Мягкий металл

Глава 15

Я надеваю фетровую шляпу Йена и затемненные очки-гогглы на глаза, чтобы скрыть лицо. Мне давит переносицу и, должно быть, я выгляжу нелепо. Мне надоело ждать вечера и рассказов Маркуса. Он видел имя Лили! Значит, я могу пройти в Корпорацию и найти её. Вывести её будет непросто, но может я смогу хотя бы увидеть сестру?

Я иду по улице, а гогглы сдавливают мне нос. В нетерпении я поднимаю их поверх шляпы. Стекла расставлены далеко друг от друга, резинка стягивает голову. Я раздражаюсь, мотаю головой и застываю: издалека виднеется одна из белых башен Корпорации. Меня пронзает молния озарения.

О чем я думаю? Я что в серьез решила, что смогу пробраться незамеченной в здание? Ну и дура. Я останавливаюсь и поднимаю глаза в небо. Надо мной плывет серый дирижабль. Он рассекает голубую гладь небес, легко удаляясь из Города. Жесткий металлический каркас словно сдавливает дирижабль. Если бы он был живым организмом, ему нечем было бы дышать. Бесшумный аэростат уходит от меня, медленно проплывая над крышами многоэтажек. На последнем этаже здания Банка, мимо которого проходит летательный аппарат, сияет кислотно-зеленая подсветка. Её газовые фонари отражаются в стекле кабины экипажа матовыми огнями. Стеклянная гондола снова напоминает мне о теплицах.

«Как я могла додуматься пойти в Корпорацию? Там сейчас находится Маркус! Я совсем идиотка, если не думаю о нем. Он рискует своей жизнью каждую минуту, проведенную там. А я хотела оборвать его жизнь своим капризом?»

Я разворачиваюсь и бреду бесцельно по улицам. Я хочу найти в себе силы не сдаваться и быть уверенной, что получится забрать Лилю и уехать домой. Я сажусь на деревянную скамейку в парке. Ко мне подходит юноша в длинной рясе и спрашивает:

– Вы знаете, что Бог вас любит?

***

Я успокаиваюсь и переспрашиваю: «Бог? Что такое Бог?». Мне словно снова пять лет, в разговоре с бабушкой я узнаю о том, что Бог уже давно наказал нас и оставил эту грешную планету, а бабушка забыла про него, как и он забыл про них. Больше разговоры про него не возобновлялись.

- Пойдем, сестра, я отведу тебя к нему. Он все знает и все может. – из-под длинного рукава похожего на мешок от картошки протянулась тонкая бледная рука.

- Он сможет мне помочь? – в груди затеплилась надежда.

 Юноша больше ничего не сказал, только кивнул и засеменил вдоль аллеи.

Юноша в рясе оказался послушником. Он привел меня в храм, и я разговариваю с первосвященником.

- Кейси, люди смертны. И как бы им не меняли протезы, как бы им не чинили их органы и прочее, в конечно счете это оказывается жизнь из проблем выживания. А жизнь, настоящая жизнь, она в целях созидания, жизнь ради жизни.

- Но разве жизнь не конечна?

- В этом-то и дело. Религиозные конфессии до Оранжевой революции ждали единства, одни ждали Второго Пришествия, другие новой праведной жизни в теле достойного существа. Но именно трансгуманизм оказался правильным решением всех земных проблем.

- Каким это образом?..

- Сама подумай Кейси, у тебя есть душа. И у меня есть душа. Я вижу, как целиком ты несчастна. И я, признаться несчастлив. И много других людей несчастны в своем существовании. Но если произойдет великое чудо и личности всех людей объединяться в единую нейросеть, в единый разум, тогда мы обретем счастье в единстве этого существа!

- Я ..не понимаю вас.

- Все просто, Кейси. Однажды мы все умрем. Конечная цель нашего течения – это ценой смерти всех существ обнаружить в нас совершенно новое. Мы будем продолжать жить, но в совершенно ином виде. Только вообрази себе! Мы станем выше всего земного, вся материя, всё станет сверхинтеллектом, при этом мы сможем существовать в этой системе.

 Я думаю, что смотрю на сумасшедшего. Возможно, так и есть. Но спорить с ним, находясь так далеко от дома Йена, от людей в принципе ей мне не хотелось. Сейчас я сижу на стуле, а вокруг меня монахини и первосвященник рассказывали ей о сверхцели их религиозного течения. Они говорят мне о том, что каким-то образом когда-нибудь все человеческие умы объединяться и потеряв свои телесные оболочки будут жить в некой матрице, причем жить абсолютно счастливо. Звучит, заманчиво, но непонятно. И будет ли там Лиля? А делить это место нужно будет с Клебсиеллой, с теми людьми, которые отняли малышку, мою сестру? Не знаю, как это будет. Я пришла сюда, в надежде, что мне покажут кого-то могущественного, ответит на все вопросы почему ее забрали и как вернуть. А вместо этого вопросов только прибавилось.

- Спасибо вам за помощь – я осторожно встаю со стула, не знаю убедила ли я в своей искренности или слишком очевидно, что я хочу бежать из этого странного места подальше от безумных фанатиков.

- Можешь приходить в любое время, исповедоваться.

- Исповедоваться? От чего?

- Только чистый разум, чей вклад выше в общий поток, чем вклад в удовлетворение собственных потребностей, способен войти в нейросеть и стать частью нового СверхЧеловека. А мы все подвержены гедонистким наплывам чревоугодия, прелюбодияния и прочего грехопадения.

- А, понятно – я отступила назад.

- Иди дитя, но не уходи.

- Я вернусь – сказала я, уверена врать в церкви нельзя, но мне нужно как-то уйти от настырного археипископа-датаиста-трансмгуманиста.

Спускаясь по лестнице, обдумывая случившееся, я не могла поймать пока ни одну мысль за ниточку, ухватиться и выхватить ее. Мимо меня проскочило, поднимаясь в приход, белое пятно. Я развернулась. Среди серого тумана, сонного города и грязных зданий пронеслось что-то вроде метели. Снежный шквал бесследно исчезнувший в арке входа. Я побежала вслед и, похоже, не обманула, сказав, о своем возвращении в Храм. Натянув шарф на голову и обмотав вокруг лица таким образом, что кроме глаз ничего не было видно, я спряталась около исповедальной и наблюдала за причиной моего беспокойства. Я уже знала, кто это. Еще тогда, на ступеньках. Но что она делает здесь?