Пленник. Борис Тюрин и Ольга Коротаева

ГЛАВА 21

ГЛАВА 21

Круглая комната с зеркалом мира посередине встретила Хозяина привычной безразличной холодностью. Зарычав, Кошчи стукнул кулаком по стеклу, где при его приближении снова заструились потоки железных коробок, и замигали разноцветные огни неизвестных слов…

– Повинуйся! – вскричал он, сам пугаясь дикой ярости, охватившей все его тело. – Проклятая стекляшка! Покажи мне ее!

Но куб лишь подернулся тихой рябью. Зато под ногами ощутимо задрожал каменный пол. Это Замок радостно привечает Хозяина. Да, древние пещеры помнят его гнев. Тот, прошлый, когда человек еще был жив…

– Вода, – сквозь зубы прошипел Кошчи, внимательно рассматривая свои ладони. – Живая вода. Где ты? Почему ты даришь мне лишь осколки той жизни, которую могла бы дать? Острые, колючие, они разрывают меня на части, постоянно причиняют дикую боль. Сила буквально бурлит, не находя выхода. Эмоции… людские эмоции, словно дурно пахнущий сор, забивают протоки, превращаются в непроходимые плотины. И когда, наконец, Сила пробивает эти засоры, она сметает с пути все! Взаимодействие… я не ощущаю, что Силы мне подвластны!

Зеркало стало прозрачным, словно невыплаканные слезы отчаяния Кошчи. Оно как будто даже сочувствовало Хозяину в его боли, пыталось хоть как-то помочь… но не помогало. В конце концов, это лишь стекло. А волшебство в него вдыхал сам Хозяин.

– Как быть? – Кошчи прислонился разгоряченным лбом к ледяному стеклу. – Отмести сомнения и лететь к ней? Призовут ли те, кто поместил меня сюда другого пленника… или этот удел навеки теперь мой? Смогу ли я навсегда покинуть Замок? Я слеп и глух… Зря я корил Старика. Я вижу не дальше, чем он. И могу лишь предполагать последствия своих поступков… сейчас, когда во мне бурлит жизнь.

Хозяин горько улыбнулся:

– Жизнь… оказалось, что это лишь вихрь противоречивых эмоций, которые мутят воду бытия! Я ничего больше не вижу!

Он с ненавистью устремил взгляд на стекло, которое постепенно снова приобретало матовость. Еще миг, и оно отражает его лицо, искаженное слепой яростью. Кошчи закричал в гневе и ударил кулаком в свое отражение.

Кулак вошел в стекло так, словно Кошчи погрузил руку в вязкую субстанцию. В голове раздался множественный шепот, словно каждая крупинка песка, из которого некогда он и сотворил волшебное зеркало мира, пыталась что-то сообщить ему. Нечто важное, сокровенное, нужное, тайное...

По руке скользнуло легкое облачко, оседая на коже зеркальными пластинками. Постепенно они охватывали все большую поверхность. Кошчи дернулся, пытаясь вытащить увязший кулак, но тот даже не двинулся. Пластинки уже царапали кожу лица.

На глаза легли прозрачные льдинки. Свет, исходящий от стен, постепенно мерк, уступая место полумраку ночи. Кошчи ощутил, что рука освободилась, хотя не осознал момент, когда зеркало отпустило его. Он шагнул и простер руки вперед. Странно, Хозяин всегда прекрасно видел в темноте, даже самый жуткий мрак ничего не мог скрыть от его пытливого взгляда. И даже капля живой воды, скрывающая от него будущее, не могла замутить видимость настоящего. Сейчас же он ощущал себя, словно обычный человек, оказавшийся поздней ночью в темном помещении. На что-то натыкаясь, он шарил руками, пытаясь найти хоть что-то знакомое. Продвигаясь на ощупь, Кошчи осторожно продвигался вперед. Стол. Ага, свеча… значит, рядом должны быть спички.

Щелк. Шипение рассерженного трением огня, потрескивание чуть отсыревшего фитиля. Светлое пятно еще больше сгустило мрак ночи. Глазам доступен лишь стол и угол кровати. Хозяин взял свечу и сделал шаг. На постели сидела девушка. Мешковатая одежда не скрывала нежной хрупкости её тела, а распущенные волосы ниспадали на лицо и струились по плечам. Незнакомка откинула водопад волос, сверкнувший золотом в неровном свете свечи. София! Под глазами её залегли тени, а поджатые губы отливали синевой. Она явно не рада его видеть. Хозяин вздрогнул: он никогда не виде девушку такой… враждебной.

– Ах, это ты, – София устало вздохнула и протерла глаза. – Пойми… ты был мне другом. Возможно, самым близким и дорогим. И я благодарна, что ты поддержал меня в самые тяжкие времена. Я многим тебе обязана. Но я не могу. Просто не могу! Я люблю другого.

Кошчи недоверчиво покачнул головой и отступил. Он ошибался! Как же он мог так ошибиться? София вовсе не любит его. Она испытывает лишь дружеские чувства. Возможно, даже жалеет. Но любви в ней нет. К нему нет. И как он мог подумать, что такая светлая, чистая душа полюбит его – бесчувственный камень, который столетиями губил людские жизни, считая себя всесильным властителем?

– Конечно, – София криво улыбнулась. – Конечно, я буду твоей женой… если так надо. В конце концов, это не первое безумство, которое я делаю для своей родины…

Хозяин кивнул. Да, он прекрасно помнил, как «жертва» впервые появилась на пороге Замка. Он горько улыбнулся. Кошчи хотел сказать, что никогда не будет принуждать её. Но не смог и рта раскрыть. Тело ему не подчинялось.

Тогда он наклонился к Софии и прикоснулся кончиками пальцев к её волосам и провел по щеке. Девушка вся сжалась, но смотрела прямо ему в глаза, не отрываясь. Кошчи потянулся к ней губами, чтобы хоть раз прикоснуться к ее устам в прощальном поцелуе… София решительно отодвинулась и добавила: