Неправедные. Скажи мне "люблю"

Глава 1

— Скажи «люблю», — меня просили в Риме,

На языке народа своего! —

И я назвал твое простое имя,

И повторили все вокруг его.

— Как называют ту, что всех любимей?

Как по-аварски «жизнь» и «божество»? —

И я назвал твое простое имя,

И повторили все вокруг его.

Сказали мне: — Не может быть такого,

Чтоб было в языке одно лишь слово.

Ужель язык так необычен твой?

И я, уже не в силах спорить с ними,

Ответил, что одно простое имя

Мне заменяет весь язык родной.

(Расул Гамзатов)

Глава 1

Марина

Гул очередного состава – и сердце снова сладостно заходится в предвкушении встречи.

Вот-вот он будет здесь. Моя мечта, мой сероглазый ангел с ершистым характером. Как же я скучала!

Говорят, это девушка должна опаздывать на свидание, а у нас выходит наоборот… Ну и ладно! Я знаю, что он тоже ждёт, что так же считает минуты и мысленно подгоняет сначала электропоезд, а потом и вагон метро. Что душой он со мной так и не расставался и прямо сейчас делает всё возможное, чтобы как можно скорее доставить сюда ещё и своё тело…

Хорошо, в толпе вряд ли кто заметит, как я залилась румянцем. Даже мысли о его теле вгоняют меня в краску. Никак не избавлюсь от какой-то детской стыдливости, хотя давно уже не девочка, казалось бы, пора расслабиться.

Зато Серёжа, как выяснилось, этим не страдает. Всю прошлую субботу он заставлял меня ходить по дому голышом, аргументируя это тем, что мне нечего и не перед кем стесняться. Это так странно. Восемнадцатилетний мальчик учит взрослую тётю принимать себя, своё естество, и главное – доверять и открываться друг другу.

Он говорит, что хочет быть самим собой со мной. Это для него что-то настолько большое и значимое, что я могу лишь догадываться о том, какой сакраментальный смысл он в эти слова вкладывает. Открытость, абсолютное доверие, преданность, честность… Наверняка, и этот мой список далеко не полон, и я никогда не познаю его на сто процентов.

Как не смогу стереть из памяти ещё один момент, тогда, около трёх месяцев назад, сразу после первой с нашего примирения близости.

Это была ночь нашей смерти и возрождения, боли и всепоглощающей страсти.

До финала мы дошли одновременно, но как только туман и эйфория рассеялись, я обнаружила слёзы в его глазах.

Сказать по правде, я не ожидала, что Серёжа настолько сентиментален. То есть, я, конечно, знала, что он достаточно импульсивный, что его легко вывести из себя, спровоцировать, но никак не думала, что за фасадом самоуверенного и немного грубоватого парня скрывается такое ранимое, беззащитное сердце.

Признаюсь, я была поражена. Прижалась к нему с новой силой, обхватила руками запрокинутую голову и долго-долго целовала в закрытые веки, впитывая губами солёную влагу.

Он молчал.

Потом признался словно самому себе, приглушённым надломленным голосом.

– Я теперь уважать себя не смогу.

– Почему? – поняв, что на этом он снова затих, разочаровано протянула я.

Хотя сама примерно представляла себе его возможный ответ. Как до этого сказала моя мама, она его поломала. А на самом деле – его поломала я, ещё раньше, когда бросила. И теперь именно мне предстояло собрать и как-то склеить осколки его разбитого сердца. Но я осознавала, что для этого нужно время, и одна ночь любви – это чудовищно мало!

Мы сидели в тишине. Я слушала его дыхание, обнимала его, ласкала, но у меня не было слов, чтобы его утешить. Я просто понимала, о чём он говорит. Пойдя со мной на примирение, он перешагнул через себя, через свою гордость, через принципы, которых у него, в силу возраста, ещё вагон и маленькая тележка… И теперь чувствовал себя абсолютно, глубинно раздавленным.

Он боролся с собой и проиграл.

Очень долго потом он не был прежним Серёжей. Тем, к которому я успела привыкнуть: пылким, отдающим, а порой и просто огненным юношей, безжалостно сжигающем всё на своём пути… Он закрылся и стал более сдержанным со мной. Иногда мне стоило усилий не распсиховаться от его холодности, но каждый раз я приказывала себе терпеть, ведь с досадой признавала, что он это не специально, что ему просто необходимо время, чтобы научиться снова доверять мне и восстановить ту часть своей личности, которую я разрушила.

И только сейчас, в последние наши встречи, а если быть точной, после недавних февральских каникул, которые он почти безвылазно провёл у меня, Серёжа, как мне кажется, начал оттаивать и отпустил наконец поводья своей естественной темпераментности.

Теперь он вновь наполнял меня, и после совместных выходных я чувствовала в себе силы жить дальше по крайней мере ещё неделю до следующего нашего свидания.

И сегодня я снова ждала его. Как свой персональный пауэрбанк. Как солнце… Ждала и изнемогала.

Обычно он приезжал в пятницу после пяти, допоздна мы гуляли по простуженному, затаившемуся в ожидании весны городу, а потом отправлялись ко мне и до вечера воскресенья утопали друг в друге, не желая вылезать из постели даже чтобы поесть.

Но вчера он до ночи работал, и я сама не понимаю, как прожила ещё почти сутки…

Я счастлива с ним. И мне теперь так же плевать на нашу разницу в возрасте. В конце концов, это такая формальность. Когда люди дышат, живут друг другом – разве имеет значение, сколько им лет?..