Мы в ответе

Унылая пятница благополучно близилась к закату. Обязанности рабочей недели отступали, бледнели, прятались по дальним полкам до неизбежного понедельника. И некий Автор радостно спешил домой, чтоб окунуться в мир вдохновения и творчества. Его ждала приятная компания: Муза, печенье и, конечно же, чай. Ах, да! И ноут, куда же без него! Перепрыгивая через две ступеньки, охваченный идеей нового нетленного творения, что непременно затмит всё, когда-либо появлявшееся на страницах самиздата, Автор нёсся навстречу судьбе. По счастью, нынешним вечером никто из домочадцев не нарушит его уединения: у всех нашлись дела, влекущие в ночь. Слава командировкам, загородным вылазкам и посиделкам со школьными подругами!

Рассыпчатое печенье было закуплено в ближайшем супермаркете – благо, оно оказалось в наличии, да ещё и самое что ни на есть свежайшее. Чай у Автора дома имелся на любой вкус: с бергамотом, с цедрой лимона, с мятой и просто насыщенный цейлонский. А уж Муза… Муза дожидалась своего героя, скромно вышивая крестиком. Жизнь была прекрасна и удивительна!

Была. Ровно до того момента, пока ни с того ни с сего ноут, привычно мурлыкнув после загрузки, не засветился тревожно-бордовым. Заставка на рабочем столе, обычно радующая глаз, неприятно царапнула кровавыми брызгами. Впрочем, приглядевшись, Автор понял, что звёздное небо заставки на месте, а зловещими отблесками экран обязан сбившимся настройкам. Пара минут – и всё восстановлено, от цветовой гаммы до душевного равновесия. А потому можно заваривать чай, выкладывать печенье в вазочку и приглашать Музу к столу, а то без особого приглашения она так и просидит весь вечер за рукоделием.

Автор не был ни особо плодовитым, ни топовым. Так, пописывал зарисовки-рассказики и лишь изредка выдавал нечто поболее десяти страниц. Начинал когда-то и роман, да как начинал! Целую вселенную, не бывалую прежде, придумал. Населил её героями живыми, не картонными. Но до кульминации тогда авторского азарта не хватило, и текст плавно перетёк из незавершённых в замороженные. Но нынче… Нынче всё будет совершенно по-другому. Задумка, рвущаяся на бумагу, то есть на экран, столь хороша, а муза так благосклонна, что заминок не возникнет. Клик. Word. Программа не отвечает. "Искать поиск решения проблемы в интернете?" Да что за?! Перезапуск. Программа не отвечает.

Ну уж нет! Капризам Word’а не сбить творческий настрой! Можно ведь и непосредственно в черновиках сайта набирать рвущийся из души текст. Открыть форму. Что-то экран темнее обычного. Точно, ноут подглючивает. Нужно будет спецу позвонить. Но завтра. Всё завтра. Сейчас писать-писать-писать.

А с верным помощником и впрямь творилась какая-то чертовщина. Безотказная обычно клавиатура отказывалась выдавать добрую треть букв, а те, что остались, менялись местами и появлялись на мониторе в совершенно произвольном порядке. Автор, промучившись какое-то время, окончательно разнервничался и уже собирался в сердцах захлопнуть крышку ноута, как его осенило: а не поговорить ли с капризной техникой поласковее? Немедленно были предприняты все меры для «убалтывания» безобразника. Автор пошёл даже на то, чтоб нежно (никто ж не смотрит? Муза, отвернись!) погладить экран. И едва только пальцы коснулись гладкой поверхности, как монитор ослепительно вспыхнул, чтобы потухнуть окончательно, а всё тело Автора пронзило невыносимой болью. Бедолага аж зажмурился, выдав на-гора́ несколько отборных ругательств.

Когда же боль отступила и появились силы приоткрыть глаза, ни ноута, ни чая с печеньем поблизости не наблюдалось. Как и любимого дивана, ковра и прочих предметов обстановки родной квартиры. Сквозь густые сумерки практически ничего было не разглядеть. Тянуло затхлой сыростью и чем-то раздражающе-сладковатым. Где-то в стороне послышался звук тяжёлых шаркающих шагов, и Автор, твёрдо знающий, что дома он один (легкомысленная порхающая Муза не в счёт), а дверь надёжно заперта, не сдержал досадного вздоха:

- Вот так моргнёшь – раз! – и уже задремал. Просыпайся, ленивец!

С этими словами наш герой изо всех сил ущипнул себя чуть выше запястья. Болью резануло так, что выступили слёзы. Хорош сон!

Запах гниения никуда не делся. Как и шаги, что раздавались уже совсем за спиной. Автор резко обернулся. Мимо, не обращая на него никакого внимания, чуть подволакивая ногу, брёл высокий брюнет атлетического телосложения, в потрёпанном камзоле и с обломком шпаги в руке. Было в нём что-то смутно знакомое, но Автор, до глубины души поражённый нереальностью реальности происходящего, не смог и рта открыть, чтоб окликнуть прохожего. Человек прошёл мимо, очень быстро растворясь в сумерках, и Автор, ещё не до конца уверенный, что не спит, решил-таки его догнать. Он развернулся, попытался поднять ногу, чтобы сделать шаг, но пушистый тапочек с помпоном намертво увяз в клейкой субстанции, так что голая ступня с размаху впечаталась в тёплую слизь. От омерзения Автора передёрнуло. Все ощущения были настолько отчётливы, что успокоительная мысль о сне постепенно сдавала позиции.

Выдрав конечность из вонючей массы, облепившей ступню и не желающей с ней расставаться, Автор оставил и второй тапок (всё равно через пару шагов потеряется) и, внимательно глядя под ноги, чтоб избежать повторной встречи с лужами-ловушками, поспешил в сторону удалившегося прохожего. Хотя «поспешил», конечно, преувеличение. Двигался Автор достаточно медленно и из-за плохой видимости, и опасаясь нарваться на мерзкую слизь (хоть уже и испачкался, а всё равно противно), и потому что пытался разглядеть хоть что-то по сторонам. А поглядеть было на что. То есть было бы, если б не отсутствие нормального освещения. В отдалении угадывались очертания полуразрушенных сооружений, некогда явно бывших особняками, а на расстоянии вытянутой руки попадались уродливые засохшие деревья с ветвями-крючьями. Сумерки чуть поредели, уступая место наплывающему седыми клочьями туману. На душе становилось всё муторнее.

На всякий случай Автор принялся вспоминать все когда-либо встреченные методики самовывода из сна. Он зажал себе нос пальцами одной руки, а ладонью второй закрыл рот и попытался вдохнуть. В голове зашумело. Он не отступал и спустя короткое время чуть не задохнулся. Перед глазами мелькали цветные круги, дыхание восстанавливалось постепенно, а картина вокруг и не думала меняться. Как и амбре. Говорят, к любой вони со временем привыкаешь и перестаёшь замечать. Видимо, времени прошло недостаточно. Глаза уже слезились от всё более резкого зловонного духа. А прохожий словно сгинул. Хотя…

Автору послышались голоса чуть левее, и он, не забывая огибать пятна слизи на земле, рванул туда. Всклокоченная старуха с общипанным попугаем на плече и юная лысеющая красотка в драном платье спорили так ожесточённо, что вынырнувший из тумана Автор не сразу смог привлечь к себе внимание. Не замеченный дамами, он откровенно пялился на них, пытаясь понять, что его больше смущает: ужасающее, даже какое-то зловещее косоглазие той, что помладше, или безобразные судороги, пробегающие по сморщенному лицу старухи. Но нет. Куда более пугающим было уже испытанное чувство узнавания. Автор явно не первый раз встречал этих людей. Однако как ни силился, не мог вспомнить, кто это.

Тем временем его наконец заметили. Обе дамы вскинулись одновременно. Одна кокетливо ощерилась беззубым ртом, другая повела носом:

- Но-о-овенький? Свежий какой! Иди-ка сюда.

Автор побледнел и сделал шаг назад. Пообщаться он может и на расстоянии. А то мало ли. Может, вместо разговоров они предпочтут поужинать.

- Милые дамы, - стараясь проявить всю свою благовоспитанность, начал Автор, - не могли бы вы мне подсказать, куда я попал?

Не то глаза попривыкли, не то в тумане и впрямь было светлее, но Автор отчётливо разглядел, как лица обеих исказились ненавистью.

- Это не новенький! Это же…

Сердце пропустило удар, а потом бухнуло, пытаясь выпрыгнуть вон из груди. Потому что относительно безобидная внешность несостоявшихся собеседниц поплыла, делая глаза более хищными, удлиняя клыки и зажигая бесовской огонь в глазах. Автор рванул с места, споткнулся, рухнул на четвереньки и так и был настигнут двумя фуриями. Дикая боль в плече, куда вонзились преострые зубы, яснее ясного дала понять – происходящее со сном и рядом не стояло. Эти ненормальные нацелились на горло. Кажется, речь пошла о жизни и смерти, и понимание этого придало сил. Жертва раскидала нападающих и припустила в сторону ближайшего строения. Хоть какое-то укрытие.

О том, что в замкнутом пространстве сам себя загонит в ловушку, Автор не думал. Ему хотелось создать хоть какую-то преграду между собой и обитателями этого странного мира, чтобы обмозговать сложившуюся ситуацию. Преследовать его никто не стал, хотя в спину и неслись проклятия и непристойности. Столько гадостей о себе Автор даже в пылу пьяной ссоры не слышал (имелся в его жизни и такой опыт). Что его сначала приняли за кого-то одного, а потом сделали вывод, что он – кто-то другой, было понятно. Непонятно, чем именно он спровоцировал агрессию.

Хотя крыша и зияла дырами, дверь в здании, до которого, задыхаясь и поминутно оглядываясь, добежал Автор, оказалась крепкой и с виду надёжной. Автор задвинул всхрипнувший засов и без сил опустился на дощатый пол. Конечно, будучи фанатом фэнтези, он и сам обращался к теме попаданцев. Но поверить в нечто подобное относительно себя? Нет! И ещё раз нет!

Однако факт оставался фактом – он не дома в слишком широком смысле этого слова. Дышать становилось всё труднее. Смрад разлагающихся останков (ох, а не из подвала ли эти миазмы?) сгущался, забивал лёгкие, делая невыносимо отвратительным каждый вдох. Не помогала даже импровизированная маска из пижамного рукава, которым автор прикрывал нос. В отравленном ядовитыми гнилостными испарениями мозгу мысли ворочались с грацией издыхающего слизня. Почему-то накатывало иррациональное чувство вины и необъяснимого раскаяния. Будто собственными руками проломил голову преданному псу и теперь наблюдаешь за его агонией.

Нет, ни в чём подобном Автор никогда замечен не был и реальных провинностей за собой не знал. Разве что дорогу переходил в неположенном месте да белой завистью завидовал более талантливым коллегам по цеху, но это ведь не в счёт.

А мысли продолжали одолевать, перемежаясь с рвотными позывами от непреходящей вони. Внезапно подумалось о смерти. Наверное, там, в гробу, особенно, если доведётся умереть летом, будет так же смердеть мёртвое тело, поедаемое червями. Хорошо, что ему, Автору, будет уже всё равно (ведь будет же, да?). И очень хотелось бы верить, что эксгумация никому не понадобится и его останки не будут осквернены ускользающими взглядами и шепотками отвращения.

Меж тем прямо на нос Автору приземлилась густая тягучая капля, заставив вздрогнуть от омерзения и поднять глаза. Потолок, изукрашенный облупившейся лепниной, стал как будто ниже. С него там и тут свисали грязно-бурые капли непонятного происхождения, некоторые из них срывались, с чавкающим звуком падали на пол и застывали бугорками трясущегося желе. Стены пришли в движение, сотрясаясь мелкой дрожью и лишая чувства уверенности под этой крышей. Автор подумал, что эдак вне здания будет поспокойнее, а не то оно ещё рухнет ненароком. Он взялся за засов, но тот будто сросся со своими петлями. Дверь не поддавалась. Автор пожал плечами и направился к окну. Что он, из окна, что ли, не выберется? Но стоило ему сделать шаг, как все ставни захлопнулись, отсекая надежду покинуть ставшее ненадёжным пристанище. А потолок медленно, но неуклонно приближался. Автор нервно хихикнул, подумав об избитом приёме ужастиков, когда героя помещают в сжимающуюся камеру, и почувствовал, что его кидает в озноб. Пульс частил, как у пробежавшего марафонскую дистанцию, ладони вспотели, а пальцы меленько, противно подрагивали. Хотелось заорать, да был бы толк.

- По-мо-ги-и-ите!!! – не сдержался Автор, выплёскивая в крике весь свой ужас.

Потолок вздрогнул и пополз вверх. Помещение чуть преобразилось. Стали видны гобелены – изумительной работы полотна с вытканными драконами. Точь-в-точь такими, как когда-то Автор изобразил в своём неоконченном романе. Вот же обломанный коготь того лилового гиганта. Да и вся комната как из-под пера Автора вышла. Именно здесь герой признался своей невесте в том, что ему предстоит дуэль с её братом. А на кофейном столике до сих пор лежит на боку любимая чашка героини, расписанная заморскими птицами. Недопитый кофе расплескался, когда чашка выскользнула из ослабевших пальцев, и до сих пор пятнает ажурную поверхность столика. Ну да, как раз сцена с этим объяснением и была последней в замороженном тексте.

Автор поперхнулся воздухом от внезапной догадки: это что же, он в собственном творении очутился?! В умирающем, давным-давно заброшенном мире, вернуться к которому обещал не единожды, но было всё недосуг… Так вот кого столь мучительно напоминали встреченные здесь люди. Вот откуда подспудное чувство вины. Помертвевшими губами Автор прошептал наполнившееся новым содержанием: «Мы в ответе…», и это больше не было красивой, но пустой фразой.

Едва прозвучали слова, как голова раскололась болью, вспыхнул яркий свет, и Автор с силой зажмурился.

Открыв глаза, Автор предсказуемо обнаружил, что сидит за столом, сжимая чашку давно остывшего чая, Муза бессовестно дрыхнет, укутавшись в старый плед, а в окно с любопытством заглядывают первые рассветные лучи. Автор с силой провёл ладонью по лицу. Приснится же! Он сладко потянулся, разгоняя ночной кошмар. И охнул от боли: прокушенное плечо ещё кровило.