Школота!

Глава 7. Американка

Глава 7. Американка

В звонком месяце апреле в тех широтах, где жили и творили мои герои, в парках, хоть старых, хоть новых не тает снег. Там уже вовсю колосится густая зелень, и поливают ее теплые ночные ливни и веселые дневные грозы! Ну, иногда они для разнообразия меняются сменами. Дневные мягкие ливни тоже хороши, как и ночные грозы!
И вот, однажды, на контрольной по алгебре, у того самого математика, со строгим взглядом, от которого замаялся ворочаться в свей гробнице в центре Парижа завистливый Наполеон, у Лемешевой и Цветаева вышел спор. Не хилый такой спор, не чета, конечно знаменитому спору Казбека с Шат-горою, но шороху он тоже наделал немало.
— Ленка!
— Т-с-с-с!
— Чего тс-с-с?
— Моисей же в классе, контрольная, какие вопросы! — пригнувшись к парте, зашипела Ленка.
Математик выписывал на доске первое задание для первого варианта. Цветаев знал, что сейчас он начнет писать аналогичное задание для второго, и времени на задуманное не останется. Ленка мигом включится и тогда ее даже третья мировая от контрольной не оторвет.
— Хочешь, сыграем в американку?
— Т-с-с…
— Слабо!
— Заткнись!
— Ага, слабо, я так и знал!
— Ничего мне не слабо! Зануда. Заткнись и напиши на черновике что тебе надо…
Славка довольно ухмыльнулся и быстро нацарапал -«Спорим, кто быстрее накатает контрольную, если оценки будут одинаковые. Или выиграет тот, у кого оценка выше? В американку!»
Ленка кивнула, но Славка, схватив ее за руку, ткнул впереди сидящего Леху Азарова.
— Разбей.
Леха мрачный, меланхоличный и застенчивый парень, талантливый иллюстратор, уже давно устал от этой парочки, зато привык ничему не удивляться. Он разбил руки Лемешевой и Цветаева ребром тощей корявой ладошки и блеснул на них стеклышками своих очков в проволочной оправе.
— Надоели, ироды, как не знаю кто!
Ленка беззвучно посмеялась его реплике и принялась букву за буквой, знак за знаком, списывать задание с доски прямо в чистовой лист.
— Приступайте! — скомандовал математик и, не глядя на склоненные головы, подошел к окну. Яркий апрель звенел цветом и светом, колыхались, шумели под утренним ветерком ветви, «полные цветов и листьев»* (1).
Лемешева торопливо переписывала условия на чистовик, виртуозно рассчитав, как всегда, какое количество строк понадобится ей для решения. Она обгоняла, Славка, привычно пыхтевший над черновиком, к чистовому листу еще и не притронулся. Но почему-то ехидно ухмылялся. Его вид немного озадачил Ленку, но коварства и вероломства за Цветаевым не водилось, поэтому она, прогнав сомнения, принялась решать квадратное уравнение. Цветаев же, замысливший выиграть в американку любой ценой, не замедлил применить свой стратегический резерв.
— А я знаю, что ты загадала…
— Отстань, ненавистный!
— Сцыганить у меня «Сердца трех»! *(2)
Ленка отложила ручку и вопросительно воззрилась на своего, навязанного коварной судьбой соседа по парте. Его довольная, просто пышущая тайной радостью физиономия наводила на не очень приятные размышления.
— Это что еще за финты? И почему сцыганить? Сам же предложил американку.
— Ага, эх, знала бы ты что я задумал! — интригующе протянул Славка, закатив голубенькие глазки и ухмыляясь пухлыми губами.
— Что ты задумал!!!
Славка в ответ только блаженно улыбался. Что он, черт возьми, задумал! Ленка погрызла ручку, и тоже задумалась. И предметом ее размышлений был совсем не квадратный трехчлен. Славка, меж тем, с невинным видом вычислил дискриминант.
— Что ты, нелюдь, задумал! — почти вслух спросила Ленка. Математик у окна замечтался и не обратил внимания на нарушение дисциплины, зато принялись вертеть головами одноклассники. На камчатке явно назревало нечто, и похоже, обычных шпаргалок от этой парочки ждать сегодня не приходилось. Славка с видом прилежного ученика-паиньки уже строчил в чистовик.
— Говори, змееныш, что задумал, а то тресну по кумполу!
— Американка же… — ехидно улыбнулся Славка.
— Лучше колись! — прошипела Ленка, и занесла над Славкиной макушкой руку, сложив пальцы в «нукитэ».
— Ох, прям, напугала! — принялся глумиться торжествующий «змееныш», — Да ладно, ладно, скажу… Ваши поцелуи, юная леди! Три!
— Что! — вскинулась Ленка, одноклассники, все как один обернулись на ее вскрик.
— Не так эмоционально, Лемешева, — не оглядываясь, скомандовал математик, — Ты не на уроке литературы, и не в драмкружке…
— Почему три? — зашипела Ленка, — Спорили один раз.
— А сердца тоже трех! — ликующе выдал этот пройдоха, подводя итог дискуссии.
У Лемешевой буквально выпало из рук стило… А Славке того то и было надо! Решали они одинаково успешно, но он уже опережал свою противницу. Ленка запаниковала, ее нервозность сразу же завела класс. Теперь все уже не столько решали, сколько высматривали вызревающий на камчатке конфликт.
Ленка в панике извлекла корень из сорока девяти, девять, и окончательно потеряла над собой контроль, при проверке. Искать ошибку было уже некогда, Славка закончил уравнение и, торжествующе ухмыляясь, продвигал доказательство тождества, не затрудняя себя проверками. Правда и он в азарте не заметил, что перепутал знаки, и его результат тоже был неверным, но и Ленка этого не заметила.
Она горестно замерла. Целоваться со Славкой страшно не хотелось, тем более, что с недавних пор такие поцелуи могли бы привести к серьезным проблемам с Подберезкиной. А вот ссориться с девчонками Лемешева не любила, не умела и стереглась таких ссор, как огня. Положение казалось безвыходным, и тут она вспомнила про свой «стратегический резерв». Махнув рукой на контрольную, Лемешева полезла в сумку и извлекла из бокового кармашка коробок из-подскрепок. Скрепки россыпью затаились на дне кармашка, а в коробке…
Славка насторожился, коробок со скрепками на контрольной по алгебре?
— Это тебе еще зачем? Что в коробке?
— Ластик.
— А! — успокоился наивный Славка, не обращая внимания на то, что из коробка торчала травинка, и продолжил доказывать тождество, за которое Ленка и не бралась.
Ленка накрыла ладонью коробок, Славка снова насторожился…
— А ластик тебе на алгебре зачем?
А, поздно спохватился увалень! Ленка уже извлекла из коробка жука бронзовку, которого она нашла в траве на обочине. Жук беспомощно барахтался на спине и Ленка не могла пройти мимо. Она хотела просто перевернуть его, но потом вспомнила про Саньку и решила со свободой для жука повременить. Сначала показать его братишке. Судьба, которая всегда шла Лемешевой навстречу, как оказалось не напрасно подарила ей эту встречу по дороге в школу. Все как в сказке, спаси в своем квесте живность, и она тебе обязательно пригодится. Жук Ленке пригодился. Да еще как!
Быстро, просто неуловимым движением эта коварная лиса опустила тяжелого жучину Славке за шиворот. И тут началось!
Ленкин жук у Славки за шиворотом пошел в атаку и, превзойдя ее ожидания и расчеты, наглухо перекрыл все пути отступления деморализованному противнику. Славка, как подброшенный пружиной, взвился над партой и выпрыгнул в проход между рядами. Там он, заведя за спину пухлые ручонки буквой «зю», принялся ловить жука, выписывая ножонками немыслимые па непростого танца — тарантеллы. Заморский танец явно не смог помочь страдальцу, потому что Славка, задействовав генетическую память, пошел вприсядку. Ленка рухнула на парту, зажимая рвущийся хохот обеими ладошками. Одноклассники все, как один, побросали ручки и уставились на Славкины фуэте.
Математик очнулся в параллельном мире, о вероятных свойствах которого как раз и размышлял, любуясь цветущими ветвями. Но свойства этого мира превзошли все возможные вероятия. Его ученики, у него на уроке, вместо того, чтобы строчить, вычислять и молиться, бились в истерике и содрогались от неудержимого хохота. Солировал по-прежнему Цветаев, но математик быстро вычислил источник колебания волн.
— Лемешева!!! Цветаев! Вон из класса!!! Дневники и контрольные на стол, завтра с отцами к директору! — гаркнул математик.
Ленка мигом вспорхнула и понеслась к учительскому столу, ловко перепрыгивая через ранцы и портфели, рядом с партами. Славка, корчась и содрогаясь всем телом, схватил свой листок и дневник и ринулся вдогонку…
Портфелюга отличницы Лёки Андреевой с полным набором учебников на шесть уроков и двухтомником Льва Николаевича Толстого, будто подпрыгнув, сбил незадачливого любителя поцелуев с его пути, и он, со всего роста, с грохотом обрушился в проход между рядами.
Класс в изнеможении застонал, в седле остался один Камал, даже математик, преодолев одним прыжком пространство от окна до учительского стула, опустился на него и быстро прикрылся классным журналом.
Ленка, уже добежав до стола, приостановилась, грациозно повела плечиком и аккуратно положила свой дневник и листок с контрольной математику, под судорожно вздрагивающий локоть. Потом повернулась на каблуках и неспешно проплыла к двери, искоса наблюдая, как барахтается между партами Цветаев в обнимку с портфелем недоумевающей Лёки.
Наконец Цветаев героически воздвиг себя над хохочущей публикой, с трех метров метнул на учительский стол свой дневник, вложив в него злосчастную контрольную, и ринулся к двери.
— Цветаев! — выкрикнул математик, — Вернись немедленно и положи дневник как принято!
— Моисей Семенович! — пароходной сиреной в густом тумане ярости взревел Цветаев, — Пока я буду церемонии соблюдать, эта…эта.эта… Вон! Она уже полкоридора промчала!
Математик торопливо укрылся за своим журналом, отрешенно отмахиваясь от взъерошенного и алого как пыхтящий мак, Цветаева.
— Иди!
Цветаев, лютым носорожьим тараном вписался в мирно дремлющую дверь, наотмашь распахнув ее. Класс надрывно взвыл в ответ.