Казусный вечер Верментия Неуязвимого

Казусный вечер Верментия Неуязвимого

Верховный магистр и маг в седьмом колене Верментий Неуязвимый не спал уже третьи сутки. Тяжелая работа в конец его доконала, что привело к бессоннице. Завтра решительный день, а он все еще не готов к финальной битве. Эликсир, любезно выданный ему волшебницей Мару, вот-вот подействует. А пока… Верментий встал из-за стола трактира и направился по лестнице вверх в свои покои.

В комнате стоял полумрак. “Как странно, — подумал Верментий, — я точно раскрывал портьеры”. 

Направившись в сторону ванной, Верментий задумчиво остановился у кровати. На покрывалах был аккуратно разложен его костюм для завтрашней финальной битвы. “Разве я не повесил его в шкаф перед уходом? —  Верментий зажмурился разок-другой. — Чертовщина какая-то. Пойду-ка умоюсь”. 

Верментий рассеянно протянул руку вправо и ухватился за дверную ручку — и тут же чуть не упал. Ручки на месте не оказалось. “Да что же это! Кто смеет насмехаться над Верментием Неуязвимым! Я — сам верховный маг?!” — гнев все больше сменялся удивлением — пропавшая ручка внезапно обнаружилась слева.  “Ах так! Я так и знал! Проделки домового эльфа! Да ну его!” —  набрав полную ванну, Верментий с наслаждением вытянул худые ноги. Волшебный эликсир начал действовать, приводя уставшего мага в чувства. “Так-так… опять заработался. Скоро совсем крышей тронусь!  И привидится же ерунда всякая. Уже целый час нужен, чтобы выйти из проклятой роли. Но завтра… завтра все должно пройти идеально!” — подумал он, рассматривая себя в маленькое зеркало. Из зеркала в ответ смотрело загримированное уставшее лицо — Ян Полански смыл грим, и намылил спину. И тут же выронил мочалку — в стаканчике на раковине стояла оранжевая щетка. Оранжевая. Он точно помнил, что утром щетка была синей. Красивый такой цвет, он еще долго ее рассматривал. 

В тот самый момент из комнаты раздался незнакомый  женский голос:

— Милый, ты где? 

Дверь в ванну распахнулась. На пороге стояла высокая блондинка. При виде намыленного Полански, она истошно завизжала, и с криком “Маньяк, на помощь!”, громко хлопнув дверью, выбежала в коридор. Тут уж Полански не выдержал. Выскочив из ванной, он кинулся к портфелю. Там точно должна быть еще эта микстура. Похоже, он не до конца в себе. Залпом выпил пузырек и шумно сел на край кровати. “Так, старый пень, возьми-ка себя в руки. Давай-ка лучше отрепетируем наш завтрашний бой”. Обтеревшись полотенцем, Полански натянул костюм. И попытался обуть туфли. Туфли никак не налазили. Зло отшвырнув их в сторону, Полански посмотрел на себя в зеркало. Штаны не доходили до щиколотки, пиджак не застегивался — костюм был явно ему мал. “Да вы издеваетесь! Вчера же все сидело идеально!” — Полански побагровел. Схватив со стола сценарий, уставился в него невидящим взглядом. Руки затряслись. Сценарий точно был его, открыт на сцене битвы. Но куда же… пропали все его заметки? “Какой-то неуместный розыгрыш”, — подумал он, опасливо озираясь по сторонам, и тут же молнией в голове промелькнула догадка: “Бриллиантовая диадема для спектакля!” Он ринулся к сейфу. Дверца была открыта — внутри пусто. Диадема, отданная ему на хранение, стоимостью больше его годового гонорара, исчезла. “Все это подстроено!” — лоб покрылся испариной, вдруг стало тяжело дышать, в глазах все закружилось — Полански повалился на ковер.

Дверь с шумом открылась, и в комнату ворвались менеджер, охрана и полиция во главе с визжащей блондинкой. 

— Вот он, маньяк, хватайте его! Я же пришла к Густаву, а тут вот этот, голый, в ванной!

— Постойте, дамочка, потише, вы все-таки в отеле Риц находитесь, — отстранил ее начальник службы, — да стойте же! Какой это маньяк, вы что не видите — это же наш почетный гость — всемирно известный актер Ян Полански! Но что с ним… скорей звоните в скорую!

— Смотрите, сэр, он выпил какое-то лекарство, — молодой офицер озадаченно крутил в руках пустой пузырек, — написано “не больше двадцати капель”. Какая-то гомеопатия! 

— Но что же он тут делал? — недоуменно воскликнул менеджер отеля. — Ведь это номер мистера Густава Левандовски, его дублера, а номер мистера Полански — как раз напротив?