Скафандр богов

Глава XVI. Тем временем...

Сейчас, дорогой Читатель, мы отвлечемся ненадолго от главгера, пока устанавливается глобальный патч, потому что я вижу острую необходимость сделать пояснение.

Ты наверняка уже заметил некоторую фрагментарность повестования, дробленность, бессвязность. Автор как будто намеренно искажает причинно-следственные связи, намеренно путает мысли главного героя, намеренно обманывает читательские ожидания – словом, ведет себя как настоящий сатана. Но смотрящие из тьмы на яркий свет видят нечно противоестесственное им, непривычное, слепящее. Автор не торопится ввергнуть Читателя в котел будничный страстей, как то: любовь, радость, дружба, чувство справедливости, ревность, похоть, жадность, предательство, зависть, – чтобы посредством манипуляции чувствами рассказать о том, что Читатель прекрасно знает и сам, а, следовательно – тратит здесь свое драгоценное время впустую. Автор наоборот воздерживается от эмоционального вовлечения Читателя в повествование, держит его на четко обрисованной границе произведение-реальность, чтобы сохранить тем самым ясность восприятия Читателя. То, что с первого взгляда будет характеризоваться как «начатое автором и не доведенное до логического конца», впоследствии, когда Читатель откажется от своих ожиданий и переместит внимание на детали, которых раньше старался не замечать, обретет смысл, и тогда, умозрительно отступив назад подобно созерцателю картины в галерее, увидит то, что никогда раньше не видел, а то, что видел раньше, приобретет совершенно иное значение. Кроме того, события, которым ты являешься свидетелем, происходят одновременно в трех временах: прошлом, настоящем и будущем. Именно этой смесью времен объясняется неоднородность, спутанность, упоротость происходящего. И поскольку с точки зрения реальной, последовательной жизни такой наплыв времен друг на друга намекает только на упоротость самого Автора, я позволю себе дать коротенькое объяснение: то, о чем читает Читатель, всегда происходит не в мире, к которому он с пеленок привык и чьи «законы физики» для него несомненны, а только и только в сознании какого-то отдельно взятого человека. В нашем случае – в сознании настоящего героя этого рассказа. То есть, с точки зрения которого описываются все события. И скоро мы с ним, с настоящим героем, познакомимся.       

Теперь, чтобы окончательно разубедить Читателя, что Автор не просто валяет дурака, стебётся от безделья, а наоборот – в высшей степени серьезен, мы будет заканчивать поиски всех отдельных ниток сюжетного клубка и приготовимся обозреть полную картину происходящего. И раз уж мы оставили главгера на период установки Глобального Патча ради этой ремарки, предлагаю, пользуясь моментом, выглянуть из виртуальной реальности и посмотреть, что тем временем происходит на Земле.

А происходит следующее:

В больничном корпусе при Ростовском филиале Научно-исследовательского института морфологии мозга висит ночная тишина. Сумрак и тайны в палатах, приглушенный свет в коридорах, ни души, только звук собственных шагов – декорации мистического триллера, но не для медсестры, привыкшей к дежурным ежечасовым обходам. В здании четыре этажа, пятьдесят одноместных палат, свежая отделка и суперсовременное оборудование. Первые два этажа заняты «легкими» больными, отданными на растерзание практикантам, чей жизненный удел и профессиональный потолок – год за годом раздуваться от самомнения, поднимаясь по унавоженной чужими открытиями карьерной лестнице. А здесь, на третьем и четвертом: электронные замки, инвестиции заинтересованных лиц, бумажки о конфиденциальности, строгая дисциплина, риски, высокие зарплаты и даже отдельная столовая.

Медсестра Юля отодвигает шторки на окошках дверей, заглядывает в палаты. Признаки неадекватного поведения, исправно работающее оборудование, само наличие пациента на койке – все записывается ею в журнал. Любое отклонение от нормы это повод к тревожному звонку в кабинет дежурного врача, а то и вышестоящим профессорским лицам. 

Иногда девушке приходится нарушать акустику медхрама – с щелчком и писком отворяется нужная дверь, тень медсестры пробегает по спящему лицу пациента, слышится тихий звон металлического подноса, шуршание пакетиков, ее ровное дыхание где-то в голубоватом свечении дисплеев, щелчки тумблеров и кнопок клавиатуры. Заменив капельницу или введя необходимую программу, девушка удаляется. Вновь становится темно и тихо.

В палате №47 Александра Стрельбина горит свет – пластиковая шторка на двери светится ярким белым ореолом. В палате кроме больного находится женщина.

Юля прикладывает электронный ключ к замку и тихо входит.

- …А Георгий (я знаю, тебе неприятно слышать о нем, но ведь он был твоим лучшим другом и к тому же он твой двоюродный брат) недавно ездил в Красноярск на олимпиаду по – как его там – ну, вот этот вот его кружок… инженерный. Вертолетики свои возил… квадрат-ко-птеры. А с Машей они больше не гуляют. Вот вертихвостка, она же и вас рассорила, и его бросила потом. Нехорошо получилось. Она же тебе так нравилась. Помнишь, как ты ей цветы носил, все клумбы оборвал и дома и у соседей? Эх. И что вы оба нашли в ней? Волосы в синий красила, а ты знаешь, как яркие красители портят волосы? Лысой останется на старости лет, вот и все… Я все думаю, если б не она, если б вы с Жорой тогда не рассорились, ничего бы этого с тобой не произошло. Наверно, ты ее сильно, так сильно любил… А вот Сережа снова уехал на Камчатку, на вахту. Наверно, до зимы. Он твой папа, но ты никогда не называл его отцом. Все дядя Сергей да дядя Сергей. Наверно, ему стоило чаще бывать дома, а не в командировках, тогда бы ты привык к нему еще в детстве. Да что уж теперь говорить. Говорят, кто старое помянет, тому глаз вон. Видимо, мне, старухе, только и осталось – старое поминать… Да. Ну что же ты все молчишь и молчишь, а? Скажи маме хоть словечко, посмотри на меня… эх… горе ты мое… Дай бог, чтобы все обошлось.