Маленькая больничная история. Дядя Доктор и Таня

Маленькая больничная история. Дядя Доктор и Таня

      Саша учился в медицинском и по ночам подрабатывал санитаром в травматологическом центре. Работником был исполнительным, и, несмотря на возраст, вид имел очень важный.
      Сашу недолюбливали пациенты. Если в другие смены можно было поспать чуть подольше, то Саша в шесть утра без лишних разговоров включал в палате свет и не успокаивался, пока всем не измерит температуру и давление. К лежачим вечно приставал с клизмой, ходячих в самый неподходящий момент выставлял из палаты для кварцевания. Придирался к продуктам, которые передавали родственники, гонял из туалета курильщиков, когда на ночь закрывали выходы из отделения.
      Сашу недолюбливали другие санитарки. За дотошность и нравоучения.
      Сашу недолюбливали даже медсёстры, потому что мечтал он после защиты диплома попасть в интернатуру именно сюда, в отделение плановой нейрохирургии. Все понимали, что с такой настырностью парень далеко пойдёт. И придётся, возможно, рано или поздно попасть под его строгое руководство.
       Все звали между собой Сашу не иначе, как «дядей Доктором» и потихоньку над ним подтрунивали. До той поры, пока в седьмой палате не появилась новенькая.
      Таня жила в соседнем районе, в небольшом посёлке. В одиночку воспитывала двоих пацанов, и сама была похожа на мальчишку – маленькая, тонкая, с короткой растрёпанной стрижкой. А её не слишком, как оказалось, юный возраст (девушке уже исполнилось тридцать два) выдавал только жёсткий характер.
      И первым испытал на себе этот характер дядя Доктор. По обыкновению придираясь, он имел неосторожность указать Тане на беспорядок в тумбочке, и тут же был спокойно послан по известному адресу. Ахнула самая пожилая из соседок Лидия Васильевна, кто-то хихикнул, а Саша застыл в изумлении.
      Таня продолжала заниматься своими делами, и он, так и не придумав, что ответить, позорно ретировался. Когда дверь за беглецом закрылась, палата содрогнулась от хохота. Смеялась даже Наташа, которой после операции на позвоночнике любые резкие движения и встряски причиняли боль.
      Утром Саша впервые забыл раздать градусники. Больше, правда, такого с ним не случалось, но все обитатели отделения заметили, что маленькое неприятное происшествие как-то странно на него повлияло. Саша притих и вёл себя непривычно. Не умничал, как прежде, и ни к кому не приставал. А в седьмую палату заходил почти на цыпочках. И на Танюшу старался не смотреть. Некоторые Сашу даже жалели – что с ним происходит?
      Первой не выдержала Лидия Васильевна:
      – Что-то вы к нам теперь редко заходите, Саша. У вас всё в порядке? Может, случилось что?
      – Все в порядке. Нормально я к вам захожу. Просто вы здоровые больные, а у меня есть совсем больные больные, – Саша понял, что сказал что-то не то, покраснел и тут же выскользнул за дверь.
      Лидия Васильевна повернулась к Тане:
      – Влюбился в тебя парень, деточка.
      – Разве? И что? Это пройдёт.
      – А ты присмотрись, не такой уж он вредный, каким хочет казаться.
      – Лидия Васильевна, не выдумывайте. Зачем мне этот мальчишка? У самой двое.
      Лидия Васильевна попыталась ещё сказать, что в этом возрасте мальчики очень быстро взрослеют и становятся мужчинами, но Таня лишь пожала плечами, и разговор затух.
      Девушке, и правда, было не до влюблённых санитаров. Предварительный диагноз подтвердился – аневризма. Дмитрий Леонидович, завотделением, получив результаты обследования, сразу зашёл в палату.
      – Я вам советую согласиться на операцию. С аневризмой головного мозга можно прожить до глубокой старости. А можно умереть, просто чихнув. Решать вам.
      Таня на операцию согласилась, её включили в план и начали готовить какими-то уколами и таблетками. Было даже немного странно, что она так спокойна, не занозу из пальца доставать будут. Может, она чего-то не поняла? И лишь однажды, когда Наташа жаловалась на боль и повторяла, как боится даже чихать, Таня тихо сказала:
      – И я боюсь чихать.
       Часто Таня уходила в отделенческий «зимний сад» – закуток в конце коридора с несколькими тощими растениями в кадках – и подолгу разговаривала с подругой, у которой оставила детей. Но в остальном вела себя, как прежде. И, как прежде, игнорировала несчастного дядю Доктора. А он, услышав о предстоящей операции, как-то совсем потух.
      Почти ничего не отразилось на Танином лице, даже когда накануне операции она узнала, что подруга с мальчиками из-за сильных морозов не смогли к ней выбраться. Только замолчала надолго.
      Женщины с разговорами к ней не приставали, все помнили это своё состояние «накануне». Разве что немного удивлялись Таниным нервам.
      А вечером Наталья, разрабатывая отказавшую из-за позвоночника ногу, добрела до конца коридора и замерла. В зимнем саду стояли двое. Таня тихонько плакала в белый Сашин халат, а парень осторожно и нежно гладил её по обритой только что голове. Наталью они не заметили, и женщина, поражённая, постаралась исчезнуть настолько быстро, насколько позволяла нога.
      Таня вернулась в палату, как всегда, невозмутимая. Такой же спокойной она выглядела и утром, когда её укладывали на каталку, бинтовали ноги, ставили катетер и увозили в неизвестность.
      Никому Наташа не рассказала о том, чему стала свидетельницей. Только что-то тёплое разливалось в груди, когда она думала об этих двоих. И даже позвоночник, кажется, уже не так болел. На душе было хорошо и светло, и женщина с замиранием ждала продолжения.
      Но ничего такого не последовало. Танина операция прошла нормально, уже через несколько дней пациентка вполне сносно себя чувствовала. На Сашу она не смотрела. А потом уехала в свой богом забытый посёлок.
      И всё-таки продолжение эта маленькая история имела. Через несколько месяцев по больнице прошла волна разговоров. После защиты диплома Саша, поругавшись с родителями, уехал из города и устроился фельдшером на ФАП в том самом, Танином посёлке. Жалко только было, что не придёт в отделение такой серьёзный интерн, будущий врач и руководитель. Хотя, кто знает?