Темная и страшная ночь. По небу гневно и быстро неслись большие рваные облака и сквозь их черные лохмы время от времени холодно смотрела луна.
Я возвращался по темной улице в конец города. Влажный ветер очень часто набрасывался на меня как пес, хватал горстями желтые листья из небольших садов и ожесточенно бил меня. Сбоку глухо стонали под его гневом обнаженные тополя. Он хлестал, бил в лицо, кричал зловеще и угрожающе и пробивался в бездну мрака.
Сзади меня неведомая сила захлопнула с шумом старую, гнилую калитку и она скрипнула от боли.
Я обернулся и посмотрел сквозь нее: заброшенный двор, в глубине сплющенный старый дом отяжелел к земле, потонул в бурьяне, в колючке и в темноте. Маленькая белая тропинка вила от калитки к дому.
Я услышал плач. Сдавленный, глухой и безнадежный плач.
Кто же плачет в ночи?
Ветер стих. Но гнилая калитка снова захлопнулась сильно, будто развалилась. Ее отворила невидимая сердитая рука…
Оттуда вышла нищета, пришедшая в сумерки ночевать.
Она, испуганная и вызывающая отвращение, бежала из этого гнезда несчастий, дитя ее сердца.
Она уже увидала умершего на руках матери ребенка в голой комнате, сквозь разрушенные стены которой красиво пел ветер, как ангел.
Она бежала, испуганная и негодующая.
Ветер с криком спустился вниз и погнал сердито нищету, чьи босые шаги я долго слышал по мокрой земле.