Пролог

Её снова втолкнули в эту чёртову камеру. Холодную, сырую, где пол частично залит водой. Они смеялись над тем, как она откашливала кровь и сжимала разодранные кнутами плечи. Они-то знали — не умрёт. Как бы сильно не били и не измывались. Даже если плеснуть кислотой в лицо, то через неделю оно восстановится. Оно — да, но вот её разум и душа… Именно их калечить приятнее всего. Теперь они уйдут измываться над другими, потом играть в карты за обедом и наконец, под вечер покинут злосчастное место. Поднимутся на поверхность, где есть свежий воздух, небо и сочная трава… Хотя и та уже в этих краях высохла от мучений и страданий.

Молодая пленница худая. Почти скелет в коже еле усаживается на прогнивший матрац. Зубы скрепят. Все раны саднят, плакать нельзя — солёные капли только сильнее заставят всё болеть и печь. Этот урок она усвоила давно. Белая длинная рубаха, наброшенная на костлявое тело, в край изодрана, толку от неё никакого.

Свернувшись клубком, девушка слышит, как из соседней камеры вывели мужчину. Он не как она. Она знает: сегодня он умрёт. Если кого-то уводили, больше тот не возвращался.

— Будьте вы все прокляты! Горите в адском пламени! — тихое шипение разносится по камере.

Проклятия звучат здесь уже тринадцать лет. Только сил воплотить их в реальность нет.

Чуть успокоившись, она садится на кровать, осматривает раны, которые стали затягиваться и осуждает себя. За то, что не может спокойно умереть. Синие глаза поднимаются, чтобы взглянуть на решётку, как вздрагивают. Гул в ушах отступает, она слышит крики. От них кровь стынет в жилах. Люди в доспехах бегут, а те, что за решёткой, как и она, кричат. Они молят о спасении. Но девушка совсем не понимает, что происходит. Ей нужно всего пару минут, чтобы увидеть яркое жёлтое пламя. Оно несётся стремглав, пожирает тех, кто в камерах. Шипит и плюётся искрами. Она вскакивает, и тут же падает на ноги в лужу. Огонь не подползает к её камере. Вода на полу — спасательный круг. Правда, вода не спасает от оглушительных звуков. Приходится заткнуть уши и согнуться пополам, чтобы не видеть, чтобы не слышать.

Только что-то, словно заставляет её поднять голову. Окутанный огнём, как в доспех, перед камерой стоит силуэт. Мужчина протягивает ей руку через толстые прутья. Внутри нечто толкает её подойти, и она, перестав опасаться, приближается к пылающей фигуре. Большая рука гладит волосы, слегка касается лба. Она смыкает веки и падает… Бесчувственное тело девушки ложится на кровать. Кусок простыни окутывает её.