Шустрая Кэт

Глава 11

- Ну! И где в этой жизни справедливость? – возмущалась я, скребя веником, привязанным на длинную палку, по потолку склепа с двумя памятными саркофагами. Вопрос был, конечно, риторический и ответа не требовал, да и как-то вселенская справедливость мне была совсем не на руку, учитывая, что за мою недолгую жизнь меня уже должны были полсотни раз повесить. Если по справедливости, конечно. Но всё же…

– Как ржать, так всем вместе, а наказали – нас с тобой.

Алек качнулся с носка на пятку, задумчиво проследил, как кусок запылённой паутины спланировал мне на макушку, и скупо улыбнулся.

- Могла бы не признаваться, – резонно заметил Алек. – Ушла бы со всеми домой уже.

И то верно. Нужно было сидеть, как мышь под веником, и не отсвечивать. Так нет же. Эх…

Я брезгливо стряхнула чёртову паутину, что тут же прилипла к волосам, несмотря на столетнюю, как минимум, пыль на ней, и глухо зарычала от злости.

- А может, я хотела посмотреть на то, как ты веником махать будешь? Так сказать, из первого зрительского ряда, – съязвила я. – Так и будешь стоять? Я ещё домой сегодня собираюсь, между прочим.

На что Алек хмыкнул и взялся за такой же веник. В принципе, мог бы и так. Рост позволял, в отличие от некоторых недоростков.

- Успеем… – заверил он меня, шурхнув по потолку, содрав паутину и рассеяв густую, аки снежная крошка в средине зимы, пыль.

Особенно это эффектно смотрелось в лучах солнца, что пронизывали склеп через входную узкую дверь.

В носу защекотало, и я звучно, с чувством, чихнула.

- Да ну его всё… - чуть было не выругалась я, на что Алек тихо засмеялся и снова заскрёб веником по каменному своду.

- Хочешь, можешь идти, – великодушно разрешил он мне. – Если что – прикрою.

Я задумалась. А может, и правда…

- Да ладно. Тут работы, по правде, на полчаса, – решила я. – К тому же, вряд ли зрелище «Алек с веником» мне представится ещё хоть раз в жизни.

На что одногруппник снова шурхнул орудием труда, и на этот раз паутина спланировала мне на плечо.

- Совести у тебя нет, – констатировал он.

- Это у меня совести нет? Совести нет у тех троих, что вообще даже спросить не удосужились, живы ли мы после построения. Может, нас Дорк на опыты пустил. Или пополнил нами, бедными, коллекцию редкой нежити.

Моему искреннему и справедливому возмущению не было предела. Всё потому, что боевики и правда вышли чистенькими, а стихийника я и вовсе не видела.

- И вообще. чувство у меня такое, что они нас подставили просто…

- Плохого же ты мнения о людях, Бирм, – встрял в разговор третий.

Я оглянулась на дверь. В тех же солнечных лучах пылала рыжая башка Эвера, а из-за его плеча выглядывал Кислый собственной персоной.

- У тебя есть прекрасная возможность меня переубедить, – ухмыльнулась я и запустила в Рыжего своим веником. – Как там Дорк говорил? А! «Каждый маг должен уметь отвечать за содеянное им!»

- Когда он такое говорил? – повернулся ко мне Алек.

- Вот только что и сказал! – прошипела я сквозь зубы. – Промолчать не мог?!

Алек открыл рот, закрыл и укоризненно покачал головой. Прям старший, умный брат. На что я фыркнула, выражая своё по этому поводу мнение.

- Вообще-то, мы для того и пришли, – встрял в наш разговор Рыжий. – Так сказать, восстановить справедливость. Короче, решили вам помочь.

- Ты решил, – поправил его Кислый, примеряясь к оставленной в углу швабре с тряпкой.

Сей инструмент, судя по всему, знаком был ему мало и вызывал исключительно острый приступ брезгливости по причине замусоленности и резкого тошнотворного запаха, характерного для тряпки, оставленной мокрой в ведре до следующего раза. Само ведро выглядело где-то ровесником Дорка, а может, и самой Академии. Что вызывало у Ревеля такой восторг, что он не мог передать его исключительно мимикой, а посему витиевато выругался.

Я даже тихо присвистнула от восторга. О как аристократия умеет! Притом мастерски сплетает сношения всех родственников нашего куратора и ректора с некоторыми видами нечисти, нежити и сил потусторонних, которые в мире нашем появляются крайне редко и злобствуют с особым вкусом.

- Ревель, - побагровел почему-то Рыжий и прошипел сквозь зубы. – Здесь же женщины.

Ну, с женщинами – это он загнул, конечно. Но я гордо задрала подбородок, старательно копируя мисс Маргарет и припоминая её трижды проклятый этикет.

- Прошу прощения, Кэтрина, – проворчал Кислый, на деле не выказывая и капли раскаянья своим недостойным поведением.

Хотя, по правде сказать, я, узрев сие безобразие, тоже едва сдержалась, чтобы не помянуть постыдные связи Дорка и всех его родственников по женской линии.

- Надеюсь, подобное больше не повторится, – еле удерживая серьёзную мину, обронила на это я. И всё же рассмеялась. – Ладно. Давайте уже проведём военную кампанию против грязи и пауков и с чистой совестью разбредёмся по домам.

Дело пошло веселей. Учитывая, что рабочего инструмента на всех не хватило, я великодушно разрешила Эверу забрать у меня веник, а сама забралась на один из саркофагов, скрестила ноги и давала ценные советы и указания.

Провинившиеся пыхтели, сопели, но не возмущались и домывали и дометали «воон там в углу ещё мусор» и «там – вообще помыть забыли». В процессе уборки непередаваемый запах затхлой тряпки въелся в камень склепа намертво. Теперь морщились и дышали через раз все, порой завидуя существам бездыханным, что нашли свой неспокойный приют в этом месте. А сам склеп теперь стал не только мрачным, но и вонючим. Что куратора должно несказанно обрадовать. Его вообще радует всё, что вызывает омерзение или приводит в ужас нас. Человек такой.