Шепчущий лес

Шепчущий лес

Мария сидела на деревянной скамье возле стены, держа руки перед собой, скрепив пальцы в один замок. Ее поза напоминала силуэт человека застывшего в молитве и погруженного в состояние полной отрешенности от всего мира. Она была совершенно одна в одноэтажном деревенском доме, находящемся неподалеку от опушки леса. Ровно, как и пара десятков других домов селения, разбросанных на пустыре, окруженном лесным массивом, жилище Марии было весьма скромным. Всего пара комнат, кухня с дровяной печью и уличная веранда, от которой шла проселочная тропинка, разветвляясь к другим домам и в сторону общей дороги. Поселение, похожее на лесной оазис, существовало здесь достаточно давно, можно было сказать, что к 1820 году оно уже успело стать известным для находящихся в паре десятков миль деревень и станиц. Но мало кто из живущих в соседних поселениях мог осмелиться приехать в село, которое местные жители прозвали «Безродное».

Двадцативосьмилетняя женщина периодически поглядывала в сторону окна, сквозь стекла которого пробивались солнечные лучи, приглушенные пасмурными тучами. Она отчетливо слышала редкие голоса людей, собравшихся неподалеку от дома, на самой опушке. Историю их длительного разговора не сложно было предугадать, ведь каждый год мужчины собирались там, чтобы обсудить предстоящую ночь. Ночь, которую боялись все жители поселения и событиям которой никто не осмеливался даже противостоять.

Мария вновь посмотрела на сжатые пальцы и, ослабив хватку, развела ладони в стороны. В ее руках лежал клубок шерстяной нити, который она собственноручною сплела неделю назад, вплетя в нить тонкую серебряную проволоку, которую сделал местный кузнец, уверенный, что женщина собирается изготовить из нее украшение.

Голоса с улицы донеслись вновь, оповещая, что совет принял решение и в этот момент ее сердце сжалось в ожидании. Женщина, не отрываясь, смотрела на входную дверь, пока на веранде не послышались шаги. В дом вошел высокий, широкоплечий мужчина, одетый в льняные штаны и белую косоворотку на выпуск. Он тяжелым взглядом посмотрел на супругу и произнес:

— Мы приняли решение. В этом году наша очередь.

Мария после этих слов выронила клубок себе на колени и, закрыв лицо ладонями, тихо заплакала. Мужчина подошел к женщине, опустившись на колени, он провел рукой по ее рыжим, длинным волосам с такой нежностью, на которую была только способна его крепкая рука.

— Мы не можем избегать этого вечно. Рано или поздно жребий падет на нашу семью.
— Но он единственный наш сын, — проговорила она сквозь слезы, не убирая ладоней от лица.

— По-другому никак. Прости.

Петр поднялся на ноги и вышел из комнаты, оставив Марию одну. Женщина просидела так какое-то время, совершенно не обратив вниманье на мужа, который собрав вещи, предназначавшиеся для похода в лес, покинул дом.

Ближе к полудню с улицы послышались голоса детей, возвращавшихся со школы. Здание, в котором они обучались, находилось в центре селения и каждый ребенок, имел возможность самостоятельно добраться до дома, не покидая пределов поселка. Но как повелось с давних времен создания общины, более взрослые дети всегда провожали до дома младших и только затем отправлялись к себе. В этот день они громко переговаривались друг с другом, но в их разговорах не было слышно ни смеха, ни забористых интонаций. В этот день все жители «Безродного» словно забывали про веселье, прибывая в скорбном ожидании неминуемой участи одного из них. Но уже завтра к ним вернутся смех и радость, уже завтра многие постараются вновь забыть о той страшной дани, которые жители поселения платят шепчущему лесу в ответ на его покровительство.

Шестилетний Ратмир вошел в дом и его взгляд остановился на Марии. Мальчик несколько секунд смотрел на женщину, затем сделал несколько коротких шагов вперед, глядя на покрасневшие глаза матери. Его светло-рыжие волосы растрепались на ветру, придавая образу мальчика неряшливость, но голубые глаза выражали понимание происходящего. Мария знала, ее сын, не смотря на свой юный возраст, способен понять происходящее. С самого младенчества, детей «Безродного» обучали местным традициям и неоспоримому их соблюдению.

— Я сегодня сыграл на пианино лучше всех, — сказал Ратмир, сев на табурет. Он опустил глаза на руки, нервно разминая пальцы.

— Учитель похвалил меня и сказал, что у меня есть дар к музыке. Он сказал, что во взрослой жизни мне предстоит стать хорошим музыкантом.

Последние слова мальчик произнес почти шепотом. А Мария, сжимая вновь в руках клубок шерстяной нити, вспомнила тот день, когда ее сын впервые увлекся музыкой. В их общине каждому ребенку давалась возможность попробовать себя не только в качестве крестьянина, но и как человека творческого. Откуда пошла эта традиция никто не говорил, но в школе помимо учебников хранилось еще немало музыкальных инструментов и художественных принадлежностей.

— Ты с самого начала стал играть лучше остальных, — выдавили она из себя сквозь застывший в горле комок. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина и затем, мальчик, подняв глаза, спросил:

— Сегодня моя очередь?

Мария кивнула, не сводя с него взгляда и тогда Ратмир, поднявшись со стула, прошел по комнате в стону двери, ведущей в его комнату. Он остановился, взявшись за ручку.

— Мама, не плачь. Я знаю, что так нужно. Отец и учителя всегда говорят нам об этом. В прошлом году они забрали Елену, мою лучшую подругу, надеюсь, что я встречу ее там, в лесу.

Он вошел в комнату, закрыв за собой дверь и Мария более не в силах сдерживать эмоции, выбежала на улицу. Она забежала за дом и, упав на траву, застилавшую собой задний двор, пальцами вцепилась в землю. Всем своим существом она ненавидела этот проклятый ритуал, который вынуждал отводить детей на опушку леса, где те исчезали навсегда. Женщина не знала ни одного случая, когда жители «Безродного» посмели бы хоть раз ослушаться традиции. Старейшины без устали говорили о том, что дети должны обучаться хорошему тону общения, они должны быть грамотными и владеть навыками искусства. Что те, кто забирает их, будут благосклонными хранители селения, пока дети будут отвечать всем требованиям, прописанным в книги традиций. Мария почти ненавидела всех и каждого за ту слабость и покорность, которые люди проявляли всякий раз, когда приходило время решать на кого падет жребий, но она надеялась вернуть сына, какой бы сложной ни была эта задача.

Селяне стали собираться возле их дома, когда сумерки нависли над лесом, а тени от деревьев потянулись в сторону строений. Взрослые привели своих детей, держа их за руки так, словно опасаясь за их жизни. Из присутствующих мало кто разговаривал, в основном были слышны голоса старейшин. Кто-то произнес не громко, но достаточно, чтобы услышали все:

— Каждый из нас попадает в этот жребий и те, кому в детстве посчастливилось не уйти в лес, обречены до конца жизни провожать в этот путь детей. Участь незавидная не для кого.

Кто-то что-то одобрительно проговорил в ответ и дверь дома открылась. На пороге показался мальчик, он был одет в ту же одежду, в которой он пришел со школы. Мария держала его за руку, не глядя ни на кого из собравшихся, а ее муж, словно массивная тень, брел позади, с суровым, но спокойным выражением лица. Он знал, что Мария не такая как все остальные жители «Безродного», с самого детства она говорила о неправильности подчинения странному и жестокому обряду. Она всегда протестовала, когда очередной ребенок был вынужден покинуть свой дом, но только лишь она одна говорила об этом вслух. Все остальные только смиренно молчали, понимая свое бессилие перед духами, чьи глаза начинают святиться в темноте леса, стоит только солнцу уйти за макушки деревьев.

Мария часто видела эти огоньки, когда смотрела из окна в сторону леса и понимала, что все знают об их существовании, но никто не решался говорить об этом. Словно, обитающие в лесу существа, являлись сторожащим табу, а их шепчущие голоса, напоминали о своем присутствии каждый раз, когда кто-то осмеливался подойти к опушке в ночной темноте.

Она остановилась в центре собравшихся людей и пожилой мужчина сказал, обращаясь ко всем сиплым голосом:

— Попрощайтесь с Ратмиром. Сегодня он дарует нам еще один год славной и безоблачной жизни.

— В добрый путь.

— В добрый путь, — начали вторить один за другим голоса мужчин, женщин и детей. Мария услышала, как из-за ее спины донесся голос Петра и она, повернувшись к мужу, сказала:

— Не ходи за нами, я все сделаю сама.

— Мужчина хотел возразить, но промолчал, он только лишь опустился на колено и обнял сына. Затем, Мария и Ратмир не спеша направились в сторону леса, где их силуэты постепенно начали сливаться с темнотой. Жители поселения остались далеко позади и они уже не могли слышать, о чем говорят мать и сын. Каждый из них в душе жалел их, словно прощался со своим ребенком.

Остановившись возле первых деревьев, Мария встала на колени перед сыном и, посмотрев ему в глаза, сказала:

— Ничего не бойся. Я найду тебя. Обязательно найду. Когда взойдет солнце, я пойду в лес и отыщу то место, где они прячут наших детей. А затем мы уйдем отсюда навсегда.

— Но как ты найдешь меня мама? — спросил он голосом, переполненным надежды, стараясь поверить в каждое ее слово. В ответ женщина вынула большой клубок нити, один конец она обвязала вокруг талии сына и, затянув потуже узел, обняла мальчика.

— Ничего не бойся. Я найду тебя. Верь мне и не сдавайся, я ведь не просто так нарекла тебя Ратмиром. Твоё имя обозначает — воин. Будь достоин его.

— Обещаю, — ответил он и до них донесся первый шепот, плавно скользящий из леса, словно дуновение ветра. Этот голос был очень глубокий и пугающий, проникающий в самую душу и поражающий в ней ужас. «Так разговаривают мертвецы», сказал год назад мужчина из соседнего дома, проводив к опушке леса свою дочь Елену. Теперь, слыша эти голоса, Мария могла точно сказать, что он был абсолютно прав.

«Он пришел. Отдай нам его. Отдай!»

«Новый ребенок»

«Отдай нам его»

«Отдай»

Шепчущих голосов, сливающихся с шелестом листвы, становилось все больше и теперь казалось, словно в действительности шептал сам лес. Его темнота становилась настолько густой, что как будто бы приобретала форму в виде десятков силуэтов, выходящих из-за деревьев. Они были повсюду, высокие и низкие, медленные и походящие на мертвецов.

«Он наш, наш ребенок» — шептали они.

Мария, так сильно схватила сына за руку, что мальчику пришлось от боли сжать зубы. В какой-то момент она решила не отдавать сына. Она решила, что не смотря на все предостережения, о которых им с самого детства говорили в школе, не отдаст Ратмира. Но мальчик посмотрел на нее своими бесконечно синими глазами и этот взгляд не принадлежал ребенку, он был настолько взрослым, что это заставило женщину впасть в легкое оцепенение.

— Не надо мама. Мы не сможем им противостоять.

Затем он обнял ее и добавил шепотом:

— Я буду ждать тебя.

Ратмир сделал пару шагов в сторону леса и через мгновение на опушку вышли они, страшные, мертвые, шепчущие утробными голосами и тянущие свои костлявые руки.

«Он наш. Наш»

Сжимая в руках постепенно распутывающийся клубок нити, Мария еще долго смотрела вглубь леса, даже когда шепот утонул в шелесте листвы и лес стал таким же обычным, каким был всегда.

***

Она поднялась рано утром, когда солнце только начинало согревать землю и, собрав с собой еду, стараясь при этом не разбудить мужа, вышла из дома. Закутавшись в шерстяной платок, Мария направилась к опушке леса, на ходу поглядывая в сторону домов, где еще не проснулись люди. Ровно десять лет назад ее сын исчез у нее на глазах, уйдя в лес, наполненный шепчущими голосами и с тех пор страшная дань, которую платили местные жители, прекратилась. Через год после того, как Ратмир исчез, следующий ребенок простоял возле ночного леса достаточно много времени и необходимость продолжать в этот раз ритуал исчезла. Затем еще несколько лет подряд мужчины тянули жребий и приводили детей к опушке леса, но встречали там лишь только тишину и спокойствие. Но Мария все продолжала свои попытки найти сына. Не взирая ни на что, она продолжала поиски, каждый год, день в день, направляясь в лес и проведя там все время до темноты, возвращалась обратно. Нить, которую она сплела и привязала к дереву, уже давно изгнила, а серебряная вставка вросла в кору, оставаясь горестным напоминанием о случившемся много лет назад.

Женщина вошла в лес, выдыхая облачка пара и как каждый год направилась по тому пути, который проделала десять лет назад. Мария очень хорошо помнила, как шла по лесу, держась за натянутую нить, преисполненная надежд. Серебряная вставка не давала нити порваться, а ее натянутое состояние внушало надежду на то, что ее конец все еще привязан к Ратмиру. Она буквально бежала вдоль нее, перешагивая через корни деревьев и отгоняя от себя полчища комаров. Ее сердце билось в надежде найти мальчика, и тогда они уже больше никогда не вернуться в «Безродное», уйдя из этого проклятого леса.

Остановившись возле очередного дерева, на котором находилась пометка в виде вросшей в кору серебряной нити, женщина не могла более подавлять в себе воспоминания десятилетней давности. Она перевела дух и посмотрела назад, туда, где уже за ветвями и стволами исчезло поселение. Как хорошо Мария знала эту дорогу, проходя по ней каждый год и это однодневное путешествие, всегда заканчивалось для нее одни и тем же. Женщина вновь осмотрела ориентирующие ее на правильный путь следы и продолжила идти дальше, понимая, что с каждым шагом окончание ее пути становится все ближе и ближе.

Много лет назад, она бежала рядом с натянутой нитью, понимая, что совсем скоро она закончится. Оставалось совсем немного, ведь нить не бесконечна. Ее сын был уже где-то рядом, и он ждет ее, ведь днем все эти шепчущие голоса и образы мертвецов растворялись. Лес терял свою магическую особенность, давая возможность простым людям перемещаться среди деревьев, не боясь быть схваченным неведомыми силами. А значит, ее сыну сейчас ничего не угрожает, она сможет убежать с ним, исполнив свою мечту.

Шерстяная нить обвивалась вокруг деревьев еще несколько раз, а затем, перегнувшись через ветку, уходила в натянутом состоянии резко в землю, где полностью исчезала среди жухлой листвы и вьющихся кустарников. Остановившись на месте, Мария несколько секунд смотрела на то, как нить уходит вниз, а затем дрожащими руками прикоснулась к ней и потянула на себя. Земля чуть дрогнула и Мария потянула сильнее. Листва в один миг расступилась, и благодаря усилиям женщины что-то стало появляться на поверхности. Это было похоже на останки, облаченные в изорванные ткани одежды. Но женщина все продолжала тянуть, не понимая, как долго еще сможет выносить это зрелище, которое открывалось перед ней.

***

— Она снова отправилась в лес?

Мужчина, стоявший на веранде дома, коротко кивнул, все еще держа руки в карманах. Он сурово смотрел в сторону опушки, точно зная, что совсем скоро направиться на поиски жены и обязательно найдет ее именно в том месте, где и всегда. Десять лет подряд продолжается этот кошмар, начавшийся с той страшной ночи, когда их сын заблудился в лесу. Мальчика нашли спустя много дней, погибшего от холода, с тех пор Мария, полностью лишившись рассудка, верила в странных существ, утащивших ее сына. Она год за годом ровно день в день на рассвете уходила в лес, где дойдя до места гибели Ратмира, подолгу оплакивала его, а уже на следующий день верила в надежду на спасение мальчика.

— Вчера вновь говорила о шепчущем лесе и о ритуале, который мы якобы перестали проводить с момента исчезновения Ратмира, — ответил Петр своему другу и соседу по участку. Мужчины стояли на веранде в свете утреннего солнца, прибывая в напряженном ожидании.

— Ритуал жертвоприношения детей. Что говорит знахарь, о ее состоянии?

— Говорит, что так и будет продолжаться, пока она не примет смерть сына. Ее мир сильно отличается теперь от нашего. Он для нее стал совсем другой. Теперь Мария видит мертвецов и говорит о вещах, которых никогда не существовало.

Петр замолчал, стиснув зубы с такой силой, что скулы выступили на лице. Он уже давно потерял надежду на излечение супруги, принимая ее такой, какой она стала. Часто Мария вставала по ночам и, подойдя к окну, говорила на странном неизвестном для мужчины языке. Ее взгляд в эти минуты был направлен в сторону леса, а Петр только смотрел на силуэт супруги, ощущая, как страх постепенно закрадывается к нему в голову.

Ничего не говоря, Петр спустился с веранды и не спеша направился по направлению к лесу, точно зная, где найдет Марию.

Вновь женщина, исцарапав руки в кровь, будет рыть землю в том месте, где нашли тело Ратмира. Вновь он, ровно как и десять лет назад, будет изо всех сил удерживать ее, а затем, перебинтовывать ладони, вынимая из них занозы и обрабатывая глубокие порезы. Мария будет рассказывать о том, как их сын хорошо умел играть на пианино и что однажды, она все-таки найдет его в этом лесу, где по ночам до сих пор слышны шепчущие голоса мертвецов, сливающихся с шелестом листвы.