Новогодняя ночь.

- Да, мам, я надел шапку! – сказал Тодор, поднял телефон, чтобы мама увидела, что шапка у него на голове.
Мама на экране улыбалась.
«Сыночка, ты тете Гале позвонил? Поздравил ее?»
- Я видел тетю Галю два раза в жизни, я не буду ей звонить, - отмахнутся Тодор.
«Она же твоя семья! Ох, не бережешь ты мать, ох, расстраиваешь!»
- Как это не берегу?! Я еду за триста километров, чтобы ты в Новый год не сама была, и не берегу? – остановился посреди комнаты Тодор.
«Ты приезжай, сыночка, я тебя жду! Спасибо, что подумал обо мне!»
Как же, подумал. Тодор даже хмыкнул. Мать вынесла ему мозг тем, как плохо и ужасно себя чувствует, жаловалась и жаловалась. А еще эти «тонкие» намеки про то, что его комната пустует, плакаты с футболистами так и висят на стене до сих пор. А еще у шкафа дверца отвалилась, слив забился… Старая, сама уже не справляется, звонила ему всю неделю подряд, салатами соблазняла. Вот он, извинившись перед друзьями, и собрался в дорогу. Это будет долго, скучно, хлопотно, но надо.
Зашел на кухню, взял торт, коробку с кашей и котлетой, термос с кофе, попытался уместить это все в руках, сдался и взял сумку.
«Какой красивый торт!» - заметила мать содержимое сумки. – «А каша зачем? Приедешь, я тебя хорошенько накормлю!»

- Это не мне, это мужику одному, - ответил Тодор.
«Кому это?»
- Да сидит тут возле магазина, пожрать просит. Я ему приготовил.
«Бездомный, что ли?» - после паузы поняла мать.
- да, судя по всему.
«Алкоголику помогаешь?»
- Ни разу на выпивку не просил, только еду. Он то ли отсталый какой-то, то ли аутист, почти не говорит. Так я ему поесть ношу, мне не трудно, а человек, может, жив останется.
«Мог бы девушку себе завести, или собаку на крайний случай, а ты бомжа завел»
- Мам, перестань. Давай, я поеду, сейчас вай-фай закончится.
Тодор запер дверь, звякая ключами, спустился по лестнице. На площадке первого этажа столи сосед и соседка и что-то обсуждали. Тодор прислушался, соседка та еще сплетница, вдруг что-то важное скажет.
- Пишут, двадцать овец зарезали, брешут! - соседка потрясла местной газетой. – Только у брата моего двоих зарезали, а у них весь поселок пострадал, две стони домов! Уже три года эти волки терроризируют! Стрелять их надо!
- Это не волки! Не волки это! Чупакабра это, я сам видел! Рост три метра, глазищи ВО! Зубищи ВО! Лапы до земли! Я еле ноги унес! – не согласился сосед.
- Спьяну и не такое померещится! – беспощадно насмехалась соседка.
- Я уже полгода в завязке!
- А черти что-то никуда не делись! В завязке он, как же! Медведи ему мерещатся.
- Не медведь! Чупакабра, глупая ты баба!
- Тодор! – соседка заметила Тодора. – Куда это ты в новогоднюю ночь-то?
- К матери съезжу, встретим новый год вместе.
- Ну ты ей привет от нас передавай. Она-то по тебе скучает. Это ты по шестой трассе поедешь? Ты осторожно, там волков полон лес.
- Буду осторожно, - усмехнулся Тодор. – С наступающим!
До стоянки метров двести по скользкому утоптанному снегу. Не упасть бы и не раздавить торт. Возле магазина сидел привычный бомж. Настолько привычный, что если надеть на него гирлянду, смотрелось бы органично. Тодор отдал ему еду. Бомж закивал, открыл коробку и запустил в кашу грязные пальцы. Когда-то Тодор предлагал ему ложку, мужик не умел ею пользоваться.
- С наступающим!
Вот и машина. Тодор очистил ее от снега, залез в салон, завел только с третьего раза.
«Так и задница к сидению примерзнет,» - испугался Тодор и включил подогрев.
Подождав, пока двигатель прогреется, Тодор выехал со стоянки. В городе ощущалась атмосфера праздника, даже обычные фонари выглядели как огни на елке. За городом мир резко становился темным и холодным. Тодор любовался, как фары высвечивают снежинки из окружающего ночного чернила, как белые искорки несутся навстречу машине, и тихий лесной снежный мир словно становится звездным и космическим.
Тодор глотнул кофе из термоса. Двадцать километров по лесу, а там и заправки начнутся, и фонари. Машина дернулась, огрызнулась , прокатилась по снегу метров пятьдесят и встала. Тодор попытался завести ее, потом еще раз. Глухо. Бак полон, но машина не заводится. Тодор вышел и заглянул под капот. Из-под капота на него пахнуло теплом, но ни единой искры жизни не было в металле. Поломку определить не удалось, Тодор вернулся в салон, глотнул горячего кофе. Достал телефон, сети не было. В этом лесу всегда так было, нечему удивляться. Тодор попытался послать сообщение, набрать кого-нибудь из списка контактов, каждые несколько минут пытаясь завести машину.
Катастрофа. В салоне стремительно холодало, ноги стали это чувствовать. Нельзя оставаться в машине, можно замерзнуть. Тодор хорошо знал эту дорогу, до заправки оставалось километров пять всего. Там есть телефон, и что-нибудь горячее. Дорогу видно хорошо, полный термос горячего кофе, он легко дойдет.
Тодор потянул за ручку двери и увидел между деревьев движение. Тодор захлопнул дверь обратно и заблокировал. В темноте мелькали светящиеся глаза, много, тряслись и мигали, тихие, как призраки. Волки! Соседка была права. Глаза привыкали к темноте, и стали видны очертания животных на фоне снега. Огромные! Стая унюхала человека и остановилась. О, нет, Тодор никуда не пойдет.
Он нашел на заднем сидении какую-то кофту, завернул в нее ноги, сунул термос под куртку. Что делать? Оставалось надеяться, что по дороге кто-нибудь проедет. Но кто проедет в такую ночь в такой глуши?
Вот так люди и погибают. Чертова машина! Если поджечь ее, то будет гореть около часа. Согреется и отгонит волков. Тодор поискал зажигалку, не нашел. Может, получится от проводов? А что через час будет? Он останется даже без укрытия. Можно вырвать сидение, поджечь его и нести с собой. Нет, этих волков огонь не отгонит. Они живут рядом с человеком, не побоятся света и нападут стаей.
По лицу Тодора скользнула слеза. Мать его ждет. А он еще не хотел ехать. А сейчас бы все на свете отдал, чтобы оказаться в ее маленькой, пропахшей стиральным порошком квартире. Обнять бы ее старые хрупкие плечи.
Холод пробирался от ног к телу. Так ему и надо. Все выеживался, не хотел к ней ехать, мало помогал. Он заслуживает такой смерти. По крайней мере, это будет недолго. Уснет и все. Вот, уже и в сон клонит. Тодор потопал задеревеневшими ногами, не помогло, но сон отогнало. Можно еще подумать о том, какую бездарную жизнь он прожил… Или вообразить что-нибудь хорошее. Вот он заходит в родительскую квартиру. Мама поставила елочку, на столе салат… Он купит ей новый шкаф, не станет ремонтировать старый. Сначала она будет отказываться, потом обрадуется… Стук в стекло вырвал его из объятий сна. Задремал и даже не заметил. Тодор ошарашенно оглянулся. Возле машины стоял знакомый бомж и заглядывал в окно.
- Что?! Как?! – обалдел Тодор.
Бомж вопросительно кивнул.
- Застрял я! Не заводится! Сейчас выйду!
Тодор запутался в кофте на ногах, распутался и выбрался из машины.
- Там волки, я видел, полезай в машину скорее!..
Бомж отошел в сторонку и стоял к Тодор спиной. Его фигура стала расти, расти, лохмотья превратились в густую лохматую шерсть. Трех метров в фигуре, пожалуй, не было, но горящие глазищи и зубищи были воистину огромными, а передние лапы, больше напоминающие когтистые руки, доставали почти до земли.
- Мужик, не ешь меня, мне нужно матери новый шкаф купить, - непонятно зачем сказал Тодор.
Чудовище указало кивком головы на машину и Тодор послушно вернулся в салон. Автомобиль вздрогнул и медленно покатился по глубокому снегу. Тодор закрыл глаза, не хотел смотреть, но и со своего сидения слышал хриплое, но ровное дыхание монстра. Машина разогналась почти до городской скорости, снег не заглушал быстрые тяжелые шаги, стучащие, казалось, прямо у Тодора за спиной. И вдруг они пропали. В тишине машина прокатилась немного и остановилась. Тодор растерянно оглянулся, но никого не увидел. Посмотрел вперед, и увидел свет. Заправка! Тодор выскочил из машины, пробежал оставшиеся двести метров быстрее всякого спринтера, заскочил в магазин при заправке, схватил с прилавка возле кассы телефон, набрал номер.
- Мама! – закричал он в трубку. – Новый шкаф!