Минус пятьдесят

Минус пятьдесят

Январь 23:54

      Я видел, как его тело замерзало, как ранее розовые, мягкие губы превращались в синие льдинки, как ресницы склеивались от слёз, сливаясь с ледяной водой. Он был подо льдом. Я пожалел о содеянном.

За пять часов до этого

— Куда вы собрались? — Аня, сестра моего партнера, носилась за мной по всему дому.
— На экспедицию в горы, — заключил я, дожидаясь, пока вскипит чайник. — Антон, собираешься?
— Походные сумки готовы! — радостный Антон, два метра ростом забегает к нам на кухню и берет печенье, — Ты не переживай, Анька.
— Не переживать? — она пихнула его в бок. — Вы идёте в какую-то экспедицию чуть ли не в ночь!
— Мы жили этой целью последние три года, — я взял её за плечи и посмотрел прямо в глаза.
— Для чего? Зачем такие жертвы? — Аня чуть не расплакалась.
— Мы идем отслеживать здешних жителей, — ответил Антон, принявшись за очередное печенье.
— Вы спятили… — она устала бороться, опустив плечи и подбородок. Мы с Антоном приобняли её и подвели к окну.
Завывала вьюга, погода была непригодной для долгих походов.
— Разве тебе никогда не хотелось посмотреть, что там?.. — Антон показал ей рукой, полной колец, на хребты гор. — Кто там?..
— Издали горы кажутся нам легкодоступными, — выдохнула сестра.
— Они так и манят взобраться на их вершину и оттуда полюбоваться далями… — воодушевлённо добавлял Антон.
— Но стоит только начать подъем, как на каждом шагу перед человеком возникают всё новые и новые трудности, — гнула своё Аня. — То неожиданно появляются глубокие пропасти, то поперёк дороги встают отвесные скалы, — она закрыла глаза ладонями, часть которых была в рукаве мягкого бордового свитера.
— Те люди, которых мы раньше не видели… — подал голос я, — Существа не узнанные…
— Чем выше поднимаешься, тем труднее идти: в голове шумит, становится трудно дышать, а вокруг всё холоднее и холоднее… — шептала Аня, всё ещё закрывая глаза. Мы же с Антоном воодушевлённо смотрели на горы, дожидаясь момента, когда окажемся там.

За четыре часа до этого

      Антон позвонил в звонок дома наших знакомых. Парней, которые, так же как мы, боролись за свободу в горах и загадочные вершины.
      Дверь со скрипом открылась, там стоял радостный, полон сил Женя, а позади него волочил два походных портфеля его знакомый — Вадик, с которым мы познакомились сравнительно недавно, и он решил пойти с нами. Вадик писатель, он решил развеяться, побаловаться. Мы предупреждали, что это не так легко, как кажется, и на пути могут встретиться непроходимые опасности. Он был также уверен в своей правоте, как Аня.
— Так, мы готовы, — сообщил Женя. — Вы взяли термос с чаем? Могу налить для вас, если забыли.
— У нас всё своё, — про наши отношения с Антоном знал только Женя, так как он был близким другом семьи.
— Хорошо, — кивнул Женя, забирая портфель из рук Вадика, который вот-вот сломался бы из-за тяжести. — Тогда в путь?
— Погодите, погодите! — прикрикнул Вадик, резко положив свой портфель на заснеженные ступеньки. — Взял ли я свой фотоаппарат? — Вадик начал рыться в портфеле, пока не достал чехол от устройства фирмы «Сanon».
— Умоляю, не… — Женя не договорил, его знакомый уже повестил чехол с фотоаппаратом себе на шею. — Тебе будет тяжело.
— Ничего не может быть тяжело, — ответил Вадик, улыбнувшись.

За три часа до этого

      Мы шли по заснеженной вершине, тяжело пыхтя. Останавливались уже раза три, всё никак не отдышимся.
      Тогда, остановившись в четвертый раз, я был готов проклинать все те виды, что предстали перед нами в тот момент.
— Посмотрите! — Вадик провёл рукой по горизонту. Мы увидели наши маленькие, но красивые дома, которые била по бокам метель.
— Красиво… — мечтательно ответил Антон, хлюпнув чаю из термоса. Было не так холодно, к чему мы готовились. Вадик достал из чехла фотоаппарат, положил походную сумку на снег и пошёл ближе к краю выступа. — Эй! Вернись обратно, не время!
— Да тише ты, — бросил Вадик, аккуратно ступая.
— Серьёзно, вернись, — подтвердил Женя, внимательно наблюдая за знакомым.
— Хорошо, тогда ты сделаешь фотографию для обложки моей книги, — сострил Вадик, подойдя к самому краю и присев.
— Сначала напиши её, чудик, — закатил глаза Женя, отвернувшись.
— Перенеси вес на заднюю ногу, Вадик… — не успел я сказать это, как он повернулся ко мне, сорвавшись с плоскости. Руки мужчины пытались зацепиться за что-то в воздухе, ноги соскользнули, фотоаппарат ударился линзой о небольшой камешек, мы услышали звук разбивающегося стекла и шуршание штанов, под которыми были бешено колотившиеся ноги. Всё это произошло за секунду, Женя обернулся, сорвался с места, но его остановил Антон.
— Тихо, тихо, — он останавливал его, пихая назад руками и прижимая телом, чтобы тот не вырвался вперёд. Такого дылду было невозможно не послушаться.
— Но он же упал! — закричал Женя во всё горло.
— Вот именно, мы не сможем ничего с этим сделать, — Антон положил свою руку на плечо растерянного Жени.
      Послышался странный, страшный, «большой» звук, раздавшийся по всей горе. Такое бывает, когда лавина только собирается забрать новые жизни.

За два часа до этого

— Был же вид лучше, и без потерь, — Антон стоял около дерева, держась за его кору и смотря вниз.
— Сядь на место, живо! — прикрикнул я. Не хватало ещё одного потерянного.
Женя пил чай, закусывая бутербродом, который я отдал ему. Глаза были безжизненные, стеклянные.
— Да всё, всё, — Антон развернулся, подойдя к нам. — Ну, всё, приходи в чувства, осталось совсем немного.
— Немного? — уточнил Женя, покончив с едой.
— Да, мы почти добрались, — ноги гудели, стопы устали просить пощады, спина ломалась под тяжестью походной сумки. — Будем раскладывать палатки?
— По-твоему, я зря тащу целых два портфеля? — обратился ко мне Женя как-то нервно.
— Зачем тащить? — поинтересовался Антон, откусив кусочек печенья.
— Не оставлять же мне вещи Вадика там?.. — спорить мы не стали.
Ребята надели перчатки, мы встали и собрались уже подниматься дальше, как сзади что-то хрустнуло. Будто кто-то ходил чуть дальше, за «поворотом», где была очень тонкая тропа до очередного обрыва. Мы не могли увидеть, только слышали, зато очень отчетливо.
— Вадик?.. — тихо позвал неизвестного Женя. — Вадик? — уже громче, поднажав, Женя пошёл быстрее, почти побежал. — Вадик, мы здесь!
— Не беги, не беги… — останавливал я, но он отошёл дальше, что рисковать было нелогичным. Бежать нельзя, когда в горах крутой склон, можно сорваться из-за своего веса, ещё больше шансы того, что он не упадёт на живот, остановивши падение.
— Вадик! — побежал Женя, почти добежал уже, как кто-то схватил его возле того самого «поворота». Я вздохнул и поменял курс, прямо на ту самую пещерку, — где исчез Женя.
— Арсений, — позвал Антон. Я обернулся, он стоял ровно, держась за ветку могучего дерева, — Мы дошли, там ровная местность, — показал Шастун пальцем немного наверх, оставалось только забраться. — Что странно говорить в горах, — я показал ему рукой на пещерку. — Я не хочу потерять тебя, Арсений…

За час до этого 

— Видишь? — мы сидели на холодном снегу, наступала ночь, становилось темнее, ветер набирал обороты. Прямо по курсу наблюдалось место с пятью палатками, в центре которых зажжён костер. Только возле него никто не сидит, и вообще, звуков привычной жизни слышно не было. Наши палатки были расположены дальше направо, мы ушли довольно далеко.
— Что ты предлагаешь? — уточнил Антон, завороженно смотря на меня.
— Посмотреть, кто там — конечно же! Тогда для чего мы здесь? — я также посмотрел на него, он улыбнулся.
— Надеюсь, там будут люди, знающие язык и не отдаленные от цивилизации, — прошептал Антон, повернув голову обратно, на медленно тлеющий огонь.
      Я и Антон были уже очень близко, совсем рядом. Ходили около палаток, никто не выходил. В некоторых таких «жилищах» была включена лампа, по тени было понятно, что там что-то есть. Ощущение, словно где-то были шкуры животных, где-то какие-то маленькие вещицы, где-то еда, а где-то действительно люди.
— Для кого эта приманка? — подал голос Антон, сняв с языка мой вопрос. Он стоял около костра, греясь.
— Мы не получим ответа, — засмеялся я, взглянув сначала на него, потом заглянув в палатку. Улыбка сразу сошла с моего лица.
— Чего там? — усмехнулся Антон. — Не пугай так, дурной, — он думал, я шучу. — Что там, Арсений?
      Я закрыл ладонями глаза, чувствуя солёный вкус слёз во рту — так быстро я расплакался, посмотрев на страшнейшую картину.
— Господи, Арсений! — взвыл Антон, посмотрев на меня. Я указал ему на палатку. Я не хотел, чтобы он видел подобное, но он должен был увидеть. Антон заглянул.
В палатке лежали разорванные на части дети, убитые разным способом, только после этого расчленены.
— Они точно знали язык, — заключил Антон, даже здесь пытаясь не раскисать. — Это русские, определённо.
Хоть я и прятал глаза за ладонями, передо мной всегда вставала картина минимум троих голых детей, зверски убитых.
— Я думаю, сначала они замёрзли, — Антон словно добивал меня, но на самом деле я знал, что он просто изучает ситуацию. — Только после этого их убили, — закончил он, обернувшись на меня. — Прости, я забыл.
      Он забыл о том, что до этого, когда у меня была жена, она погибла во время родов вместе с ребёнком, после этого я их терпеть не могу, в это же время люблю всем сердцем и сострадаю.
— Я схожу за перчатками, — сказал он мне, уже собираясь уйти.
— Нельзя разделяться, — сквозь слёзы сообщил я, глядя ему прямо в глаза.
— Это почему?
— Вдруг то, что сделало это придёт сюда, или поджидает тебя возле палаток?
— Верно, — подумав, выдавил Антон. — Тогда проверим.
      Антон стал заглядывать в другие палатки, где картины были только хуже.
      Там действительно были шкуры животных, но вместе с их тушами. Там действительно были мелкие вещицы, что с виду напоминали гниющие кости. В нескольких палатках также были тела людей, в одном из которых мы узнали Вадика.
— Стоп, — отпрянул я, глядя на Антона испуганными глазами. — Ты знал.
Я оглянул местность, неподалёку, около деревьев, заприметил одно из орудий убийств — идеально выточенный топор.
— Чего? — нахмурился Антон, пытаясь увидеть на горизонте то, на что я так яростно смотрю.
— Ты знал про всё это, черт возьми, — я снова посмотрел на него. — Поэтому ты не пускал нас на защиту друг друга.
— Послушай…
— Ты не хотел, чтобы мы что-то видели, — продолжал я. — Тогда почему ты не знал об этом месте?
— На самом деле…
— На самом деле ты всё прекрасно знал, да? Поэтому так легко отнёсся ко всему, что произошло? — я стал возмущаться, сжимая ладони в кулак.
— Оно уже началось, я лишь оттягивал момент, — выдохнул Антон, тяжело дыша. — А про это место я понятия не имел, Арсений.
— Три года… — я схватился за голову, побежав к топору. — Три года, гад! Мы жили три года здесь, под крылом неведомой сущности, которая творит подобные вещи! — я замахнулся топором.
— Будь спокойнее, оно тобой овладевает, — он протянул руки вперёд, но всё время отходил назад, при этом готовый в любой момент пуститься в бег.
— Что это значит? — процедил я сквозь зубы, чувствуя, будто что-то не так, определённо не так. Не с Антоном, со мной — с местом. Это был не я, не то место.
— Арсений, я люблю тебя, — тяжело дышал Антон, явно впадая в панику и истерику. Неужели оно овладело и им? — Ты понимаешь, я просто хотел тебя уберечь. Ему нужны были жертвы — их оно получило. Всё! Мы можем отправляться обратно…
— Ты действительно не видишь, что происходит? Оглянись, мы около палаток, заполненных жертвами изверга! — я кинул топор в снег, Антон, испугавшись, прокряхтел что-то невнятное и принялся бежать. Что-то заставило меня побежать следом.

За десять минут до этого

— Прошу, одумайся, — Антон стоял около ледяной глади. Его руки тряслись, глаза заполняли слёзы. Он не смог далеко убежать. — Ты ведь сам не понимаешь, что делаешь… — Антон встал на колени, сложив руки ладонями друг к другу. — Мы можем успокоиться и разъяснить. Отче наш… — зашептал Антон. – Иже… на небесах… Царствие твое… На дне се… 
— Закончим с молитвами, — прикрикнул я, он не переставал. — Покончим с этим.
— Аминь! — твёрдо закончил Антон, подняв глаза на меня, кивнув и поднявшись.
— Знаешь, я читал книгу, — что-то пришло мне в голову, — Там, в чудного копа вселилось нечто, заставляющее убивать и насиловать. Я чувствую себя чудным копом, — я толкнул Антона, он шагнул на заледеневшее озеро. Я шагнул за ним, вроде прочно. Толкнул ещё раз, он пробовал отпираться, отмахиваться, переходить вперёд, но тонкий лёд становился всё ближе. Когда моя рука дотронулась его груди в последний раз, он успел прошептать только одно:
«Там минус пятьдесят…»
Лёд проломился и перевернулся под тяжестью Антона. Выбраться было невозможно.