Как завести корейца: Гайд

ГЛАВА 1. Вы решили завести корейца

Лисса с трудом открыла один глаз, потом другой и тут же поморщилась. Она спала бы и дальше, если бы на лицо не упал тонкий назойливый луч, прорвавшийся сквозь неплотно сходившиеся створки сломанных жалюзи в окнах в потолке. От света никак не удавалось скрыться, не разрушив идеальный одеяльный кокон. Лисса ощутила, как на лоб давит маска для сна — в форме мордашки единорога. Обычно только она спасала девушку по утрам от света. Лисса чудом не забыла надеть маску перед сном, но по злой иронии так и не надвинула ее на глаза.

— Типичная Лисса, — девушка с тяжким вздохом перевернулась и уткнулась носом в подушку. В голове все тут же закружилось по спирали, прямо как тогда, когда она еще только ложилась спать вчера ночью. Лисса ощущала себя летящей в космосе, но тело при этом было чудовищно неуклюжим и плохо слушалось.

— Ну кто устраивает корпоративы посреди недели… — простонала она. — Черт бы побрал этих азиатов.

Лисса уже несколько месяцев как устроилась в главный офис международного холдинга «N», занимавшегося продажей косметики. Их штаб-квартира находилась прямо в центре Сеула. При этом сама Лисса была далека от бьюти-сферы. Не только потому, что департамент, в котором она работала, занимался исключительно расчетами и аналитикой, но и из-за того, что Лисса практически не красилась и чувствовала себя белой вороной во всем, что касалось макияжа и ухода за кожей. Настойчивые зазывалы у дверей многих косметических бутиков вгоняли Лиссу в панику. Едва завидев их издалека, она мчалась прочь. Если она все-таки заходила в магазин, то среди бесконечных рядов баночек обычно долго крутила что-нибудь в руках, но всегда впадала в ступор, не в силах сделать выбор. Зато в виде строчек и показателей продаж Лисса укрощала все эти баночки на раз-два.

В их офисе все внутренние перегородки на этаже были стеклянными, и Лисса порой украдкой любовалась элегантными и безупречно накрашенными кореянками. Она восхищалась ими, но сама чаще всего ходила в темных прямых брюках и бесформенных блузках, а ресницы красила только по особенным поводам, который пока был только один — прием на работу. В их кабинете было большое окно с видом на магазинчики и парк, но Лисса предпочитала сидеть к нему спиной, спрятавшись от внешнего мира и коллег за стеллажом, в который плотно ставила накопители с папками.

Лисса редко кого-либо видела кроме коллег из своего департамента. Она сдала все языковые экзамены, но в реальной жизни свободно говорить по-корейски ей было сложно. Внутри нее словно был барьер, который она никак не могла преодолеть. Лисса могла выдать простые фразы, хорошо воспринимала речь на слух, но рабочие вопросы предпочитала решать в переписке по почте.

Из-за этого большую часть рабочего дня она проводила в наушниках перед мониторами с табличками и базами данных, при необходимости говорила с коллегами преимущественно по-английски или на родном языке. Ей нравилось думать, что язык цифр интернационален.

К тому же Лиссе помогал ее босс — Александер. Он был «тягубя» — кореец наполовину, и являлся живым мостиком между Лиссой и окружающим ее корейским безумием. Иногда она всерьез задумывалась, а не совершила ли глупость, поехав в незнакомую страну, где все было совсем иначе, но Александер каждый раз убеждал ее, что это огромная возможность и бесценный опыт. Иногда Лиссе казалось, что босс будто бы флиртует с ней, но чаще бывали дни, когда он вовсе не замечал ее. Из-за этого она убедила себя, что все неправильно поняла и ей это лишь показалось, и решила не воспринимать всерьез. Однако каждый раз ее сердце начинало бешено стучать, а лицо горело, становясь пунцовым, когда Александер подмигивал ей, спрашивая о каком-нибудь отчете.

«Господи, Лисса, тебе что, шестнадцать, чтобы так реагировать?» — мысленно грызла она себя и прикрывалась ладонью, чтобы никто не увидел, как она смутилась от его внимания.

Лисса уехала работать в Корею спонтанно. В какой-то момент ей стало настолько тошно от самой себя и окружающей ее действительности, что изнутри, подобно рычащему огнедышащему чудовищу, из нее вырвалась жажда кардинальных перемен. Она не представляла, как еще можно расплести этот тугой клубок из скуки, недовольства собой, не тех людей вокруг, не тех занятий и матери, которая донимала ее наставлениями и пыталась вывести дочь на «правильный путь». Она приходила к Лиссе по нескольку раз в неделю тыкать во все пыльные углы и сетовать, что ее дочь ни с кем не встречается и не родит ей внуков.

— Лисонька, тебе уже двадцать девять! Где ты витаешь? Когда ты возьмешься за ум и будешь как все? Я тебя не тороплю, но… Нельзя же быть такой инфантильной и все время одной!

Спорить было бесполезно. Поэтому Лисса при первой же возможности сбежала как можно дальше. Было страшно и непонятно, но терпеть унылое существование уже не было никаких сил. Со временем оказалось, что унылое существование Лисса возила с собой. Она была его воплощением.

С утра до вечера она была в офисе, как и в родной стране, сидя к окну спиной и пялясь в белую стену, а потом приходила домой, читала и ложилась спать. Правда, тут ей неожиданно повезло.

Компания поселила Лиссу в большом жилом комплексе с огромным цветущим парком. На первом этаже ее дома располагались магазины, салоны красоты и даже закусочная. Лисса практически никуда не ходила кроме работы и питалась либо в кафешках у офиса, либо спускалась на первый этаж и покупала что-то готовое и более-менее знакомое в магазине. Крайне редко она заходила в кафе, где ей казалось, что все на нее пялятся.

В начале недели в их отделение первый раз за время работы Лиссы приехал один из директоров — Кан Гван Сон. До этого Лисса его никогда не видела, но по поднявшейся суматохе поняла, что это кто-то очень важный. И уже в среду Тина, коллега Лиссы, потащила ее вместе с большой компанией в бар — директор всех приглашал вместе выпить. Тина сказала, что это дань корейским традициям после рабочего дня пить с боссом и всем сотрудникам их отдела обязательно нужно быть — так в Корее принято и отказ не принимается. Лисса не любила пить и почти не бывала в барах, но пришлось пойти вместе со всеми. Она заказала содовую и планировала тянуть ее весь вечер и при первой же возможности улизнуть домой.