Скиталочка. Куда он, туда и я

Глава 10-2

– Чар?.. – обрадовался Иван. – Она что, ведьма?

– Еще какая! – сказал пень (Ваня уже начал верить, что говорит именно он). – Только ты ей такое не вздумай ляпнуть. Обидится – жуть. Вообще в камень превратит, который даже говорить не может. Или в картошку.

– А что, картошка не говорит?

– Говорит. А что толку? Все равно съедят. Или на рассаду пустят.

– Ну хорошо, – потер ладони Иван. – Если ее не называть ведьмой, а, скажем…

– Великой магиней, – подсказал пень.

– Ну да, допустим, великой магиней… Если ее так назвать, она меня ни во что не превратит?

– А уж это как ей заблагорассудится. Если ты ей понравишься, то, возможно, не превратит. Нет, если ты ей понравишься, то станешь кандидатом в ее женихи.

– У меня уже есть невеста, – нежно улыбнулся Ваня.

– Никого не волнует, – отрезал пень. – Графиню Охозм – точно. Станешь кандидатом, и если к тому времени у нее уже будет другая жертва, она устроит вам поединок. А то и не один. На силу, на выносливость, на ум, на меткость – что ей в голову взбредет. Победишь – станешь ее мужем. Вряд ли надолго, но станешь. А проиграешь… Ну, тут, я думаю, и так все понятно.

– Ты проиграл? – догадался Иван.

– Я победил, – вздохнул пень. – Но любви ко мне графини хватило ненадолго. Мои чувства к ней она охарактеризовала… да ты сам видишь, как.

– И что, так теперь навсегда?!

– Говорят, под хорошее настроение графиня иногда милует свои жертвы. Но хорошее настроение у нее случается или когда она кого-то заколдует, или когда в очередной раз выходит замуж.

– Погоди-ка… – задумался Ваня. – А ты сам-то зачем к ней полез? Не знал, что ли, всей этой байды?

– Знал, – пробормотал пень. – Но я надеялся на лучшее.

– На какое еще лучшее? Я вообще тебя не понимаю…

– А что тут понимать?! – закипятился деревянный собеседник. – Я хотел на ней жениться! Влюбился я, вот и все понимание… Ничего с собой поделать не мог. Она знаешь какая красивая?..

– Ну ты даешь, – помотал головой Ваня. – Я бы сказал, кто ты есть, но ты уже такой. Извини.

– Да знаю я, знаю, чего извиняться! Но любовь, брат, такая штука… Будь она неладна!

Иван хотел сказать, что нужно думать, в кого влюбляться, но вовремя прикусил язык. Мало того, что это могло обидеть и без того несчастного собеседника, так еще и в принципе являлось нелепицей. Ведь когда влюбляешься, разве о чем-нибудь думаешь? Из головы вылетает все, едва ли не вместе с мозгами. Ты думаешь только о том или той, кто завладел твоим сердцем. Вероломно, не спрашивая твоего согласия, а зачастую вовсе об этом не зная. И ты реально становишься пнем, иначе не скажешь. И хорошо, если любовь взаимная – тогда ты счастливый пень, готовый сгореть в ее пламени. А если нет… Тогда лишь остается надеяться, что корни твои окончательно от этой любви не засохли, и из тебя когда-нибудь прорастут новые побеги, а там, глядишь, и крона зашелестит. До новой влюбленности.

В итоге Ваня сказал другое:

– А если все-таки без любви? Просто прийти к ней именно как к великой магине и попросить о помощи.

– Наверное, можно. Но даром графиня ничего не делает. Придется заплатить. Есть чем?

– Нет… – развел Иван руками.

– Тогда любовью придется. От судьбы не убежишь, если хочешь помощи.

– Но то, что мне нужно и то, что хочет графиня – противоположные вещи! – воскликнул Ваня. – Я мечтаю отсюда слинять! И как можно скорее. Меня невеста дома ждет. Уже, небось, похоронила.

– Как похоронила? – скрипнул пень. – Ты же здесь! Пустой гроб, что ли, закопала? Говорят, плохая примета. К беде.

– Сам ты беда! – рассердился Иван. – И уж точно пустая. Какой еще гроб? Я же образно!

– Ага, а с твоих образов хоть картины пиши, – обиделся пень.

– Ладно, оба хороши, – махнул рукой Ваня. – Но что мне тогда делать? Может, подскажешь?

– Вот так всегда: сначала обзовут, потом – подскажи, что делать… Да чего уж, так-то ты и прав: пустой я. Деревянный…

– Перестань. Все еще образуется. Есть ведь шанс, что она тебя помилует.

– Но не полюбит ведь! – простонал пень. – Так что прав ты и еще раз: беда я ходячая. Стоячая, в смысле.

Ваня слегка обалдел. Парня в пень превратили, а он все равно продолжает любить. Вот уж и впрямь, любовь сильней и загадочней всякой там магии!

Между тем пень пришел в себя и хмуро проскрипел:

– Могу кое-что подсказать. Не уверен, что помогут, но зато ни во что не превратят.

– Так… – приготовился слушать Иван.

– А вот не знаю, так или эдак. Тут уж как повезет. Сам я с зе́мликами дела не имел, потому ни в чем не уверен.

– Зе́млики? – обрадовался Ваня. – Это те, что с Земли? Так ведь и я тоже…

– Не с Земли, а из-под земли, – буркнул пень. – Не перебивай! Их сначала подземликами стали звать, но потом сократили. Во всех, кстати, смыслах. Они ведь из-за нас под землю-то… Короче говоря, тут раньше, до королевства-то, до Темона, темень была. И днем и ночью темень, тучи сплошные, черные.

– Так и сейчас как бы не сильно глаза слепит, – хмыкнул Иван.

– Не перебивай, говорю! А то замолчу. Я пень, мне положено.

– Прости, – приложил Ваня руку к груди. – Больше ни слова!