Сказки старого Волхова

20

К

Князь Альдейгьи, Жирослав, чинно восседал на большом дубовом стуле. Нагрудный позолоченный панцирь ярко светился в лучах утреннего солнца, проникающего через разноцветные окна. Алый плащ, приколотый дорогой резной фибулой, струился по широким плечам повелителя славянских земель. Руки, украшенные дорогими перстнями, покоились на расписном кожаном поясе, где прицеплены богатые ножны с широким богатырским мечом.

Ульрик сомневался, что перед ним человек, способный умело владеть таким тяжелым клинком, ибо Жирослав казался грузным и неповоротливым. Однако, не позабыл князь и об охране. По обе его руки стояли оружные воины в блестящих, но местами порванных, кольчугах. Понятно, что норманны, одетые по-разному; кто в доспехах, кто в звериных шкурах, представлялись Жирославу толпой уличных бродяг без рода и племени. Но видимость не всегда соответствует правде.

 А внешне богатство и мощь славянского князя впечатляли. Что-ж, думал Ульрик, если в приграничном городке так богато и жирно живут, то что ожидает их в Хольмгарде? Горы золота и курганы серебра?!

–– Что привело тебя, Ульрик Седой, в наш славный город? –– задал вопрос князь, оглаживая густую бороду. Цепкие голубые глаза смотрели внимательно и сурово.

–– Я уже говорил твоим слугам и подтверждаю: мы хотим торговать железом и варяжскими мечами… –– осторожно начал Ульрик.

–– Я не против торговли с северными соседями. Заплати, Ульпик, положенный налог –– две серебряные монеты с лодьи, и свободно торгуй. Торговый ряд на городском рынке я выделю. Недели хватит, чтобы продать товар?

Жирослав оказался неглуп. Своей выгоды терять не хотел, но и понимал, что длительное присутствие грубых северных воинов, многие из которых могут оказаться не сдержанными, опасно для Альдейгьи. Чревато спорами и стычками, кои могут перерасти в серьезную заварушку. Это повредит торговле всего города. Нежные восточные гости, купцы и странствующие мудрецы могут устрашиться нечесаных дикарей. Ульрик вспомнил нетерпеливый взгляд Адольфуса и все понял. Понял и оценил.

–– Хватит недели, великий князь. Но есть каверза. Нет у нас серебряных денег. Можем оплатить железной рудой, –– ответствовал Ульрик, не теряя достоинства.

–– Рудой? –– Жирослав чуть набычился. –– Нет, рудой не пойдет. Лучше добрым товаром. Мечами или варяжскими топорами.

Ульрик смутился. А славянский князь не так прост, как казалось с виду. Он отличался не только жадностью (что видно по плохоньким, хоть и надраенным кольчугам у гриди), но и хитростью. Лишить вероятного противника части вооружения, хотя и небольшого –– означает ослабить. Руду еще надо переплавить, а вот боевые мечи и топоры –– сразу готовы к лютой сече.

–– Княже, но я не могу везти руду назад, мне ее обязательно надо сбыть. А мечи, понимаете, могут и самим понадобится. В северном море неспокойно. Даны и алеманы озоруют нещадно.

–– Озоруют? –– рассмеялся Жирослав. –– Неужели какому морскому бродяге придет в голову напасть на сильный и большой караван? Да ты же их порвешь, словно шкодливых щенков!

–– Ну, на караван, конечно, не нападут, –– уклончиво ответил Ульрик. –– Но ненароком отставший в окияне кнорр захватить могут.

Князь задумался. Желваки под полными щеками ходили туда-сюда, бордовый нос сморщился, и лишь глаза продолжали пристально смотреть на гостя. Наконец, Жирослав объявил свое решение:

–– Пошлину заплатишь так: треть железной рудой, две трети мечами. Руду ты обратно не повезешь, все равно продашь на нашем рынке. Не прогадаешь.

–– Но…

–– Иначе, поезжайте обратно, гости дорогие! Больно дорого вы мне обходитесь! –– хищно улыбнулся Жирослав. –– Итак, за десять лодий –– восемь мечей варяжской стали и два пуда руды.

–– Ты не ошибся, великий князь? У меня тридцать кораблей… –– заикнулся Ульрик.

–– А кто тебе сказал, сын Олафа, что я разрешу пустить боевые варяжские лодьи в пограничный град? Не пущу. Только десять торговых. Кнорры. С каждого кнорра –– по единице означенной пошлины. Две трети от десяти — восемь мечей.

–– Но, дорогой Жирослав, это получается больше, чем две трети. Я дам семь мечей, и даже это более, чем положено.

Жирослав злобно скрипнул зубами:

–– Хорошо, семь двуручных мечей…

–– Двуручных? –– Ульрик опешил.

–– Да, именно о них мы и говорили, –– не моргнув глазом продолжил Жирослав. –– И три пуда железной северной руды.

Ульрик чуть не подавился слюной от такой наглости и жадности славянского князя, который продолжал смотреть на него невинным взглядом смиренного старичка, добродушно прищурившись. И лишь в краешке губ Жирослава таилась едва заметная хитрая ухмылка.

Да, Ульрик никак не рассчитывал на подобный поворот событий. Он надеялся сбыть руду в Ладоге и приобрести на полученные деньги дубовые щиты: их северянам всегда не хватало. Мечи отдавать не хотелось, хотя семь мечей –– не велика потеря, но не двуручных-же! В дружине не так много насчитывалось мастеров двуручного боя, и подобные клинки были на особом счету. Да и замена одного меча на целый пуд железной руды не казалась равноценной.

Однако, пришлось соглашаться на кабальные условия. Норманнам нужно обязательно войти в Альдейгью, пусть не всем караваном, но попасть на славянский берег. Найти сговорчивого проводника, способного провести через волховские пороги к Хольмгарду, можно только так. Просить выделить подобного человека у скряги Жирослава не стоит. Он не только жаден, но и хитер, словно старый стрелянный лис. Подобная просьба сразу вызовет подозрения. И Жирослав наверняка сделает все, чтобы боевые драккары никогда не вышли на волховскую стремнину. А разделения каравана нельзя допустить!

–– Ну, с делами порешили, пора и трапезничать. Чай, устали с дороги, сыны Одина? –– усмехнулся Жирослав и, не дожидаясь ответа, звонко хлопнул в ладоши.

Сразу же двери просторной горницы распахнулись и вовнутрь вошли несколько пригожих молодцов в простой, но аккуратной одежде. Они жестом попросили норманнов посторониться и внесли длинный дубовый стол, следом появились и крепко сколоченные скамьи. А затем уже из арочного пролета выплывали, словно волшебные лебеди, красны девицы в нарядных сарафанах и узорчатых кокошниках. Они медленно и важно несли всяческие блюда для предстоящего пира.