Школота!

2.18. Цветок граната

2.18. Цветок граната

Ленка не спроста  ломала копья на уроке литературы и так горячо клеймила беднягу Базарова за все, в чем тот был и не был виноват.
Глупая, по мнению Лемешевой, смерть «особенного человека», которую она вынуждена была осмысливать в своем сочинении, подлила масла в огонь ее воображения. А на этой неделе, к Ленке с идеями героических безвременных смертей лучше было и вовсе не соваться…

Ленкину соседку по парте звали Оноргуль. Лемешева, упорная лингвистка, покорила девушку   еще при знакомстве. Ленка перевела ее поэтическое имя.

— Как тебя зовут? Оноргуль? Цветок граната? Как красиво…

После того, как математик рассадил Лемешеву и Цветаева, на максимально удаленное расстояние — по диагонали, Оноргуль сразу же переместилась к Ленке на ее «камчатку». И девчонки удивительно быстро подружились.
И вот неожиданно Оноргуль перестала появляться в школе. Ленка позвонила ей домой. Трубку взяла тетя ее подруги и холодно ответила, что Оноргуль болеет. Ленка успела расслышать сдавленные рыдания, прежде чем в трубке раздались гудки отбоя. Перезванивать она не стала, но на следующий день, в субботу, подстерегла у музыкалки личного педагога Сереги Неверова, виртуоза-скрипача и лауреата всяческих премий. Дело в том, что Оноргуль была с ним в родстве и, собственно говоря, жила в его доме. Жена виртуоза, известный композитор приходилась Ленкиной соседке по парте родной теткой.

— Тимур Асанович, а можно мне навестить Оноргуль? Или хоть записку с вами передать?

Серегин педагог, непривычно мрачный, с полминуты рассматривал невидящим взором это явление, внезапно возникшее перед ним.

— Тебя зовут Лена? — устало спросил он, наконец.

Ленка кивнула, и ей вдруг стало здорово не по себе. Предчувствие холодным камнем легло на душу.

— После занятий подожди меня у моей машины, я отвезу тебя к твоей Оноргуль. Думаю, ты не разболтаешь…

Ленка еле дождалась, когда закончится этот бесконечный день занятий по специальности. Кисть буквально вываливалась у нее из руки. Но она не кинулась из мастерской после звонка. Немного задержалась и дождалась, когда пансионеры утянутся в свои «дортуары», а приходящие разбегутся по домам.
Ленка вышла во внутренний двор, где на небольшом заасфальтированном пятачке среди чинар находилась импровизированная парковка. Тимур Асанович уже ждал ее в машине, он тотчас же распахнул дверцу, и девчонка мигом уселась на сиденье.

— Пристегнись.

— Уже.

За воротами школы автомобиль повернул на кольцевую. Ленка немного удивилась, она точно знала, Оноргуль живет в центре города.

— По кольцевой разве не дальше?

— Она в больнице, — вздохнув, ответил Тимур Асанович.

— Ой! А можно тогда сначала к нам домой заедем. Папа недавно из командировки яблоки алма-атинские привез, целый ящик!

— Нельзя ей пока еще яблоки…

— Что же случилось? — тихо спросила Ленка.

Ее собеседник, помедлив, нехотя ответил.

— Диляра передала ей, что ты звонила… Оноргуль захотела тебя повидать… Пока только тебя.

— Что она натворила? — подавляя подступающую волну холодного ужаса, спросила Ленка.

— Да, ты, я вижу, догадалась. Но нам удалось пристроить ее в детское отделение. С трудом, но удалось. По возрасту она должна была лежать уже со взрослыми. После шестнадцати…

— А вы не могли сказать, что это было пищевое отравление?

— Тогда ее и лечили бы от пищевого отравления, Лена. Не могли мы такое сказать. Черт, стыдно-то как! Не можем понять, почему она это сделала.

Ленка перехватила взгляд Тимура Асановича в зеркале, в его глазах плескалась запредельная боль.
— Может, хоть тебе она скажет…

— А я должна буду передать вам?

— Нет, я не к тому. Просто понять хочу, зачем! Зачем она это сделала, а? Ни в чем ей не отказываем, ни в чем!