Послушница и вампир

Послушница и вампир

- Бог заботится о нас всех и любит каждого одинаково, – мягко причитала в полнейшей тишине игуменья (старшая монахиня), пока послушницы старательно молились за скамьями. Вампир усмехнулся, наблюдая за склонившимися в чтении молитв женщинами. В серых бесформенных платьях с покрытыми головами они выглядели одинаково, и лишь одна из этого сброда послушниц привлекала и манила к себе. Совсем юная, едва ли ей исполнилось восемнадцать (или даже меньше?), её привезли в этот монастырь несколько недель назад. Она долго лежала в больничной палате на третьем этаже, где он впервые её и увидел. Пришёл на плаксивые всхлипы и запах крови. Оказалось, у неё открылись раны на ногах, а девчонка пыталась перевязать их кусками платья, которое ей выдали монахини. Ох и отпороли бы её при бывшей игуменье! Та еще ведьма была, хорошо, что сожрал её, нынешняя была в разы лучше и справедливее.
Салем, прикрыв веки, вспомнил, как новенькая мучилась от незаживающих ран. Они гноились и воспалялись и никакие настойки, мази и витамины не помогали заживить травмы. Вампир был уверен, что дело в ментальном состоянии. По сплетням послушниц вампир понял, что девочка с семьей угодила в автокатастрофу. Ей вообще повезло, что она выжила! Машина всмятку, родных хоронили в закрытых гробах, потому что не все части тел получилось достать из куска помятого железа. Из их сплетен он выяснил, что её зовут Мариша. Салем посчитал это имя самым красивым из всех возможных.
Ему было её немного жалко (совсем чуть-чуть), потому вампир снизошел и излечил её раны. Мариша была ужасе, когда проснулась и увидела, как незнакомец облизывает её окровавленные вздувшиеся икры и колени. Было ужасно страшно и стыдно: он был мужчиной и делал с ней такие непотребства. Она готова была закричать, но кровавые глаза, что сияли в полной темноте больничной палаты, сжали её горло и обездвижили. Мариша плакала и до самого утра перечитывала снова и снова «Отче наш», а этому клыкастому чудовищу хоть бы хны! Только в свете восходящего солнца послушница поняла, что ноги почти полностью зажили и совершенно не болят. Салем исчез из палаты так же внезапно, как и появился. Мариша проспала весь день, вздрагивая от каждого звука, который улавливали её уши.
Монахини были в шоке её неожиданного исцеления, но всё сослали на чудо божье и старательное лечение знахарки.
На самом деле, Салем жил в этом храме дольше любой из самых старых монахинь, потому о его существовании знали многие, но благоразумно молчали. Потому, когда Мариша попыталась заговорить о мужчине, что оказался ночью в палате, её быстро убедили, что это игры воображения:
- А если и правда мужчина был в комнате, то как ты убедила его уйти и не тронуть тебя? – сказала одна из самых противных послушниц. Ранее Салем подумывал избавиться от неё, но её слова хорошо подействовали на Маришу и она ни с кем больше о случившемся не говорила.
Настоятельница, естественно, знала чуть больше, чем другие, потому по очевидным знакам внимания к Марише Салем вынудил её ставить девушку в ночное дежурство по монастырю, чтобы побольше времени проводить с ней. Салем был ужасно увлечен новенькой послушницей и дело было не только в свежести её крови, но и в том, что она была иной. Она влекла его к себе и вампир не понимал, чем именно.
Салем хотел завладеть ею всей. Полностью.

***

Мариша несколько раз перекрестилась, поцеловала крестик и спрятала его обратно в ворот платья. Поправила платок на голове, посмотрела в отражение своих огромных испуганных глаз и повернулась к выходу. Сегодня она снова дежурит ночью и игуменья полностью игнорирует её просьбы вывести её на дневную службу. Нина, её подруга и соседка, говорит, что в ночь работать гораздо спокойнее, а, если вдруг что случится, на помощь всегда прибегут стражники из деревни. «От этого существа, увы, меня никто не спасёт», – по привычке девушка еще раз перекрестилась и вышла из комнаты.
Коридор встретил её холодной тьмой. У двери Матриция, одна из воспитательниц, оставила для Мариши керосиновую лампу и бутылёк с заправкой на всякий случай.
Девушка положила флакон в карман фартука, схватила лампу и двинулась по коридору к молельне, где ей предстояло провести ближайшие два часа, а затем пойти на обход. Мариша остановилась у потертых тяжелых дверей, глубоко и рвано вздохнула, после чего медленно отворила одну из них. Та со скрипом открылась и впустила девушку в густую тьму маленькой молельни, где её уже ждал ночной визитёр.
- Немного опаздываешь, ты же в этом педант? – Салем повернулся к ней и мягко улыбнулся. Острые мелкие клыки, непроизвольно выбившиеся при запахе тела Мариши, осторожно втянулись обратно. Хорошо, что у неё было плохое зрение, иначе бы не обошлось без криков и молитв.
- Я решила помолиться ещё раз, – тихо ответила она, прижимаясь спиной к двери. Она ответила холодом и безразличием. Когда Салем стал к ней приближаться, Мариша зажмурилась, пытаясь совладать с бешено колотящимся сердцем. Он слышит её страх, она это знала, потому у неё никак не получалось успокоиться. Когда Салем вплотную оказался перед ней, у Мариши спёрло дыхание.
- Ты боишься так, словно я тебя могу съесть. Я ведь говорил, что не сделаю этого, – Салем медленно провел рукой по её волосам, опустил ладонь на её подрагивающее плечо и скользнул к кисти. Вампир не отводил от неё глаз, когда поднес её пальцы ко рту и облизал коротко остриженные женские ногти. У Мариши пересохло во рту и она запаниковала.
Он был холодным, как лёд. Вампир не мог согреть её теплом своего тела, но то, что он делал с ней, всё равно распаляло в ней дикий пожар.
- От-тче наш... Иже еси на небесех, — она поперхнулась, когда Салем погрузил указательный палец себе в рот и стал его посасывать. У Мариши задрожал голос: - Да святится имя Твое. Да приидет царствие Твое, да будет... Господь благочестивый!..
Он сжал её левый бок свободной рукой и вжал телом в двери позади неё. «Господи, прости меня! Я не заслуживаю даже находиться в стенах твоего Дома, боже!» — совесть душила её длинными крепкими пальцами, сжимая тугое кольцо на её шее. Слезы уже почти брызнули из глаз, когда Салем легко и уверенно поднял подол её платья быстрым собирающим движением пальцев на её упругом бедре.
- Всё еще молишься своему богу? –шепотом спросил он её у самого уха и провел кончиком языка по ушной раковине. Мариша плаксиво застонала, жмурясь. – Забудь о нём, он тебя не слышит и не видит. Здесь только я, так что можешь показать, как тебе приятно.
Салем подхватил ёё и приподнял, вынуждая девушку обнять его за пояс ногами. Холодными руками он скользнул под длинную серую юбку, коснулся её бёдер и вожделенно сжал. Прижал к себе, показывая, как сейчас возбужден из-за Мариши и укусил за плечо. Девушка болезненно вскрикнула, но сразу поджала губы. Резка боль немного отрезвила её, но огонь внутри не прекратил обжигать нутро.
- Когда, наконец, ты отречёшься от Бога, знаешь, что ты сделаешь? – Салем хищно улыбнулся ей в шею, прислушиваясь, как горячая кровь бежит по артериям. – Ты придёшь ко мне без них.
Он тотчас оттянул хлопковое нижнее бельё Мариши в сторону, позволяя своим пальцам собрать смазку с её промежности.
- Придешь без них, – Салем ещё раз потрогал трусики послушницы, — готовая предаваться со мной греху с мыслью об удовольствии, а не о боге. Я дождусь этого дня, Мариша, не сомневайся.
Восходящее солнце в окне молельни застало послушницу врасплох. Они делали это бесчисленное количество раз и не только у двери. Мариша не прекращала читать молитвы, даже когда от удовольствия мутилось сознание. Она дрожала от экстаза и в стоне умудрялась просить прощения у бога, пока вампир извергал в неё свое семя и жадно глотал кровь из шеи. Салему это не нравилось, но он готов был дождаться момента, когда вместо молитв с её языка начнут сыпаться слова удовольствия и – самое главное – его имя.
Солнечный свет неприятно обжег кожу, и вампир прищурился от света. Он не умрёт от лучей, но и приятного будет мало, потому стоит поторопиться. Салем крепко обнял Маришу, сладко поцеловал её в губы и исчез. Девушка на дрожащих ногах приблизилась к молитвенному столу, натянула рукав платья на запястье и стала старательно оттирать белёсые следы с поверхности. У неё пылали уши одновременно от стыда и приятных воспоминаний. Она уткнулась лицом в сгиб локтя и шумно выдохнула. Путь в рай ей заказан.