает воблер из зимнего плена. Мне было любопытно делать ставки, на предмет, искупается Димаб или нет. Нет же, вырубив зеленое тельце искусственной приманки, он счастливый вышел ко мне и мы покатились на то место, где по его определению оставались не тронутые ни кем толщи мирной белорыбицы. «Хищник сегодня болеет», - уверенно заявил Димаб, потому и не клюет.

Тем временем мороз крепчал, настойчиво хотелось домой на праздник к стаканчику водки с колбасой. А неутомимый рыбак все сверлил и сверлил лед, предоставив мне лунки на белом (более крепком льду). Только к концу второго часа в моей лунке я выявил первую поклевку. По коже прошелся приятный ток, и ощущение холода как не бывало! Но это оказалось заманухой! Мой товарищ на самом деле был тоже удивлен результатами рыбалки, но твердил, что к сумеркам клев обязательно откроется. Я ему не верил и думал о водке, зажженном камине и кубинской сигаре (о сигаре не знаю, почему думал, так наверно, для экзотики, я ведь не курю). Он пошел на самый тонкий лед, вырубил еще три лунки, прикормил и в последнем отверстии таки вытянул рыбку! Она запрыгала по льду. Видно было, невооруженным взглядом как ее меленькое тельце застывает на таком то морозяке. Я злился, а Димаб вытащил еще две красноперки, или как ее называет мой родственник, красноперцы. Жена мучила мобилу рингтоном "Зима в Простоквашино", заявляя, что нет возможности ждать нас и, что стол практически накрыт, а я мерз, кивал удочкой и облизывал леску, освобождая ее от намерзающей воды. Милостивый Димаб уступил единственную на сегодня рабочую лунку, и я там неожиданно для себя увидел поклевку и вскоре вытянул меленькую плотву. Далее дело не заладилось. Приехали на "Ниве" чудо - рыбаки подолбили вокруг нас лед, поматерились и уехали ни с чем. Смеркалось, я вышел на берег, негнущимися пальцами из рюкзака товарища вытянул термос, выпил уже еле теплый чай и стал расхаживать по берегу, явно показывая Димабу, что на лед больше не спущусь. Тот не выдержал, мы собрались, побросав в карманы улов, поехали домой. А там как водится водочка с мороза и вкусный хавчик.
Утром меня разбудил зловещий звук мобильного телефона. Так звучали у меня напоминания! Я еще не отошел от сна и не помнил, что за встречу я назначил на семь утра. Посмотрев на монитор, я прочел на нем емкое слово "САЛО" и вспомнил, что самым простым, дешевым, и, главное, необходимым на льду будущей рыбалки обедом станет указанный предмет, который я должен был стянуть у тестя из холодильника. Жизнь продолжалась!