Птица счастья завтрашнего дня

Всё, что варится в одном Котле

Из собственного детства я помню немало. Для ребенка даже один уровень Тохи — огромный мир: стены зданий создают завораживающий лабиринт, ядовитый смог, безопасники, камеры наблюдения и торговые лавчонки — дополнительные преграды, школа — пункт сбора отряда, а взрослые лишь монстры — обычные и главари уровня. Окружение не выглядит серым и ободранным, если воспринимается как игра. Изо дня в день дети выполняют задания, учатся новым навыкам, добывают информацию, удачно проскальзывать мимо монстров, находят клады, проигрывают-выигрывают и даже получают кое-какую награду — уники, еду, благосклонность других детей. В Тохе 18 этот период проходит очень быстро: дети берут от своих игр все, что могут, и меняются. Сам район не дает расслабиться и просто наслаждаться жизнью. Нет, здесь даже мелким карапузам нужно бороться и преодолевать. Иначе есть шанс заиграться и превратиться из не особо смышленого ребенка в такого же нерасторопного взрослого без возможностей и будущего.

Но бывает и так: возможности есть, профессия не самая убогая, пусть и связана с криминалом, ум присутствует, а с удачей провал — верное дело умудрилась развалить, а помощника потерять... Как называется этот уникум? Как бы его ни назвали, это все обо мне.

Я возвращаюсь домой на исходе ночи. Низкие облака скрывают первые признаки рассвета. О том, что скоро начнется новый день, можно догадаться по времени, которое отсчитывают редкие включенные инфопластины, и по тому, как низ обычно белоснежного эллипсоида Высот приобретает легкий розовый оттенок. Солнце где-то там уже появилось.

Я очень медленно и тихо пробираюсь в свою комнату, аккуратно захлопываю дверь и останавливаюсь на пороге. Внутри меня пустота. Кажется, прошли недели с того момента, как я доела консервы и вышла из дома. Сколько всего случилось… Тринадцатый уровень, настоящее дерево, прогулка с Берком, облава на Сардо и отмена сделки, малышня из шестого уровня и пропажа Чокнутого. И я бы с удовольствием обошлась без этих происшествий. Знала бы, вовсе никуда не выходила, осталась сидеть на подоконнике. Хотя начинать нужно не с прошлого дня, а с охоты на «птицу» как минимум.

Я неуклюже стягиваю с себя одежду, сбрасываю обувь, стираю влажными салфетками с лица пыль и пот. Все мысли и действия откладываю на потом. Мне нужно хоть сколько-то выспаться. Температура в комнате в норме, упругость матраса не изменилась за день, жалюзи скрывают первые лучи солнца, но сон не идет. Такое ощущение, что в глаза щедро насыпали пыли. Я долго ворочаюсь, тру лицо, сбрасываю плед и снова в него укутываюсь. В какой-то момент мне окончательно надоедает бороться с неудобствами, а может, усталость дает о себе знать, и я отключаюсь.

Раннее утро переходит в обычное. Сквозь дрему я слышу, как шумит вода в трубах и гудят включенные инфопластины, невыносимо сладко зевает Беркут, Рая собирается на работу, хлопает в коридоре чья-то дверь и ссорятся соседи. С моего прихода прошла пара часов, вряд ли больше. Отдохнуть не получилось. Я много раз просыпаюсь, чтобы тут же заснуть, а через считанные минуты проснуться снова. Это бесит меня до нервного тика, и вместе с тем я так устала, что продолжаю лежать в кровати и закрывать глаза. Пальцы правой руки автоматически сжимаются на коммуникаторе. Все чаще мне хочется снова открыть сообщение Чокнутого, но я сдерживаюсь. В основном из-за того, что в голове каша и нормально воспринять аудиозапись будет сложно. Мысль, что я виновата в его смерти, ложится тяжелым грузом мне на грудь, давит сильнее бессонной ночи и усталости, режет острее рассветных лучей, пробивающихся сквозь старые жалюзи.

Я поворачиваюсь на бок, подтягиваю колени к груди и накидываю на голову плед. Может, так станет лучше. Но о каком сне может идти речь, если ночь закончилась, утро в полном разгаре и жизнь в доме как раз набирает обороты? За стеной Рая прощается с Берком в нашей крошечной прихожей, потом звонко клацает замок и захлопывается входная дверь. Брат гулко топает по полу, что-то ворчит, и его низкий голос даже немного убаюкивает меня. Меня почти сморил сон, если бы не громкий стук в дверь моей комнаты.

— Иволга, ты уже проснулась?.. — Берк спрашивает шепотом, но его прекрасно слышно в тишине. Несмотря на то, что я молчу, он продолжает говорить: — Ты вчера поздно вернулась. Я волновался, выглядывал тебя. Хотел даже оббежать квартал, Рая еле отговорила. Она считает тебя осторожной, но я же знаю лучше… То, что у тебя случилось, оно не прошло, да? Не молчи, ты не спишь, я чувствую!

Я корчу рожицы, жаль только, Беркут не видит. И угораздило меня обзавестись братом-мутантом! Теперь и вовсе не скроешься, даже спящей не притвориться. И поскольку говорить мне не хочется, я бью ногой по тумбе у кровати.

— Доброе утро, если ты не в курсе, — Берк посмеивается. — Послушай, я вернусь вечером, и мы все обсудим. Что бы у тебя ни случилось, я помогу. Договорились? Иволга, мы договорились?

Отказать его настойчивым спокойным словам я не могу. Нет, можно отказать, сделать по-своему, но перед глазами все равно стоит не этот Беркут — огромный и суровый мужчина, а загорелый мальчишка — нескладный с длинными руками и короткими торчащими во все стороны волосами. Тогда он поджимал губы, закусывал их до белых полосок, прятал слезы в большие для подростка кулаки и так же говорил, что поможет. Уже тогда Берк умел вить из меня оптоволокно. Поэтому тумба страдает от второго удара: я соглашаюсь в этот раз, как и в предыдущие.

— Вот и замечательно, — отвечает на мою выходку брат. — Рая сегодня в больнице заканчивает пораньше. Закажете еды какой-нибудь? У меня скоро зарплата. Начальник цеха обещал мне повышение, так что с деньгами все будет в полном порядке…