Степуангуль Камагулонский

Глава 8

Глава 8. Та еще заграница

Во плоти со всеми антрацитовыми потрохами телепортировался, упакованный в защитную пленку силового поля от пяток до макушки, да еще оную пленку в режим «хамелеона» переключив.

И завис сразу  километрах в четырех от главного мирского святилища и в паре метров над центром поля какой-то местной агрокультуры.

Волнения - ноль. Пульс ровный, и напружиненности никакой с лихорадочным озиранием по сторонам и испуганным вглядыванием в незнакомые интерьер и пейзаж.

А на поозираться время было - перенесся я на пару часов раньше, чем торжественную процессию увижу, когда бедняжку Аэлиту, аки агнца невинного, на заклание злым демонам под белы рученьки поведут.

Понятно, я на мирскую агрономию прежде всего внимание обратил. Даже снизился поближе на местные зерновые полюбоваться, всхожесть и степень спелости проверить. Только потом по сторонам неспешно огляделся и… Разочаровался, в общем.

 Мы всегда о большем мечтаем и чего-то большего и эксклюзивного от путешествий в экзотику ждем, чем они того стоят. Помню, мамкин двоюродный брат, дядя Коля (ну тот, который Петровеликий), когда его про заграницу спрашивали, например: «Ну и как там,  в Бразилии?» - в ответ плечами пожимал: «А что Бразилия? Бразилия как Бразилия…» Так и у меня сейчас.

Поле по склону горной гряды вытянулось, поэтому с той стороны, кроме гор (горы как горы, может, чем и отличающиеся от наших Карпат или Гималаев, но я, вообще-то, и Гималаи с Карпатами лишь в кино да на фотографиях видел), смотреть не на что. Пара-другая ущелий, вершины, покрытые снежными шапками в легкой дымке облаков, бурная «альпийская» зелень вперемежку с рябью желтых, золотых и всех оттенков красного точек,  местных маков с эдельвейсами. Чуть левее дорога - тремя зигзагами вниз ко мне и дальше в долину, постепенно выпрямляясь в ровную ленту. Обычная грунтовка, каких у нас в Кировской области между деревнями немало.

В противоположном направлении смотреть интереснее, но и там смотримое разнообразием не отличалось. На линии горизонта сине-зеленая поверхность океана, полыхающего червонным золотом в закатных лучах местного светила (я его, не мудрствуя лукаво, «Мирумиром» окрестил). Едва различимые, в подковообразном заливе маячили десятка полтора кораблей – достаточно крупных, в основном, на весельной тяге, но кое-где и парусных с незнакомой мне системой такелажа (я когда-то парусниками увлекался – в седьмом классе, вдохновленный книжками Сабатини про капитана Блада).

Подковообразную бухту облепляли сотни серовато-желтых двух- и трехэтажных зданий.   Крыши у домиков плоские – их плитами из  песчаника одновременно со стенами вырубали. До печных труб местные почему-то не додумались или додумались до иной системы вытяжки, – не над крышами, а из-под два-три дымка столбами в воздухе закручивались.

И, наконец, от дальней перспективы взор на ближнюю переведя, обнаружил я искомое. Главное мирянское святилище, оно же инкубатор для ацетальих личинок.

Ожидаемо пафосная культовая постройка: круглая по диаметру и со сферическим  куполом. По периметру километр с гаком шагать получится. Сооруженная аккурат по краям метеоритного кратера с «Каабой» внизу и в центре. Купол и стены из того же песчаника, но швы между блоками замазаны, и оттого здание кажется монолитным. Стены прорезаны  аркообразными дверями, одинаковыми по высоте и через одинаковые расстояния. Межарочные пространства украшены колоннами. В целом, без особых изысков дизайн, но черные провалы за дверями траурным бордюром издалека выглядят. Наверняка от них сразу спуск вниз начинается, а внизу, если и был свет от свечей или факелов, то в горизонтальной плоскости обзора невидимый.

О культовом предназначении свидетельствовали черные башни в виде шахматных ладей вокруг Святилища - у каждой на вершине вместо знамен развевались по ветру черные «пиявки», похожие на сачок для ловли бабочек.  Числом тех башен двадцать четыре, а на  верхних площадках их Стражей Ближнего Круга до фига и больше толпилось, врагов и прочих диссидентов бдительно вызыривая. Многовато, учитывая, что не первую сотню лет ничто жреческому спокойствию  не угрожало.

Последняя важная деталь в пейзаже – по кромке поля в сторону Города от Святилища (точнее – Гнобилища) еще дорога. Не извилистая, как со стороны гор, и не грунтовка. В натуре шоссе, где шествие-демонстрацию устраивать можно колонной по двадцать пять – тридцать человек в шеренгу. По центру четыре колеи чуть шире тележного обода на равных расстояниях. В каменной поверхности выдолблены, и, надо полагать, именно по ним мирские аборигены для удобства и скорости транспорт  на «бычьей» тяге гоняют.

   По обочинам дорога на равных расстояниях обрамлена каменными страхолюдными башками, нос к носу и одна другой страхолюднее. Утрированные, вырубленные из все того же традиционного песчаника, как истуканы на острове Пасха. Зумм в хрусталике еще сильнее на  приближении настроил – проверить,  насколько в плотно и адекватно уложилась моей голове информация про божков мирского пантеона, считанная из сознания Аэлиты. За одним и в маскарадном обличии Джопырдзедза кое-что подкорректировал. Не лишним оказалось, – когда на «явку» с резидентом по моему приказу «Штирлиц» пожаловал и в воздухе рядом завис, я через его телеметрию на себя посмотрел и со  страху чуть не… Короче, так испугался, что рефлекторно в режим «невидимки» перешел.