Спящая царевна. Своих не бросаем

Пролог

Андрей

– Светает… Мне пора…

Шёпот растворился в тусклых сумерках.

Андрей коснулся губами тёплой щеки, на мгновение нырнул лицом в спутанные светлые локоны.

Пора…

Стянув одеяло, поёжился зябко – сквозь чуть приоткрытую створку окна в опочивальню настойчиво пробиралась утренняя сырость. Выбираться из постели не хотелось.

Словно уловив его мысли, Делия мурлыкнула что-то сонно, обвила мягко руками, прижалась, щекоча тёплым дыханием шею.

– Не уходи! Ещё немножко… Побудь ещё немножко!

– Пора, Деля, пора… – вздохнул он, но вопреки словам лишь обнял любимую ещё крепче.

Как можно добровольно от такой красавицы уйти?

От близости её тёплого манящего тела шла кругом голова, и кровь привычно закипала от накрывшего разом желания.

– Сам не хочу. Но на рассвете уже в дозор выступать, а я здесь до сих пор… – Андрей пытался убедить скорее себя, чем льнущую к нему Делию. Но снова, противореча собственным словам, потянулся к ней, прошёлся губами по нежной шее, плечам. – Сладкая моя… Поцелуй на дорогу!

Ох, вот это точно было напрасно!

Едва мягкие губы ласково коснулись его, как Беркут мигом позабыл, что спешил куда-то. Накинулся с поцелуями жадно, стиснул в крепких руках так, что и силой бы сейчас не вырвали. Мгновенно оказался сверху, вжал Делию в мягкую перину так нетерпеливо, словно и не брал её совсем недавно столь же неистово и ненасытно.

И та ответила со всей страстью – горячими ласками и сладкими стонами.

– Тише, милая, тише… – с довольной улыбкой умолял Андрей, стараясь приглушить эти звуки собственными поцелуями. – Не ровен час, услышат…

– И пусть слышат! – сбившимся шёпотом отозвалась Делия. Добавила в сердцах, зло, но всё так же тихо: – Надоело прятаться! Будто мы злодеяние какое творим… Отец упрям, да и я не отступлюсь. Я твоя, и ты мой! И так всегда будет! Так богам угодно было…

– Моя… – довольно прорычал в ответ Беркут, перехватывая её руки, целуя нежные ладони и запрокидывая их над головой Делии, чередуя слова с новыми поцелуями, – моя… сказочная… царевна…

И стало вовсе не до разговоров.

***

– И всё-таки надо идти… – он тяжело вздохнул и на мгновение стиснул лежащую у него на груди Делию так сильно, что та тихонько пискнула и коротко рассмеялась.

Она ещё не отдышалась, не остыла от его жарких ласк. Сейчас приподняла голову, смотрела с грустью и нежностью.

Андрей отвёл с её лица за ушко шелковистый светлый локон.

– Ждать меня будешь?

– Всегда… я всегда тебя жду, – она улыбнулась и, склонившись, мягко коснулась губами его груди, поцеловала там, где билось неистово сердце. – Где бы ни был, я с тобой, здесь, в твоём сердце. Ты только возвращайся! И береги себя!

– Вернусь, не тревожься! – усмехнулся он по-доброму. – С таким-то оберегом, как твои поцелуи, чего мне боятся? Твоя любовь меня лучше всякого щита хранит. И ты себе береги! Обещаешь?

– Обещаю, – послушно кивнула она, добавила игриво: – Только уж и ты оберегом меня огради!

И потянулась за новыми поцелуями, оплетая как лоза, прильнув, как та тонкая рябинка к дубу.

– Этак я вовсе не уйду, – тихо рассмеялся Андрей, с трудом оторвавшись наконец от любимых губ. – Не дай боги, хватятся, искать начнут! Поймут ведь, что я опять здесь был…

Чмокнул ещё раз нежно в нос и, отстранив Делию, всё-таки поднялся, натянул штаны, обернулся, бросив на неё прощальный тоскливый взгляд.

Уходить по-прежнему не хотелось.

– Куда вы нынче? – тихо спросила она, пряча заблестевшие глаза.

– На юг, к приграничью отправляют, к Белой реке пойдём…

Делия нахмурилась тревожно.

– Отец вчера говорил, неспокойно там, у южной границы…

– А где сейчас спокойно? – усмехнулся Андрей. – Разве что здесь, в твоей опочивальне. И я хочу, чтобы так и впредь было, чтобы ты ничего не боялась.

Она, конечно, хотела возразить. И Беркут даже знал, что именно…

Скажет сейчас, что не за себя боится, а за него. Каждый раз, пока он в дозорах пропадает, она молится всем здешним богам, дабы уберегли, беду отвели.

Он всё это знал и был безгранично благодарен за эту тревожную любовь, за её нежность, тепло и даже за слёзы, хоть и предпочёл бы их не видеть вовсе.

Но расставаться вот так не хотелось – уходить, оставляя в её сердце страх.

И Андрей склонился проворно, не дал ей заговорить, накрыв сладкие губы своими…

И оставил вместо горечи и тревог, ещё один поцелуй, ещё немного любви и обещание вернуться живым и здоровым.

«Меня оплакивать тебе не придётся…» – сказал он ей как-то в одну из таких же украденных счастливых ночей, и Андрей собирался сдержать своё слово.

А потом он шагнул к окну, ловко запрыгнул на подоконник и уже привычным движением соскочил на узкий карниз, тянувшийся по стене царского терема.

Несколько острожных шагов, теперь подтянуться, зацепиться за такой же козырёк выше, ещё один рывок и…

Через пару минут Андрей уже ввалился в окно собственной комнаты.

Получилось шумновато, и он замер на полу, боясь вздохнуть, вслушиваясь в тишину.

Но, кажется, на этот раз обошлось.

Несмотря на то, что Делия сегодня сказала в порыве страсти и злости, Андрей не хотел ненароком скомпрометировать любимую, а ещё не хотел быть причиной очередной ссоры царя Белогорья Ратмира и его единственной дочери.

Окно оставалось распахнутым всю ночь, и теперь в комнате было прохладно и сыро. Андрей поёжился, поднялся.

Нужно поскорее одеваться. Нехорошо, если остальным придётся его ждать.

В дверь глухо стукнули. И он невольно вздрогнул.

– Беркут! Вставай! В дозор пора…