Так изящно - колено, стопа на носок, мажа кистью узор, нежно давит дурман.
Снег неслышим. Он спрятан.
Он тает в окне, в сочном воздухе пряности дремлет обман.
Не дыша и склоня, над зеркальной водой, трогай тушью ресниц очарованный строй.
Ожидание тянется вечно.
Там, где нежного ушка усталый зрачок, занырнула из золота дужка,
и мерцает огонь
под короной волос.
Гребень брошен и поднят и брошен,
и сверкающий локон завился в кольцо.
И капризно открыв оживающих губ нетерпенья овал, мажа маслом и кремом истомы,
обнаженно купать, сонный воздух дразня,
грудь и плечи,
и банты тугие.
Снег не слышен, он спрятан. Он тает во дне.
И блистательных бабочек дрогнувший рой, невесомый подол и пугливый разрез,
наши вечер и воздух, и души, и снег,
так отравлены привкусом лака.