Лакрица

Лакрица

Заявка: https://ficbook.net/requests/430944

Предупреждение: в тексте есть несколько матерных слов из-за специфики заявки. 

Женя следит за собой и за своей речью. Фанатично, постоянно, религиозно.

На самом деле Женя следит за чужими запястьями. Там буквы складываются в слова, а иногда и в целые предложениям.

Женя всё про себя знает. Свои слова-паразиты она ловит и препарирует: раскладывает под стёклышком, иголками подтыкает. В четырнадцать это — «как бы». В пятнадцать это — «типа». В семнадцать — «это».

Должно быть просто. Это и есть просто. Так всё устроено. Люди находят друг друга. Лучшие друзья Ира и Петя нашлись, потому что у них «как говорится» и «просто». У кого-то название любимой книги отпечатывается на чужих руках, у других — имя кошки чёрной вязью по запястью. Матершинники обеспечивают своим соулмейтам полным набором от буквы «б» до буквы «х».

А у Жени всё не так. И если в детстве на руках вечно какая-то белиберда была, то с четырнадцати одни и те же буквы. Тяжёлые и громоздкие. «Жесть». Её подташнивает уже от этого слова. На языке металлическим вяжет от этой самой жести. Как будто лизнул ржавые ворота — отвратительно.

В восемнадцать Женя начинает материться. Так легче. Среди хуев и пёзд найти своего человека кажется не слишком сложной задачей, однако же почему-то не выходит. Среди хуев и пёзд очень просто затеряться. Она плутает-плутает и не может выбраться. Люди встречаются разные, хорошие и плохие, но с «жестью» никак не связаны. Одни указывают ей направление, другие путают ещё сильнее.

Женя ищет плавильщика. Или любого другого человека, связанного с металлами. Они поднимают её на смех. Какая ещё «жесть»? У них другие слова в ходу. Тут впору возвращаться к хуям и пёздам. У плавильщиков работа такая, да и жизнь сама не лучше. Не лучше, не слаще. Не сладкая совсем — почти забытый металл на языке.

Слова меняются. У всех. Не у неё. Видимо, её соулмейт помешанный. Ага, буйно помешанный, пациент психушки, сидит в смирительной рубашке и мантрой одно слово повторяет. У неё слово не меняется никогда. Ото дня в день.

Жесть. Жесть. Жесть.

Когда на радиостанции первый раз упоминают рок-группу «Жесть», Женя не слышит, естественно. Она занята какими-то своими, очень важными делами. Она пропускает и второй, и третий, и даже сорок третий раз.

Не зная названия группы, она слышит песню в плейлисте всё той же Иры. И напевает мелодию следующие несколько дней. На языке теперь горько-сладкие ноты, как лакрица, без жестяного привкуса.

Афиши развешивают по городу. Группа штурмует рейтинги Айтьюнс, а Женю всё обходит стороной. Как будто специально, как будто судьба издевается, будто бы наказывает за годы, потраченные на матерные слова и препарирование слов-паразитов. И только лакричные ноты на её языке живут своей жизнью.

Басиста «Жести» зовут Игорь. Он эту группу создал в четырнадцать. Он её проталкивал, пропихивал, как мог. Он этой музыкой жил и живёт по сей день. Он главный лакричных дел мастер.

Женя сталкивается с ним в очереди в супермаркет. Новый год на носу, а она мандарины купить не может, ни в одном магазине нормальных нет, все сплошь зелёные. Тысячу раз, наверное, уже произнесла это слово. Мандарины, мандарины. У басиста эти мандарины обвиваются вокруг запястья.

Женю в жар бросает. Она свою руку сначала резко выставляет с красующейся там надписью, потом резко убирает и взгляд прячет.

У басиста, помимо лакрицы, глаза бездонно голубые и улыбка лихая, многообещающая. В адский холод в одной кожанке стоит. Женя думает, что сказать что-то надо, но её опережают:

— Хорошо, что ты перестала так много ругаться матом, а то у меня уши бы отсохли. Мне без ушей нельзя — я музыкант.

— А я Женя, — по-дурацки говорит она.

— Я знаю. Ты один день ходила и весь день говорила своё имя.

— А ты?

— А я Игорь. Давай мандарины тебе искать.

Заходим в паблик: https://vk.com/dannymosk
И в Инст: https://www.instagram.com/phenazzzepam