Скиталочка. Куда он, туда и я

Глава 12-3

 

– Сейчас я отведу тебя к ней, – сказал тот стражник, что ходил за окороком. – А ты, Никфель, поохраняй пока один, я быстро.

– А почему это ты его поведешь? – звякнул латами Никфель. – Ты, Сошнель, совсем обнаглел: за мясом ходил, теперь к графине жениха поведешь! Не многовато ли чести для тебя одного?

– Ты вспомнил о моей чести? – потянулся к рукоятке меча Сошнель. – Подумай лучше о своей! Сдается мне, что это ты сожрал пареную репу!

– Что?! – возмущенно рявкнул Никфель и тоже стал вытягивать меч из ножен. – Да я сейчас вскрою твой живот, оттуда репа и повалится!

Иван понял, что пора ему вмешиваться.

– Э! Ребята! – крикнул он, хлопнув в ладоши. – Хватит маяться дурью. Какая разница, кто меня поведет!

– Как это какая разница? – наперебой загомонили стражники. – Ты богатый… Ты старший сержант… Молодой, красивый… Графиня обрадуется!.. Похвалит!.. Наградит!..

– Ясно. Причина спора – меркантильный интерес, – подвел итог Ваня. – И здесь то же самое, что и везде. Ну тогда просто возьмите и отведите меня к графине вместе.

– А пост?..

– Да что ему сделается? Мост-то поднят. Сколько вы меня водить будете, не час же?

– Нет, конечно, – сказал Сошнель, убирая ладонь с рукоятки меча. – Туда и обратно. Минут десять. Да, Никфель?

– Плюс-минус, – согласился второй стражник, спрятав меч в ножны. – Идем, господин старший сержант, если ты готов встретить свое счастье.

– Готов, – сказал Иван, подумав про себя, что уже его встретил, да только по своей же глупости и потерял. Временно, конечно же, ведь он все обязательно исправит! Однако на душе стало грустно, и он, чтобы отвлечься, спросил: – А почему вы стали звать друг друга по именам только сейчас?

– Потому что посторонние не должны знать имена стражников во избежание подкупа либо иных противоправных действий.

– А я что, перестал быть посторонним?

– Так если ты станешь мужем графини, – доброжелательным тоном поведал Сошнель, – то, ясен пень, уже не будешь посторонним.

– А ежели не станешь, – продолжил Никфель, – то уже… как бы… – Он замялся, не зная, как помягче закончить фразу, но Ваня и так все понял. Упоминание Сошнелем пня, пусть даже и ясного, привело к довольно мрачным ассоциациям.

– Ладно, идемте, – вздохнул Иван.

Ему не было слишком уж страшно. В конце концов, подумал он, пожелать себе провалиться можно в любой момент. Не хотелось лишь начинать все сначала неизвестно где.

 

Графиня Охозм сидела за круглым столиком на открытой веранде и пила чай. Стражники вытянулись перед ней в струнку и синхронно отчеканили:

– Разреши доложить, госпожа графиня!

– Докладывайте, – отставив чашку, сказала та, не сводя при этом заинтересованного взгляда с Ивана. – Только… – постучала она пальцем по уху, и Сошнель с Никфелем, звеня латами, влетели на веранду, согнулись по обе стороны от хозяйки и горячо зашептали. Обрывки фраз долетали и до Вани:

– …очень богатый!.. старший сержант!.. все земли, кроме цветущих горшеней!.. дворец в шестьсот комнат с башней до неба!..

– Ого! – уже с откровенным любопытством бесцеремонно оглядела Ивана графиня. – Ты ведь слышал, что мне сейчас докладывали эти олухи?

– Кое-что, – не стал отпираться Ваня.

– И что из этого правда?

– Из того, что я слышал – то, что я старший сержант. Запаса, если быть совсем точным.

– А что такое цветущие горшени?

– Понятия не имею. Наверное, головы твоих докладчиков.

– Дворец в шестьсот комнат – тоже преувеличение?

– Как и башня до неба. Так что, как видишь, жених я никудышный. У меня к тебе…

– А это буду я решать! – прервав его, поднялась графиня Охозм.

Иван и так уже успел заметить, что женщина она и впрямь очень красивая. Но теперь, когда она встала, стало понятно, за что шли на риск женихи. Ваня не раз слышал выражение «царственная осанка». Так вот, у графини она была даже не царственной, а божественной. Идеальные формы подчеркивало изумительного покроя черное платье, глядя на которое казалось, что смотришь на волнующееся море – оно не имело определенных застывших форм и отвести взгляд от играющей ткани было бы невозможно, если бы не лицо хозяйки этого платья, обрамленное черными волнистыми волосами, которые словно составляли одно целое с удивительным одеянием. Лицо же… Иван не сразу понял, что больше всего поражало в этом прекрасном, но все же во вполне человеческом женском лице. А потом до него дошло: именно его человечность! Лицо своей кажущейся невинностью, нежностью, беззащитной доверчивостью и солнечной радостью представляло разительный контраст всему остальному облику: властному, непреклонному, жесткому, даже жестокому.

 

Не влюбиться в графиню Охозм было действительно трудно. Иван поймал себя на мысли, что если бы уже не любил Олу, возможно, тоже бы поддался этим чарам. Впрочем, он уже видел того, кто им поддался, и воспоминание о несчастном пне окончательно вернули Ванины мозги на место.

– Госпожа Охозм!.. – решительно начал он, но графиня подняла руку с длинными тонкими пальцами, и язык будто прилип к гортани.

– Меня зовут Атевсия, но ты можешь звать Ати, – улыбнулась графиня. – Ты мне нравишься, женишок. Как твое имя?

– Иван. Но я не…

– Я уже сказала: здесь решаю я! – Сверкнувшие гневом глаза были такими зелеными, что будь все на Земле, Ваня и не сомневался бы: это контактные линзы. Но сейчас он был уверен, что цвет глаз настоящий.



Отредактировано: 26.06.2019