Садовод

Садовод

- Дед, завязывал бы ты со своим земледелием, - старший внук Петра Сергеевича третий раз за год пытался переманить его поближе к родным.

Девяностолетний старик упирался, как мог. Он придумывал оправдания, заминки и причины, которые держали его на земле. На самом деле у Петра Сергеевича не было никаких причин, да и участок свой он успел возненавидеть ещё два десятка лет назад. Десять лет назад он мог бы сказать, что его держит упрямство: ведь переезд означал признание факта собственной беспомощности. А он был ещё крепким мужиком. Если бы его спросили ещё пораньше, лет эдак на десять, то Пётр Сергеевич признался бы сам себе, что ему стыдно: всю жизнь садовод выращивал рекордные урожаи, но развитие технологии обесценило его труд. Был крошечный шанс, что его, как заслуженного ветерана и первопроходца примут в штат какого-нибудь задрипанного института пищевой генетики и химии, только работа свадебным генералом совсем не тешила его самолюбие. Нужно было линять из сельского хозяйства ещё тогда, тридцать лет назад, когда завершили свою карьеру все его знакомые. Пенсия в шестьдесят лет, дальше внуки и правнуки, а не дичание в домике посреди участка.

- Гриша, ну посмотри, какие у меня персики, сливы, виноград. Как же я их оставлю, ведь не чета покупным, - завёл свою шарманку дед, заранее зная ответ внука.

- Точно такие же, как и в любой лавке с принтером, - отрезал тот, лишая старика возможности для манёвра.

Пётр Сергеевич и без него знал, что пищевые принтеры печатали самые настоящие продукты из молекулярного сырья, даже с живыми клетками. В своё время он потратил уйму времени, разбираясь в технологии, что убила сельское хозяйство.

- Но ведь пропадут без меня, - ещё одна робкая попытка.

- Дроидов привезу, - будешь ими из управлять по спутнику хоть с Луны.

- А ко мне экскурсии приезжают, - это был бы сильный аргумент, если бы оба не знали, что экскурсанты добирались до Знаменки трижды. Ещё семь раз они обещались, но раздумали. Музей сельского хозяйства простаивал без посетителей, слишком неудачное место.

- Куплю тебе аватар, будешь рассказывать о героическом прошлом своим посетителям, - в этот раз внук не собирался терпеть отказ:

- Короче, начинай собирать вещи. Через две недели назначаем торжественный переезд.

Экран погас, и дед Пётр с грустью оглядел свои владения. Десять гектаров земли ровными шестиугольниками под стеклом теплиц. Раньше тут росли только фрукты. Сад Знаменки славился лучшими яблоками и грушами. Потом, когда Пётр выкупил Знаменку за бесценок, он разделил всё на поля, огороды и сады. Виноградники сменялись бахчой, пшеницей и помидорами. Теплица изгибалась вверх. Дальше упрямый дед растил хмель и тыкву, морковь и инжир. Райский сад. Одно время, он надеялся, что из Знаменки можно сделать площадку для пикников. Газоны и цветы — на десяти гектарах он развернулся во всю мощь. Всю работу делал основной манипулятор, кружившийся по теплице, старику оставалось только указывать фронт работ. Иногда он тоже копался в земле, но у машины это получалось лучше. Когда-то давно манипуляторы оставили без работы огромную армию фермеров. Это время Пётр Сергеевич не застал, зная о нём только из учебников.

Потом человечество пошло в моря. Угроза голода толкнула строить огромные плавучие фермы. Десятки миллиардов человек оказалось не так просто прокормить, разнообразные сумасшедшие грозили человечеству беспорядками и катастрофами, убеждая сократить население, но люди сделали иной выбор. Вслед за орбитальными гелиостанциями, на орбиту поднялись орбитальные фермы. Человечество перестало смотреть на космос, как на неведомую чёрную бездну. Миллионы людей трудились и жили в космосе. Пётр Сергеевич был среди них. «Знаменка-56» строилась по типовому проекту. Километровый тор из лунных материалов, снабжённый системой зеркал для освещения шестиугольных теплиц с растениями. Орбитальное сельское хозяйство кормило человечество более трёхсот лет, человечество перевалило за отметку в два триллиона, расселилось по миллионам орбитальных объектов, колонизировало все камни солнечной системы и с жадностью смотрело на звёзды. За три года до первого межзвёздного полёта проклятые химики и генетики довели технологию пищевой печати до совершенства. Пётр Сергеевич не был законченным луддитом, но в этом случае считал прогресс явным и очевидным злом, покушавшимся на всю систему ценностей и порядка.

Старик понимал, что раз Гришка решился, то не отвертишься. Хороший парень, весь в него, если бы он не работах пищевым химиком, дед давно переехал бы на станцию «Феодосия-115» к детям и внукам, но предательство Гриши больно ранило. С другой стороны, его можно считать продолжателем династии: труд Григория Шишкина кормил миллиарды людей. С этой мыслью космонавт десятого десятка загерметизировал шлем и вышел в шлюз станции: ему предстояло привести её в порядок перед полётом за удобрениями.