Легенда Нелейской Академии

Эпилог (перезалив целиком)

Стоило мне только вернуться, как Карнелис, схватив меня за руку, начал закрывать брешь. Тягучая магия светло-голубого оттенка растягивалась от его пальцев, нанизываясь на черные дыры, как лечебный бальзам на зияющие раны. Не до конца понимая, что нужно делать, просто, без лишних расспросов и колебаний, призвала и магию мироздания, которая вновь была со мной, стараясь восстановить ткань реальности при помощи сил, своих и графини, и серебро тонким шелком впиталось в нити волшебства куратора.

Тени продолжали бесноваться, часть из них юрко покинула разрушенную академию, устремляясь восвояси, но часть общими усилиями присутствующих все-таки удалось загнать обратно, но все то время, пока мы слаженно работали, меня не покидало чувство, что за мной наблюдает черный силуэт. Эридор. Темный маг, обещавший, что обязательно отыщет...

— Лилия! — Карнелис неаккуратно тронул меня за плечо, и я отвлеклась от воспоминаний, минувших не так уж давно.

Арниэр находился в местном лазарете, как и некоторые из других пострадавших. Он уже должен был очнуться, целители заверяли, что с парнем все в порядке, и отец, без лишних слов и раздумий, сейчас оставался рядом с сыном. Я же там была совершенно лишней, а потому, пока Арниэр не решился меня отыскать, надо было действовать, и я смотрела в серебристый портал, кусая губы и боясь сделать роковой шаг. Тихонько гладила своего хомяка по макушке и жутко нервничала.

Карнелис сдержал свое слово. И теперь я отчетливо ощущала рядом с Арниэром присутствие более сильной энергии. После смерти ритуал Печати несогласных был завершен, и теперь сын советника получил силу Хаоса...

— Да? — обернулась. Сил не было даже на злость.

— Я хотел извиниться.

— Не стоит, — мотнула головой. — Я вас в любом случае не прощу. Все это, — я обвела ладонью академию, простиравшуюся впереди, — из-за вас, — Мартин с охотой пискнул.

Кое-что мне все-таки удалось восстановить, ведь мироздание способно созидать, но оставался еще очень большой фронт работ. Та часть, которой я, увы, не увижу.

— Я не мог дать тебе умереть, — вздохнул Карнелис.

— А зря, — огрызнулась.

Сколько судеб поломано, сколько жизней отнято, и все ради меня? Я такого не заслужила! И пусть большую часть студентов удалось эвакуировать, но сражавшиеся маги все равно погибли. И как с этим жить? Из-за меня пострадал Арниэр, и теперь у него метка Хаоса. И мне точно нет места рядом с ним.

— Магия мироздания сожгла бы тебя, — продолжил объясняться мужчина. — И мне пришлось прибегнуть к помощи единственного человека, который с подобной магией бы совладал. 

Сдавив руки в кулаки, смолчала. Подселить в мое тело графиню Лефрадскую, подвергнуть меня жертвоприношению, даже не предупредив. 

— Как благородно, — фыркнула.

— Я никогда не говорил, что благороден, — отозвался Карнелис. — Ваше сражение вывело весь баланс из-под контроля, ткань мироздания нарушилась.

— Потому что о таких планах нужно делиться с основным действующим лицом! — зло бросила я.

— Как я уже сказал, ты бы не согласилась.

Возможно. Лучше бы умерла, наверное, чем устраивать подобный кавардак.

— Она может вырваться? — это единственный вопрос, который хотелось ему задать.

— Используя свою магию, я установил между вами барьер, — пояснил Карнелис. — Разграничил твое сознание и сознание Амелии. Возможны вспышки чужих воспоминаний, но контроль над твоим телом она захватить более не сумеет. Ее сила, ее знания помогают тебе жить, Ли.

Надеюсь, я не должна пылать к Амелии благодарностью? Желания не было. Ни к ней, ни к куратору.

— С Арниэром все будет хорошо, — заверил Карнелис. — Я сделаю все, что смогу, но тебе...

— Лучше убраться, я знаю, — стиснув зубы, пробормотала я.

Сейчас, когда магия Арниэра нестабильна, последнее, чего мне хотелось, так это стать ее провокатором. Ведь, как и мне в свое время, ему придется учиться ею управлять, покуда она не выжгла его дотла.

Сердце болезненно рвалось на части, но теперь нам нельзя быть вместе. Не сейчас. И единственное, что я могла сделать, это вернуться. Пока он не нагнал меня. Пока не заставил передумать, ведь он единственный, кому бы это удалось.

Я возвращалась домой, зная, что он жив…