Мотыльки над морем

Динкон - город надежды

Диктор появился над причалом. Темноволосая мужская фигура возникла в воздухе, стоя в пол-оборота и будто бы смотря на горизонт. Пять секунд спустя голограмма мигнула, подстраиваясь, и в головах у прибывших зазвучал хорошо поставленный баритон: «Добро пожаловать в старый добрый просоленный Динкон!».

Голос звучал в голове, как любая социальная реклама, непрошено и без возможности отключить или хотя бы убавить громкость.

– Динкон – это город моря и пляжей, это город – порт, город моряков и бизнесменов, город технологий и высочайшего уровня жизни. Динкон – город вашей надежды.

В такт словам диктора перед глазами проносились курортные зоны, флотилия судов, идущих на закат, десяток высоток с зеркальными окнами, огромный и полностью автоматизированный судосборочный конвейер, счастливая семья в лучах солнца. Сквозь прозрачные изображения социального видео просвечивала реальность. Грязный настил. Ржавые поручни. Между столбами ограждений мутно мерцала реклама услуг для прибывших в порт. Услуг довольно однообразных и сопровождаемых настолько реалистичным порно, что Ория невольно опустила голову.

Волна разбилась о береговой мол и разлетелась блёклыми серыми обрывками по тонкому сталепластику трапа, перелилась сквозь рекламное голо и растеклась грязной водой и бурыми клочками водорослей под ногами в момент, когда семья должна была шагнуть на берег. Ория на секунду остановилась, но решила не считать это плохим предзнаменованием и пошла вперед, держа под руку мужа, второй рукой потянув за собой дочь. Город надежды – иначе и не скажешь. Сбежавшим с уходящих под воду островов оставалось только надеяться.

Диктор выдержал театральную паузу и широко улыбнулся:

– Динкон – город мечты. Вы сможете быть тем, кем хотите, добиться любой цели. Но даже если вы оступились, социальная служба не даст вам опуститься на дно. У нас не живут на улицах, и никто не ложится спать голодным. Добро пожаловать в наш город, мы рады вам.

Дочь шла за Орией не то чтобы открыв рот, но синие её глаза были распахнуты так широко, что она сошла бы за кавайную голомодель. В голубом отражении проплывал серый причал, облитый зелёной волной с пенной вершиной, стая небольших одноцветных кораблей у дальнего берега и подпирающие белёсые облака высотки сразу за россыпью прямоугольных бетонных коробок портовых складов и длинных кранов, с вытянутыми, как шеи цапель, стрелами.

– Сабат, господин Сабат!

Дроид шел наперерез толпе к ним навстречу, в полуметре над его двухметровой фигурой крутилась голограмма с их семейной фотографией и мерцающими под ней именами.

Ория ухватилась за мужа крепче, останавливая:

– Смотри, это за нами.

Сабат окинул снизу вверх хмурым взглядом серебристую фигуру. Дроид изобразил на лицевом экране дружелюбную улыбку и помахал суставчатой ладонью.

– Господин Сабат с семьёй, - дроид удовлетворенно кивнул. – Меня зовут Д312, я рад приветствовать Вас…
– В городе Динкон, городе надежд и бесконечной рекламы, – вздохнула Ория.
– В городе Динкон. Я представитель социальной службы города. Меня прислали для того, чтобы помочь вам зарегистрироваться как гражданам, получить соответствующее статусу жилище и ответить на ваши неизбежные вопросы.

– А наши...
– Давайте заберем ваши вещи. Следуйте за мной!

Дроид развернулся на месте и вновь отправился наперерез потоку к неприметной двери в длинном боксе.

– Боже, какой шумный город, – сказала Ория, блокируя дверь за дроидом. 
– Пусть шумят, – благодушно ответил Сабат. Он глядел через виртуальное окно на раскинувшуюся панораму. Темнело, и, вслед за тонущем в заливе солнцем, над городом начали разгораться неоновые полоски уличной подсветки и марево трехмерных рекламных фигур. Дочь сжалась комочком на кровати и завороженно смотрела на их движения. 
– Папа, а когда мы поедем домой? - спросила она. 
– Мы дома, – ответил, вздохнув, Сабат.

***

Траулеры выходили из порта затемно, так что Сабат поднимался на работу ночью. Жена с Дочерью быстро привыкли и не просыпались, когда он собирался. Однако сегодня Орию словно подбросило, когда он подходил к двери. Она приподнялась на локте, но успела увидеть только темный профиль выходящего из квартиры мужа. Дверь с легким всхлипом втянулась в гофрированный край, ИИ притушил мягкий свет и Ория снова уснула.

Ория работала полулежа на кресле. Со стороны казалось, что она перемешивает цветные прямоугольники, вытягивает их и смешивает между собой. Многоцветная фигура, торчащая разноцветными лоскутами – это называлось голоскульптурой. Говорят, новый тренд – украшать свои боксы и офисы световыми скульптурами. Возможно оно так и было, но заказчики пока в очередь не выстраивались. Собственно, еще ни одного не было. Но это не очень важно, женщине просто необходимо самовыражение, тем более, когда зарплаты мужа на всё хватает. Они даже планировали перебраться на несколько уровней повыше и уже к зиме.

Роника стояла у стены, транслирующей городскую панораму. Сегодняшний вид был не с восьмого уровня, а едва ли не с пятнадцатого. ИИ сам подбирал наилучшие ракурсы и обычно с ним нельзя было не согласиться. Но сейчас вид прямо на глазах изменялся. Над головой небо ещё сияло голубизной, но от горизонта уже тянулись черными щупальцами грозовые облака. Влево и вправо они перекрыли горизонт, а потом тёмным фронтом двинулись на город. Вода темнела и пенилась под чернильной облачной тенью.

– Мама, а папа там? – спросила девочка и показала на чернеющий залив.
– Дочь, отойди от окна, – сказала Ория и осеклась. В их маленькой прибрежной деревне были настоящие окна, а здесь их от непогоды отделяло не меньше двадцати сантиметров сталепластика. – То есть, я хотела сказать, не переживай, дочка. В море траулер утопить почти невозможно.
– А что значит «почти»?
– Это значит, что все будет хорошо, Роника. Займись уроками.