Млечные реки

Млечные реки

  Он сидел на согнутом пополам коврике для йоги, прямо на снегу, в продуваемом ветрами переулке и несмотря на сильный холод, затертая старая шапка ушанка лежала пред коленями, а не согревала большие, развесистые уши. Весь внешний вид сидящего говорил о покорности и желании страдать, желании получить хоть какую-нибудь монету. Хоть зима по календарю и заканчивалась, но морозы сковывающие улицы никак не хотели отступать.

  Его дыхание было тяжелым и прерывистым, грудная клетка тихонько дрожала. Казалось, незнакомец ревет навзрыд и всеми силами пытается этого не показывать, пряча лицо за густыми бровями, наклонив голову вниз.

  Одна пятерня потирала другую, сжатую в кулак. Широкие ладони, грубая раскрасневшаяся кожа с глубокими мозолями, испещренная черными полосками. То небыли руки попрошайки, этот след оставлял после себя лишь долгий и кропотливый труд.

  Такой нескладной внешний вид незнакомца заворожил Андрея, именно он не дал пройти мимо и задержал всего на пару секунд.

  - Мелочи нет, на вот держи, - и Андрей протянул единственное, чем можно было поделиться.

  - Спасибо сынок, - сказал тот, скрипучим голосом.

  Андрей не стал смотреть в глаза сидевшего, выпрямился и быстрыми шагами прошел длинный переулок.

  «Почему этот бедняга так себя мучает? Какой странный, мог же найти место потеплее. Такие здоровые руки, а ничем не заняты». Все эти мысли ну никак не увязывались в голове. Отчего Андрей зашагал еще быстрее.

  Топ, топ… Топ, топ… Топ, топ. Его пятки врезались в твердый снег и уносили с каждым шагом все дальше от проулка, обдуваемого ветрами.

  Топ, топ… Топ, топ, топ… Топ, топ, топ, топ…

  - Папа, папа, подожди, я не успеваю, - сказал маленький Андрей.

  Топ, топ… Топ, топ, топ.

   Большая широкая спина, раскатистыми шагами медленно удалялась, оставляя после себя переклик тяжелых шагов, утопающих в снегу. Ветер подбрасывал белые крупицы и быстро задувал свежие следы, отчего казалось, что отец словно пытался скрыться.
Топ, топ… топ…  топ.
Малышу было страшно от того, что он не успевал, от того, что он остановился. Ему казалось, что отец оставил его. Одного, в заснеженном лесу, что он подвел его, разочаровал.

  Топ… Топ…

  Сделав еще пару неуверенных шагов, его нос наткнулся на появившуюся из ниоткуда походную кружку. Большая, раскрасневшаяся рука, испещренная черными полосками, въевшимися в мозоли, протягивала горячий напиток. Малой прятал свои слезы за клубистым паром и никак не решался посмотреть отцу в лицо.

  Глухой удар и разворот, вернули Андрея в наши дни.

  - Ой ей ей, да что же это вы, аккуратнее надо, - сказала старушка, сидевшая на скамейке.

  - Парень, смотри куда идешь, - донеслось от другого прохожего.

  Андрей, сам того не замечая, врезался плечом в остановку, переполошил людей, ожидающих свой автобус. Он не остановился, а только сбавил темп. Делая шаг, еще один и еще, вновь мысленно погружаясь в свое прошлое.

  Отец всегда был скрытным, молчаливым, он избегал разговоров и лишних встреч, поэтому Андрей так мало о нем помнил. Единственно теплые моменты – это большая рука, протягивающая походную кружку и звезды, которых больше не видать.

  - Ты опять ревел, - басистым тоном, как можно тише спросил отец маленького Андрея. Его голос всегда напоминал шкворчание масла на сковородке, отчего все кругом становилось ничтожным и мелочным.

  - Я не… - только и смог выдавить малыш, и его глаза вновь наполнились влагой.

  - Смотрел на звезды? – спросил скрипучий голос. В лесу, в далеке от города они особенно хороши. Одни светят ровными белыми искрами, другие переливаются и мерцают. Кажется, протяни руку и сможешь ухватить любой понравившийся небесный уголек, но как не старайся, они всегда будут далеко от тебя.

  - Угу, - только и смог ответить Андрей.

  - Не стоит показывать им свои слезы, - и отец указал пальцем на небо. – Долго смотря на звезды сквозь зареванные глаза можно сойти с ума и тогда по щекам потекут млечные реки.

  То был один единственный раз, когда они вдвоем ходили по лесу. У отца были свои охотничьи земли и маленькая избушка. Андрей запомнил его только по этому дню: скрипучий снег, следы, задуваемые ветром, тяжелая рука, покрытая мозолями, горячий, сладкий чай, звездное небо, покрытое тысячами огоньков, скрипучий голос. Больше он ничего не помнил, так как отец ушел от семьи на следующий день, после возвращения из леса.

  «Да что же это такое, что за наваждение? Почему именно сейчас все эти воспоминания так остро всплыли в голове?» - Андрей остановился, он забыл надеть перчатки, руки замерзли и больше всего напоминали корни выкорчеванного пня. Он стал растирать одну ладонь об другую.

  «Эти руки, большие увесистые лапы, грубые мозоли, тонкие полоски грязи, въевшиеся так глубоко, что их было не смыть».

  «Руки, эти руки и этот голос».

  Андрей задрожал всем телом, горячая кровь хлынула в руки, отчего пронзительная боль тут же ударила по голове. Каждый палец был словно зажат в невиданных тисках, вертелся и пытался выскочить на свободу. Но руки его больше не волновали. Андрей побежал к тому переулку, где сидел на коврике для йоги, прямо на снегу его отец. Он знал это наверняка и нисколько не сомневался.

  На месте никого не оказалось, лишь пронзительный ветер все так же выдувал остатки тепла, огибая каждый палец на руках.

  - Черт! – придя в себя Андрей отыскал в глубоких карманах перчатки и медленно стал надевать, размышляя – куда бы мог он пойти.

  Обойдя один дом, а затем квартал, делая очередной круг Андрей вдруг отчетливо понял, что если сейчас не отыщет отца, то потеряет того навсегда. Действовать нужно было решительно, поэтому, первым делом он заскочил на работу и взял машину. Охват поиска увеличился. Пока он колесил по городу, всматриваясь в каждого прохожего, то никак не мог выкинуть воспоминания из головы об отце, именно сейчас они бились как живые, в такт сердцу. Он думал, почему отец ушел, почему оставил семью, почему выбрал другой путь, как докатился до такой низкой жизни, почему сразу не узнал его, а может узнал, но не стал окрикивать.

  Когда поиски предвещали провал, когда прохожие на улице начали редеть, Андрей остановился. Он не знал, стоит ли ему продолжать поиски, нужно ли искать того, кто так успешно скрывался уже целых пятнадцать лет.

  Ветер продолжал разносить по округе мелкие частицы снега, выходить на улицу больше не хотелось, только при одной мысли начинали болеть пальцы. И вот. Глядя перед собой, сжав руки в кулак он сидел и смотрел, как один прохожий неуверенными шагами прошел по переходу, большой рукой – лапой смахнул свежевыпавший снег со скамейки, постелил резиновый коврик, сложенный в несколько раз, и тихонечко сел.

  Андрей выскочил из машины в тот же миг, подошел к сидевшему, молча смахнул снег с другой части скамьи и молча сел. Он не знал, о чем нужно говорить, не знал, как себя нужно вести, от чего-то он ждал, когда все решится само собой. Но только чуда не случалось, время шло, и никто не решался заговорить первым. Подъехал автобус, тот кто постарше медленно встал, и зашагал в открывшиеся стеклянные двери. Поднявшись на одну ступень, он было заколебался.

  - Коврик свой оставил, - сказал Андрей в след.

  Отец остановился, тяжело выдохнул и спустился со ступени. Двери закрылись и автобус тронулся с места, окатив уставшего, пожилого мужчину дымом из выхлопной трубы.

  - Значит, все-таки узнал, - хрипло сказал отец.

  - А ты все продолжаешь сбегать, - с упреком ответил Андрей.

  Тот что постарше поднял коврик со скамьи, стряхнул от налипшего снега и начал медленно сворачивать, а когда закончил, то достал сумку-чехол с длинными лямками и начал старательно прятать свою вещь. Закончив, закинул сумку на плечо и сказал: «Простынешь, скамья совсем холодная».

  Разговор не клеился и каждый не знал, как поступить дальше, они бы могли простоять так целый вечер перекидываясь самыми опустелыми фразами.

  - Где ты сейчас живешь? Давай довезу, из-за меня ты пропустил автобус, следующий придет через час, не раньше.

  - Через час, - с досадой ответил тот, что постарше.

  - Ну дак что, едем?

  Отец приподнял плечо, мол давай и вот они мчаться по шоссе, выезжая из города.

  - Здесь совсем недалеко поселок стоит Гусьевка, на автобусе всего три остановки ехать. В самой Гусьевке раньше народ жил обыденный, злой, мужики да бабы пилит, ругались матом, да дрались почем зря. Обыденная сельская жизнь, во всей красе, - Андрею было трудно поверить, что все эти слова лились из того человека, который совсем недавно мог молча стоять и рассматривать лишь одни свои мозолистые руки. – Монотонную деревенскую жизнь перевернули новые заселенцы с широким карманом. Начали вырастать добротные избы, коттеджи, глухая деревня потихоньку стала превращаться в зажиточный поселок.

  - Хочешь сказать, что ты сейчас живешь в коттедже?

  - Не, нет, что ты. Я о людях, о их доброте и понимании, помощи.

  Андрей никак не мог понять, о чем шел разговор, к чему все это было сказано.

  Отец продолжил: Вон стоит дом с красной крышей, то Григорыча, отличный мужик, хозяйственный, начальник на каком-то мелком производстве. А вон та здоровенная изба Платоныча, ему уже за девяноста, а бегает совсем как молодой.

  Он перечислял дома и их владельцев, еще один с каменной кладкой, и еще с большими витражами. Он словно прятался за всеми этими домами, не желая заговорить о самом главном.

  - А чем ты сейчас занимаешься, на что живешь? – не выдержал Андрей и спросил о наболевшем.

  - Да я как бы, веники банные заготавливаю, в сезон деру березу, дубы. В остальное время, пихту, вереск, можжевельник. В последнее время занялся метлами. С этой эко фобией стало модно покупать товары из натуральных материалов. Все местные домочадцы повыкидывали свои крутые пластиковые метелки и сейчас закупают добротные березовые метлы. Такой хоть двор подметай, хоть на шабаш слетай, да и по сопатке ворам можно надавать. Стираются они, конечно, быстро, но ведь на то я и есть, вмиг соберу новую метлу. Разбирают как семечки.

  - Разбирают как семечки? – переспросил Андрей. – А в городе тогда что ты делал?

  - Мы приехали, остановись. – сказал отец, как обрезал.

  - Как приехали?! Здесь же тупик, ничего нет, одна тропа, уходящая в лес.

  - Мы приехали.

  Они оба замолчали.

  - Что же, мне пора ехать, береги себя, - сказал Андрей.

  - Голоден наверное?

  - Ничего страшного, дотерплю как-нибудь. Там на въезде стояла заправка, заеду, куплю шоколад.

  - Ээээ, нееет, так дело не пойдет, - возразил отец.

  - Пойдем до хаты, я тебя пельменями накормлю.

  Они шли по заснеженной тропе, утопающей в глубоких сугробах. Будь Андрей маленький, как при последней вылазке лес с отцом, сейчас бы эти сугробы были бы ему по макушку. Андрей шел след вслед и был по-настоящему счастлив, он словно окунулся в свой самый светлый детский день.

  Долго идти не пришлось, сразу за первой свороткой зажатый, между тремя здоровенными кедрами, стоял над землей маленький домик, больше похожий на неведомого лесного зверя, покрытого перьями.

  - Нравится? – было видно, что отец горд за свое творенье.

  - Ну ничего себе, настоящий дом на дереве, прямо в лесу, да такой классный.

  - Да, землю мне не купить под обычный дом, пришлось выкручиваться. А помнишь над охотничий домик на Басьяновке, на острове между выработками?

  - Разве он был на острове? Не помню.

  - Конечно на острове дурачье. Ах да, ты же там бывал только зимой.

  - Зимой, я всегда думал, что кругом одни опушки.

  - Эх кхе, там торфяные выработки, в которых вода была бурая как шкура медведя, такие же бурые водились в ней караси.

  - Сейчас, наверное, даже места того не найду.

  - Там лесные пожары прошлись, зверь весь ушел, места опустели. Ну ты будешь подыматься?

  - Да, конечно, какой классный дом, - Андрей шагнул по скрипучей винтовой лестнице, поднял руку и дотронулся до фасада. – Выглядит потрясающе, словно перья невиданной птицы, да и сам домик по форме своей больше всего похож на сову.

  - Экх, да, кое какое сходство с совой в нем есть. Я не думал о форме, строил из того, что есть, как получится, от сердца. Эко дом, ни одного инородного материала, все от природы, настоящее. Лиственницу устал, конечно, на дранки колоть, именно она сейчас заменяет оперенья. Во время дождя планки разбухают и сжимают все щели, а в летнюю жару доски усыхают, домик раскрывается словно шишка, проветривается.

  - Получается, он живой.

  - Живой, а как же, повыше подымишься, почувствуешь, как раскачиваются деревья.

  Андрей стоял на крохотной кривой террасе, легкий ветер, медленно раскачивал домик, закрепленный меж деревьев. От чего-то стало так спокойно на душе, он наконец- то вернул свое прошлое, свое утраченное счастье.

  - Ну чего стоишь, заходи, - Отец отворил дверь и холодный воздух ворвался в хату вместе с путниками. – Подожди, сейчас, где- то у меня, тут…

  Отец закопошился, чем-то защелкал, забрякал и зажег свет. Сотни, тысячи мельчайших светодиодных огоньков озарили круглый потолок. Лампочки были самых разных размеров, теплых и холодных оттенков белого, местами переливались разноцветные огни.

  - Нравится?

  - Не то слово, - ошарашено ответил Андрей.

  - Я привык смотреть на звезды, а живя рядом с городом невозможно разглядеть даже парочку созвездий. Небо грязное.

  - А откуда электричество и тепло?

  - Кабель провел от деревни, электричеством же дом и отапливается, тут половина жителей, колдуют со счетчиками и подворовывают токи, так что на мои проказы закрывают глаза.

  - А местные не возмущаются, тем, что ты в их лесу дом построил?

  - Их? Лес не может быть чьим-то, - сделав резкий вдох, отец продолжил. – Возмущаются, конечно, всем не угодишь, сам понимаешь. Но большая часть жителей меня поддерживают и активно покупают те же веники с метелками. Живем потихоньку.

  - А ты можешь удивить.

  - Присаживайся, сейчас вот иван чай заварю, пельмени поставлю вариться, еще есть каша в консервах. Будешь?

  - Нет, нет, я много есть не стану. А вот чая заваривай побольше.

  - Тоже, верно, - отец впервые заулыбался.

  Пока варились пельмени и заваривался чай, отец рассказывал, о постоянных стычках с лесниками, охотниками, о спорах с деревенскими жителями, о том, как не легко ему удалось отвоевать это крошечное местечко.

  - Ты кушай, кушай, пока горячее.

  Пельмени оказались ужасными, чтобы хоть как-то улучшить ситуацию, отец накидал сушеного укропа и лаврового листа с чесноком. Но все равно, такую липкую ерунду с непонятной начинкой было тяжело есть. Тем более, каждый четвертый пельмень оказался с тестом внутри. «самые дешевые, из местного магазина» - догадался Андрей. Сделав большое усилие, он все же смог съесть половину тарелки. «Какая же гадость, как можно такое продавать людям?» - подумал он про себя.

  - Пей чай, он то тебе должен понравиться. Сам собирал и ферментировал, времени потратил целый вагон.

  - Ооо, а чай действительно хороший.

  - Нравится?

  - Не то слово, - подтвердил Андрей. – И запах и цвет, а вкус какой насыщенный. Никак не могу понять, что же так сластит, ведь в нем нету сахара.

  - Сахара нет, это все особый набор, бережное хранение и правильная заварка.

  - Слушай, ну к тебе можно на экскурсию людей водить, устраивать йога медитации и фито чаи гонять.

  - Ооо, йога, это здорово, меня одна девушка научила дыхательной технике и растяжке, а то знаешь ли совсем спина задолбала.  – Тут отец достал свой коврик для занятий, туго стянул и похлопал трубой по спине.

  - Круто, значит ты в теме.

  - Какой теме?

  - Различных практик и медитаций.

  - Ну как бы слышал.

  - Знаешь, а у меня родилась отличная идея.

  - Что?! Какая?

  - У тебя сан узел есть?

  - Есть, внизу, рядом с домом, землянка вырыта небольшая, там кстати тоже свет проведен и тепло.

  - Супер, просто супер, - обрадовался Андрей.

  - Что супер?

  - Я знаю, как можно легко и просто покончить с твоей бродяжнической жизнью.

  На миг, глаза отца потускнели, щеки обвисли, но он смог справиться со своими эмоциями и заулыбался через силу.

  - Отличная идея сын. Но ты ведь понимаешь, как только сюда начнут ходить люди и оставлять деньги, появятся завистники. Я и так здесь живу на птичьих правах, если постараться, то могут надавить на лесничество и домик придется сносить, за электричество платить, штрафы наложат.

  - Да черт с ней с этой хибарой. – Глаза Андрея горели и уже не могли увидеть, как содрогаются мышцы на лице отца. – Купим участок в другом месте, построим новый домик. Ведь главное – это люди, хозяин, который живет в доме и настраивает все под свой лад.

  - Знаешь, а давай, - громко ответил отец, - Давай, веди своих клиентов, выжмем из этого домика все до копейки. Мне и самому осточертела эта жизнь. Пришло время перемен, нужно что-то новое.

  - Отлично, новое, это же здорово. Это нужно отметить.

  - Отметим, - подтвердил отец.

  - Я в город смотаю, куплю нормальной еды, захвачу ноутбук, накидаем с тобой пару идей вместе.

  - Давай, конечно, езжай, я пока что воды натаскаю, умоюсь. Знаешь, а здесь родник неподалеку бьет. Я его крышкой накрываю на зиму, что бы не перемерзал.

  - Здорово, ну я полетел.

  - Давай, гони. Дорогу найдешь?

  - Вроде помню, найду, не переживай, скоро вернусь.

  Андрей быстро собрался и вышел из причудливого дома на дереве. Еще раз поразился красотой, дикого, первобытного исполнения, кривыми линиями деревянных плашек, круглыми изгибами маленьких окошек, нарочито заваленной винтовой лестницей. А когда добрался до автомобиля, то что-то внутри сжалось: «А правильно ли я поступаю, ведь это его жизнь, нужно ли мне вмешиваться?»

  Выбирая продукты в супермаркете он все пытался вспомнить, что же любил его отец, какой сорт колбасы, какой хлеб, какие овощи. Андрей вдруг понял, что совсем не знает его, что за последние пятнадцать лет пропасть между ними выросла до небывалых размеров. «Как же теперь наладить переправу между двумя такими разными берегами? Ладно, будь что будет, хуже уже точно ничего не случится» - подумал он, расплачиваясь картой на кассе.

  А когда возвращался в Гусьевку, вдруг засомневался в своем решении. Но отступать было больше нельзя: «Это мой выбор, осознанный, значит и все ошибки будут моими же, я готов их принять».

  Но что же это, тропа вдруг стала неузнаваемой, а ветер на открытых участках и вовсе замел все следы, впереди больше не было широкой отцовской спины, не слышны были его тяжелые шаги.

  Андрей добрался до домика в темноте, точнее до того, что осталось.

  «Эко дом, все от природы, ни одного инородного материала» - вспомнились ему слова отца. Горит такой дом знатно, особенно просушенная дранка и натуральные материалы. Не было видно ни зарева, ни дыма, домик вспыхнул словно летний костер, собранный из сухих веток, так же быстро и прогорел.

  Отца нигде не было видно, не было видно и его следов, лишь аккуратно сложенный коврик для йоги лежал на снегу возле тропинки. Несмотря на то что окончательно стемнело, в грязном небе не было видно ни одной звезды. Андрей бросил пакеты с едой, взял коврик в руки и начал обходить пепелище. Грязный черный снег прилипал к ботинкам, местами догорала дранка, кое-какие бруски тлели в снегу издавая монотонное шипение. Красные, оранжевые угли были разбросаны вкруг трех массивных кедров, они утопали в снегу, выстреливая мелкими искрами. Казалось, сам космос опустился и поглотил нашего героя.

  Андрей видел образы самых разных созвездий не в небе, а прямо здесь под ногами. Медведицу, Корону, Эридан, Возничий, ему казалось, что отец сам свои хриплым голосом перечисляет все эти названия. А по щекам у него текли Млечные реки.