Таинственный Джек

Таинственный Джек

В этот холодный субботний декабрьский вечер 1888 года в обычно оживлённом и заполненном пабе «Голубка» было тихо. Все семь посетителей с недоверием но и с любопытством незаметно разглядывали один другого. Никто не пытался завести разговор, когда входная дверь с табличкой «Только для приглашённых» раскрылась, и на пороге появился молодой мужчина лет тридцати с усами, узкой тростью и высоким цилиндром на голове:
- Добрый вечер, джентльмены! Рад видеть вас! Вижу что все, за исключением леди Уильямс, в сборе. Хочу поблагодарить вас за то, что приняли моё приглашение! Давайте познакомимся! Артур Игнейшус Конан Дойль, писатель!
- Аарон Мордке Космински, брадобрей, - слегка привстал худенький молодой человек лет двадцати с пейсами, усами и в широкополой чёрной шляпе.
- Джон Пайзер, сапожник, - этот был под сорок, с чёрными курчавыми волосами, длинной бородой, в фартуке и круглой шляпе-котелке.
Коренастый тип славянской внешности тихо шепнул на ухо соседу:
- Евреи! Кругом - одни евреи! - затем приподнялся и громко произнёс:
- Александр Федорченко, хирург.
Сидящий рядом с ним мужчина, по виду типичный школьный учитель отрекомендовался:
- Монтегю Джон Друитт, адвокат.
Когда встал молодой мужчина с гордой осанкой и в дорогом мундире, сапожник забормотал себе под нос:
- Неужто это собственной персоной…
- Да, это – я! Альберт Виктор, герцог Кларенс и Эвондейл.
Все взирали на герцога с немым вопросом: «А этот что здесь делает?». Неловкую паузу прервал следующий гость:
- Чарльз Лютвидж Доджсон, писатель, дьякон, фотограф. Кстати, я хорошо знаком с вашим отцом, мистер Дойль, - произнёс пожилой гладко выбритый мужчина с ангелоподобным лицом.
- Мистер Льюис Кэрролл?
- Да, это мой псевдоним. Ваш отец рисовал к моим сказкам об Алисе чудесные иллюстрации…
- Да, мой отец обладает исключительным талантом художника. К сожалению, он не получил достойного признания…
- Джентльмены! Зачем нас здесь собрали?! Неужели обсуждать каких-то неудачников-художников? – вступил в общий разговор последний из этой разношерстной компании зрелый мужчина с рыжей шевелюрой, рыжими усами, рыжей бородкой, рыжими бакенбардами и такими же рыжими густыми бровями.
- Представьтесь, пожалуйста!
- Винсент Виллем Ван Гог, художник.
- Спасибо, мистер Гог! А теперь о том, зачем мы здесь собрались… Остановить жестокие убийства Джека Потрошителя, потрясшие всю Англию! Кстати, я пишу об этом роман, где мой главный герой, сыщик Шерлок Холмс раскрывает тайну неуловимого Джека.
Но обо всём по порядку. Мне пришлось хорошенько потрудиться. Для начала, собрал и проанализировал все газетные сообщения об этом маньяке и его жертвах.
Напомню, первой жертвой была Мэри Энн Николз, которую все звали «Полли», сорока трёх лет. Убита 31 августа. Глотка была перерезана острым лезвием двумя точными ударами. Нижняя часть живота была вспорота.
Спустя неделю, 8 сентября около 6 утра был обнаружен труп Энни Чэпмен, по прозвищу «Тёмная Энни». 47 лет. И в этот раз горло было рассечено двумя ударами бритвы. Живот не просто вскрыт, а выпотрошен. Удалены детородные органы.
30 сентября. Сразу два убийства. Элизабет Страйд, она же - «Долговязая Лиз», 45 лет. И Кэтрин Эддоус, 46 лет. Помимо характерного удара по шее слева направо у Долговязой Лиз была отсечена мочка уха. Вспорота она не была. У Кэтрин же помимо порезов на горле был разрезан живот и извлечена матка и левая почка.
И наконец, 9 ноября Джек Потрошитель расправился с Мэри Джейн Кэлли или «Белокурой Эммой». Она была самой молодой и привлекательной из всех. Ей было всего 25. Её нашли утром в собственной комнате с отрезанными грудями, выпотрошенными не только женскими органами, но даже сердцем…
Ни одна из убитых женщин не была изнасилована…
Приехав неделю назад из Эдинбурга в Лондон, я сразу отправился в Скотланд Ярд, где успел переговорить с разными полицейскими. Обходя Уайтчепел, встречался со многими проститутками, со всеми, кто мог что-то заметить или услышать.
Лишь после этого, собрав всю информацию воедино, отправил каждому из вас короткое письмо: «Прошу вас прийти в эту субботу к семи часам вечера в уютный лондонский паб «Голубка», так как мне очень нужна ваша помощь в раскрытии загадки Джека Потрошителя».
И вот, джентльмены, за исключением леди Элизабет Уильямс, вы все откликнулись на мою просьбу…

- А кто такая леди Уильямс? – задал вопрос адвокат.
- Мистер Друитт, она – жена королевского врача. Некоторые опрошенные мною утверждали, что видели её, а также её мужа несколько раз в районе Уайтчепела, разговаривающими с проститутками. Я не думаю, что женщина может иметь хоть какое-то отношение к этим убийствам. Собственно, заподозрить леди в причастности к таким ужасным преступлениям уже кощунственно само по себе. Поэтому не вижу никакой трагедии, что её нет с нами.
- Целиком с вами согласен! – первым подал голос Альберт Виктор.
- Нет, только не женщина! – воскликнул сапожник.
- Женщина – нежное, хрупкое, слабое создание, - добавил Льюис Кэрролл.
- Нет! Они на такое не способны! – замотал головой художник.
- Полный бред! – закатил глаза адвокат.
- Ты так не считаешь?! – вопросительно посмотрел Федорченко на молчащего цирюльника.
- Что вы, что вы?! И я того же мнения! – согласно закивал Аарон Космински.

В залу вошла хозяйка заведения.
- Не желают ли джентльмены что-нибудь выпить? – вопросительно оглядела она присутствующих. Трудно было определить возраст этой пожилой дамы в чепчике и переднике.
«Лет сорока!» - подумал мистер Дойль.
«Думаю, ей все 70! Но как величественно держится и разговаривает!» - заметил про себя Кэрролл Льюис.
«Ба!» - это был герцог.
«Хороший портрет с неё может получиться» - пришло в голову Ван Гогу.
- Бутылка абсента у вас в заведеньице случайно не найдётся? - спросил он.
- Случайно найдется, мистер Гог.
- Тогда, мне рюмку абсента и ломтики лимона на закуску, любезная.
- Заказ принят.
- Красное, сладкое. Сегодня – суббота! – заметил сапожник.
- И мне, пожалуйста, - поддержал его выбор брадобрей.
- Принято. Что желаете вы, мистер Дойль?
- Не откажусь от чашки чёрного чая с ромом. Кубинским ромом.
- Что-нибудь ещё?
- Нет, спасибо!
- Пожалуйста, чашечку кофе, рюмку коньяка Бисквит и сигару, - подал голос адвокат.
- Будет сделано, сэр.
- А мне двойной шотландский виски. Гленфиддич, если есть, - обратился к хозяйке герцог.
- У меня есть одна бутылка сорокалетней выдержки. Специально для таких гостей, как вы, герцог.
- Прекрасно, прекрасно!
- Что подать вам, мистер Кэрролл?
- Стакан горячего козьего молока, пожалуйста.
- Сожалею, есть только коровье.
- Ладно, давайте, что есть.
- Что хотели бы вы, мистер Феторшенко? – спросила хозяйка, слегка коверкая фамилию доктора.
- Не Феторшенко, а Федорченко, - поправил он её, - Мне бы стаканчик горилки, и закусить!
- Горилки нет, но есть водка.
- Хорошо. Сойдёт и водка. А на закуску: чёрный хлеб и кусок сала. Есть такое в ассортименте у вас?
- Да, конечно, сэр.

Через некоторое время художник уже потягивал маленькими глоточками свой абсент. Конан Дойль наслаждался чаем. Автор сказок – молочком. Адвокат пока что пил кофе.
- Хороший виски! – похвалил герцог.
- Шаббат Шалом! – обратился сапожник к цирюльнику, подняв свой бокал.
- Лэхаим! – ответил тот.
А Александр Федорченко нарезал сало тоненькими лоскутками, которые затем аккуратно легли на хлеб. Сверху он посыпал сало сначала солью. Потом, обильно чёрным перцем. Следом, всякими пряностями, стоящими на столе. И напоследок, полил майонезом.
Все уставились на хирурга. А он опрокинув в рот и одним залпом осушив свой стакан, с огромным аппетитом вгрызся зубами в свой деликатес. С довольным видом откусывая большие куски, издавал при этом громкие чавкающие и хрюкающие звуки.
Некоторые наблюдающие за ним сглотнули слюну.
- Шо такое?! Чаво вылупились?! У нас у Полтаве всегда так закусывают! – заговорил он неожиданно для себя по-русски, видя, что привлёк всеобщее внимание. И тут же снова взял нож, чтобы отрезать ещё кусочек сала.
- Посмотрите, как он держит нож! – подметил брадобрей.
- Тебе что-то не нравится, еврей?! – покраснел хирург и громко отрыгнул.
- Между прочим, мистер Космински прав! – вступился Конан Дойль, - Доктор Филлипс, проводивший вскрытие Энни Чэпмен уверял меня, что убийство было делом рук профессионала, разбирающегося в анатомии. Самому доктору Филлипсу понадобилось бы как минимум полчаса, чтобы произвести подобное извлечение органов. В то время как убийце хватило всего 15 минут!
- Вы на что намекаете, мистер Дойль?! – лицо хирурга побагровело.
- Почти все врачи, проводившие вскрытия жертв Джека Потрошителя были уверены, что это дело рук опытного хирурга. Кроме того эксперты определили, что он был левшой. В какой руке у вас сейчас нож, мистер Федорченко?
- Да, как вы смеете?! – багровое лицо покрылось белыми пятнами. В сердцах врач бросил свой нож со всей силы перед собой. Пролетев через всю залу, нож вонзился прямёхонько в грудь красивой куртизанки, нарисованной на висящей на стене картине.
- И живёте вы как раз в самом Уайтчепеле. Проститутки знают вас, а потому могли не опасаясь близко подпускать к себе!
- Вы, вы, вы… вы – идиот, мистер Дойль! Я давал клятву Гиппократа, главные принципы которой – непричинение вреда и уважение к жизни! Всю свою сознательную жизнь я помогаю больным и страждущим, спасаю умирающих! Как вам вообще могло прийти в голову, что я способен поднять руку на женщину?! Вы… Вы гораздо опаснее Джека Потрошителя. С ним хотя бы знаешь, кто он такой. А вот вы со своими абсурдными домыслами и фантазиями способны ранить и убивать гораздо более изощрённо! Всё! С меня хватит! Не желаю более находиться здесь!
С этими словами Александр Федорченко встал из-за стола. Прошёл через всю залу. Снял с вешалки плащ и вышел вон, так грохнув дверью, что все стёкла в окнах задрожали.

- Повторите двойной виски, пожалуйста, - нарушил наступившее молчание герцог.
- А мне, хорошо бы ещё одну рюмочку абсента, - попросил хозяйку Ван Гог.
- Это – он! Вне всяких сомнений – он! – затараторил быстро парикмахер, указывая на дверь.
- Почему вы так уверены в этом, мистер Космински?
- Но ведь вы же сами сказали, мистер Дойль, что убийцей мог быть только хирург?!
- Всё же некоторые из медиков-экспертов утверждают, что для подобных экзекуций достаточно владеть ремеслом мясника или… цирюльника. Вы же ведь работаете брадобреем в центре Уайтчепела в цирюльне и хорошо орудуете бритвой?
- Да, работаю. Ну и что? Что в этом такого, почтеннейший?!
- Помощник комиссара Роберт Андерсон упомянул, что вы были пойманы на месте преступления возле тела Кэтрин Эддоус…
- Вы сводите меня с ума, любезнейший! То, что я случайно оказался там, ещё не доказывает мою причастность к убийству. Вы не представляете, какой я тогда испытал шок, обнаружив Кэтрин в таком виде. Ведь я знал её. Она была добра ко мне. Я даже переспал с ней пару раз совсем недавно…
- Главный констебль, сэр Мелвилл Макнагтен, так же, как и главный инспектор Дональд Свенсон, считают вас, милейший Аарон, одним из главных подозреваемых…
Цирюльник застыл, будто его огрели чем-то тяжёлым по голове, затем просиял:
- Я знаю, знаю, знаю… Моя сестра тоже мне всё время талдычит: «Во всём виноват ты, мой дорогой Аарон!». Она всё время от меня чего-то хочет, чего-то требует. Пойди принеси то, пойди сделай это. Не сиди без дела… Дура! Пошла вон отсюда! Сама сделай что-нибудь хорошее! Отстань! Отстань от меня! Стерва! Тупая противная шлюха!! … Все женщины – шлюхи! Твари! Бесстыдные лицемерные твари! Вот придёт за вами Джек Потрошитель и сделает вам харакири! Ах-ха-ха-ха-а!!! … Кровь, кровь, море крови. Нет! Нет! Только не Кэтрин! За что?! Помогите! Мне плохо! Нет! Не-ет! Это – не я! Не я! Не прикасайтесь ко мне! Не трогайте меня… Ух ты, какая гигантская крыса! Джентльмены, откуда она здесь взялась?! Фу, какая гадость! Что? Что ты сказала?! Все крысы уже бегут с тонущего корабля? И мне бежать с тобой? Не хо-очу!!!…
Тут цирюльник запрыгнул на стол. Замахал руками. Попытался ударить что-то невидимое ногой…
- Ты укусишь меня, если не последую за тобой?! ... Не надо! ... Будет очень больно?! ... Пожалуйста, не на-адо! ... За жопу?! ... Ладно, будь, по-твоему! … Джентльмены! Простите! Вынужден вас покинуть!
Он соскочил со стола и в два прыжка оказался у гардероба. Схватил своё пальтишко, распахнул двери и выпорхнул наружу…

- Тяжело больной бедный молодой человек… – пожалел его сапожник, придя в себя первым.
- Да уж… – согласился с ним адвокат.
- Может, просто хороший актёр? – предположил Конан Дойль.
- Не похоже… – отметил Льюис Кэрролл.
- Пожалуйста, ещё раз двойной виски! – потребовал герцог.
- А мне – абсента! Спасибо заранее! – не отставал от него художник.

- Этот мир - несовершенен! Ложь, лицемерие, интриги… Проституция, убийства, войны… Зачем вообще мы живём в этом беспросветном болоте, джентльмены? – заговорил мистер Друитт, отложив в сторону свою сигару, – Вероятно, вы и меня подозреваете, мистер Дойль, раз пригласили сюда…
- Мистер Друитт, вы, действительно, стоите одним из первых в списке подозреваемых у сэра Макнагтена. Но я вас пригласил не из-за этого. Дело в том, что я увлекаюсь спиритизмом…
- И духи сообщили вам истинное имя Джека Потрошителя, – с ядовитым смешком перебил Конан Дойля художник.
- К сожалению, мистер Гог, духи не всегда отвечают на самые главные вопросы. Однако они рассказали мне много интересного о вас и о мистере Друитте.
- Что, например?! – немедленно отреагировал адвокат.
- Например то, что вы сегодня покончите жизнь самоубийством, спрыгнув с Вестминстерского моста в Темзу…
- Вообще-то, я собирался повеситься или броситься под поезд… Но идея ваших духов, мистер Дойль, мне тоже нравится…
- Не делайте этого! Иначе все решат, что вы – на самом деле тот самый Джек Потрошитель!
- А мне абсолютно наплевать на то, что подумают другие… Знаете ли, по роду моей адвокатской деятельности мне постоянно приходится сталкиваться с такой циничной грязью, с такими дьявольскими убожествами, что сил терпеть уже больше нет. Единственным проблеском света в бесконечном туннеле мрака была моя работа по совместительству помощником школьного учителя. Общаться с ещё не окончательно испорченными жизнью юными созданиями было для меня глотком свежего воздуха в вонючей клоаке полной дерьма. Но меня недавно уволили из школы, и знаете почему?
- Почему? – воскликнули одновременно оба писателя и художник.
- Один из учеников спросил, стал ли бы я защищать в суде Джека Потрошителя, окажись он вдруг пойман. И если стал бы, то какие слова нашёл бы в его защиту. Как адвокат, конечно же, я не имею права отказаться от защиты обвиняемого, кем бы он ни был. На то я и адвокат, ответил я на первый вопрос. Выступая же перед судьёй и присяжными, обратил бы внимание на род деятельности жертв подзащитного. Все они были продажными проститутками. Скольких они изувечили, лишая веры в любовь, в верность, в целомудрие?! Награждая лишь венерическими заболеваниями! Раз любовь можно купить за грош, зачем влюбляться, ухаживать, заводить семью?! Обществу давно уже следовало бы очистить себя от этих мерзких паразитов – "ночных бабочек"! Но когда само общество гниёт и деградирует и не способно само себя защитить, то что плохого, если кто-то захотел помочь, взяв на себя функции чистильщика?!…
Возможно, мне не следовало так откровенничать, рассказывая, какой была бы моя речь в суде. Может быть, мне вообще не следовало отвечать на подобные вопросы. Кто-то из моих учеников поведал своим родителям мой ответ. Сразу же пошли разговоры, что я интересуюсь лишь мужчинами. Узнали откуда-то и припомнили, что у моей бабушки были когда-то проблемы с психикой. И понеслись слухи о Джеке Потрошителе, работающем в школе с детьми… – с горечью в дрожащем голосе завершил свой монолог адвокат.
- Если вам нужна моя помощь или поддержка, готов сделать для вас, мистер Друитт, всё возможное и невозможное, - предложил Альберт Виктор.
- Спасибо, герцог, в этом нет надобности.
- Жизнь, молодой человек, как зебра, - заговорил философски сапожник, - Есть такое животное в Африке. Состоит из белых и чёрных полос. Наберитесь терпения. И чёрная полоса рано или поздно сменится снова на белую. Терпение, мой друг, и ещё раз, терпение…
- Вся моя жизнь – сплошная чёрная полоса. И сегодня эта полоса наконец прервётся!
- Но вы же не можете так запро… - подала голос дама в чепчике.
- Могу! - оборвал её на полуслове Монтегю Друитт.
- А вы, мистер Друитт, ничем не лучше, чем мистер Космински! - засмеялся художник.
- Кто бы говорил! - мгновенно отозвался адвокат.
- Это не выход из положения… – начал было Льюис Кэрролл.
- Для меня это - единственный выход…
- Но если вы, мистер Друитт, покончите с собой, вы лишь подтвердите самые худшие предположения! – попытался урезонить его Конан Дойль.
- Уже всё решено, мистер Дойль! Спасибо, джентльмены, за приятный вечер!
Он поднялся. Прошёл через всю залу. Взял с вешалки свою верхнюю одежду, и уже открыв дверь, обронил:
- Прощайте, уважаемые!
- Прощайте, сэр! – хором откликнулись все оставшиеся.

- Ещё стаканчик виски! – гаркнул герцог.
- А мне – абсента бочку! – вторил ему художник.
- Может быть, вам уже достаточно, герцог? – спросила хозяйка паба.
- Налей! Нале-ей! Прошу тебя-а! – запел Альберт Виктор.
- Может, вам, в самом деле, стоит остановиться? – поддержал хозяйку Конан Дойль.
- Да я пьян, да я глуп… Так что же-е?! – пел герцог Кларенс, - А хотите знать правду, мистер Дойль? – спросил он вдруг заплетающимся языком.
- Какую правду? – недоуменно переспросил писатель.
- Всю правду!
- Хотим, хотим! Мы все хотим знать правду! – радостно закивал Ван Гог.
- Так знайте! Это я убил Мэри Джейн Кэлли! И в смерти всех остальных повинен тоже я! Только я! Я - один!!!
Он ударил несколько раз со всей силы обоими кулаками по столу. Не будь стол дубовым, развалился бы, вне сомнений. Потом обхватил голову руками и громко разрыдался.
- Но как?! Вас же, герцог, не было всё это время в Лондоне?! Персонал в королевской резиденции шотландского Балморала и члены королевской семьи подтверждают, что вы были там. А до Лондона оттуда – пятьсот миль. Как?! – недоумевал Конан Дойль.
- А он по вечерам садился на метлу и летел в Лондон! – предположил художник.
- Сама королева Виктория объявила, что вы были там с ней?!
Альберт Виктор поднял заплаканные глаза, и первой, с кем он встретился взглядом, была хозяйка заведения. Все выжидательно смотрели на него.
- Вы правы, мистер Дойль. Я напился, как свинья, и несу невесть что…
Герцог Кларенс попытался было встать, но с первого раза это ему не удалось. Тогда он ухватился за протянутую руку Льюиса Кэрролла. Шатаясь и раскачиваясь из стороны в сторону, добрёл до дверей. Распахнул их и затянул:
- Карету мне! Каре-ету-у!
Подъехал дилижанс, и кучер почтительно спросил?
- Куда изволите, сэр?
- Гони в Букингемский дворец! Гони прочь отсюда! – приказал герцог, с трудом влезая внутрь.

- И я, пожалуй, тоже пойду, - поднялся сапожник, - Спасибо, мистер Дойль, за увлекательный вечер! Надеюсь, меня в вашем списке подозреваемых нет?
- В моём списке, мистер Пайзер, вы, действительно, не значитесь. Но вот сержант полиции Уильям Тик был целиком убеждён, что это именно вы – тот самый маньяк. Десятого сентября он арестовал вас на основании показаний свидетелей, видевших, как вы спорили с Энни Чепмен незадолго до её смерти. На месте её убийства был найден кожаный фартук, такой же, какой вы носите обычно, даже сейчас…
- Мистер Дойль, сержант Тик – махровый антисемит. Его ненависть к евреям не имеет границ. Слышали бы вы его логические рассуждения: «Всё зло в мире – лишь от одних евреев. Они по природе своей – лгуны, паразиты и бандиты. А потому и на такие кровавые убийства способен был только кто-то из них». Главное для меня - семья и мои дети. Да, я ругался с некоторыми проститутками. Ведь они хотят лишь лёгких денег вместо того, чтобы трудиться порядочно. К тому же нагло пристают к моим отпрыскам. Но это не значит, что я – тот самый маньяк. Сержант Тик слил собранную обо мне «информацию» газете The Star. Тут же вышла статья с броским заголовком: «Кожаный Фартук – единственный подозреваемый в уайтчепельских убийствах»…
- Я читал эту статью, мистер Пайзер. Из неё мне запомнилась фраза: «Таинственная тень рыщет после полуночи. Наводит ужас на женщин тихими шагами и острым кожевенным ножом». В каждом следующем номере газета предупреждала об угрозе Кожаного Фартука… – улыбнулся Конан Дойль.
- И меня арестовали. Мне было совсем не до смеха… Но когда выяснилось, что на время убийств у меня было железное алиби, им пришлось заплатить мне компенсацию за ложные обвинения. А ведь уже готовились масштабные погромы из-за этих статей. Меня самого, кстати, хорошенько избили перед самым арестом… Пойду я, мистер Дойль. Уже поздно. Жена начнёт беспокоиться, видя моё долгое отсутствие…
- Идите, мистер Пайзер!
Джон Пайзер поднялся, учтиво поклонился всем и пошёл на выход.
- Всего вам доброго! – кинул ему вслед Льюис Кэрролл.
- Передавайте привет жене! – напомнила о себе хозяйка паба.
- И детям! – добавил Ван Гог.
- Шаббат Шалом, леди и джентльмены! – попрощался сапожник и вышел наружу.

- Сижу всё и гадаю… Что же такого вам обо мне духи наплели, что вы меня, безвестного голландца, сюда пригласили?! – заплетающимся языком вопросил художник.
- Знаю, мистер Гог, что вы последнее время безвылазно жили на юге Франции в Арле.
- Значит, не имею к убийствам никакого отношения…
- И всё же, мистер Гог, вы и есть тот самый Джек Потрошитель!
Льюис Кэрролл и дама в передничке в полном недоумении вытаращились на Конан Дойля.
- Кажется, я уже начинаю понимать мистера Федорченко… – художник глядел на писателя с опаской, как на совсем свихнувшегося.
- Ну, хорошо. Вот вам чистый лист бумаги и карандаш. Напишите: «Я – Джек Потрошитель».
- Я боюсь вас, мистер Дойль! С вами всё в порядке?
- Ладно! Напишите тогда: «Я – не Джек Потрошитель», - настаивал писатель.
- Вас это немножко успокоит?
- Да! Конечно!
Ван Гог, боязливо поглядывая на писателя, осторожно вывел на бумаге то, что от него просили.
Как фокусник Конан Дойль извлёк из кармана газету, развернул её и показал Льюису Кэрроллу и хозяйке заведения.
- Вот здесь фото первого письма в полицию, где маньяк назвался Джеком Потрошителем. После этой записки все и стали так звать преступника. Сравните! Разве не тот же почерк?!
- Небольшое сходство есть, - согласился сказочник.
- Буквы «е», «и», «к» и «т» вроде бы похожи, - внимательно рассмотрев, сошлась с ними во мнении хозяйка паба.
- Никакого сходства! – возмутился художник, - А если даже кто-то и решил позабавиться, отправив в полицию такое сообщение, это вовсе не означает, что шутник как-то связан с убийствами. Насколько мне известно, в газеты и полицию было отправлено сотни подобных писем. Вам эту ересь про меня ваши духи наплели, мистер Дойль?!
- Вообще-то, нет. Духи сказали, что через неделю, поссорившись с другим художником, Полем Гогеном, вы в порыве раскаяния отрежете себе мочку уха…
- Да будет вам известно, достопочтенный умалишённый мистер Дойль, Поль Гоген мой единственный настоящий друг. Зачем мне с ним ссориться?! И никогда, ни при каких обстоятельствах я не буду увечить самого себя. Не знаю, почему откликнулся на ваше приглашение и приехал сюда из Франции. Да, я – конченый нищий неудачник. Из почти двух тысяч моих произведений, каждому из которых отдавал всю свою душу без остатка, продана была всего лишь одна моя картина. В порыве отчаяния собирался даже уничтожить все свои бездарные, никому не нужные детища, когда пришло ваше послание. Решил: поеду, развеюсь хоть немного…
- Мистер Гог, ваши работы ещё будут поняты, оценены и признаны, пусть и после вашей смерти. Не сдавайтесь! Когда-нибудь, они будут продаваться за миллионы, за десятки миллионов долларов! Ваши картины будут вдохновлять, воодушевлять и окрылять бесконечное число Ваших поклонников…
- Вы смеётесь надо мной, мистер Дойль?! Вам духи сказали эдакое?
- Да, мистер Гог! Они сказали: «Вы – настоящий художник!».
Ван Гог встал и, пошатываясь, поплёлся к дверям. Уже стоя в дверях, обернулся:
- Настоящие художники не рисуют вещи такими, как они есть… Они рисуют их, поскольку сами чувствуют себя ими! … А знаете, мистер Дойль, если ко мне в Арль в ближайшие дни заявится Поль Гоген, постараюсь поссориться с ним. И если это мне удастся, нанесу себе затем увечье… Вы подарили мне надежду! - с этими словами Ван Гог покинул паб, выйдя на улицу.

- Проведём логическую цепочку умозаключений. Поскольку кроме меня здесь больше никого не осталось, то напрашивается единственный вывод, именно меня, мистер Дойль, Вы и считаете тем самым безумным маньяком?! – полюбопытствовал Льюис Кэрролл.
- Ну, что вы, мистер Кэрролл, в самом-то деле? Как вы могли такое подумать?!
- Я - тоже левша, и то, как вы обвиняли других гостей, дало повод…
- Я вас пригласил сюда по одной простой причине. Вы не можете не догадываться, кем в сущности является этот Неуловимый Джек. Как писатель, живущий в Лондоне и имеющий гораздо больше опыта в жизни, чем ваш покорный слуга, к тому же как математик, шахматист, философ, вы не могли пройти мимо этих чудовищных убийств и не задуматься о том, кто их совершил?!
Конан Дойль вопросительно воззрился на сказочника. Кэрролл Льюис отвёл глаза, взглянул на хозяйку заведения, вновь посмотрел на молодого человека.
- К сожалению, ничем не могу вам помочь, дорогой коллега. А вы сами, после всего услышанного сегодня, разве не смекнули: кто – Он?!
Конан Дойль привстал, покачиваясь. Его взгляд скользнул по рукам хозяйки паба.
- Кажется, начинаю догадыва… – внезапно он осел и громко захрапел.
Кэрролл Льюис внимательно осмотрел храпящего.
- Кто бы мог подумать?! Мертвецки пьян! Сколько рома вы налили ему в чай, любезная?
- Всего одну маленькую ложечку! … А вы, мистер Кэрролл, совсем не употребляете крепких напитков?
- Абсолютно! Однако иногда балуюсь настойкой опиума, правда по совету врача. Это помогает от головных болей.
- Говорят, принимающие опиум подчас не помнят о поступках, которые они совершают впоследствии…
- Вы знаете, пойду, наверно. Вы присмотрите за мистером Дойлем? Пусть отдохнёт тут у вас немножко. Вы - не против?
- Нет, конечно!
Автор «Алисы в стране чудес» собрался уходить. Накинул на себя верхнюю одежду и уже в дверях откланялся:
- Спасибо за всё! Всего вам хорошего!
- И вам, сэр!

Хозяйка заведения приблизилась к спящему.
- Что ж тебя так разнесло-то, голубчик?!
Сквозь прикрытые глаза, продолжая издавать храпящие звуки, писатель внимательно следил за женщиной. Левой рукой она взяла что-то со стола.
«Наверно, нож! Что же ещё?!» - сообразил Конан Дойль.
Вот она занесла свою руку с левой стороны, и в ту же секунду писатель открыл глаза и крепко ухватил даму за запястье…
- Что вы делаете? Соблаговолите отпустить! Сейчас же! Мне же больно! - в руке у неё была салфетка, - Всего лишь хотела вытереть вам пот со лба!
Конан Дойль ослабил хватку, но руку не выпустил.
- Я узнал вас, леди Уильямс! Собственно всё сегодняшнее представление было разыграно ради вас одной! Не сомневался, что вы придёте! Вас, и только вас я подозревал больше остальных!
- Какой безумный бред! С какой стати вы вообще решили, дорогой мистер Дойль, что я - леди Уильямс?!
- Я сразу обратил внимание на ваши руки. У хозяек харчевен, трактиров, пабов натруженные грубые пальцы. У вас же холёные нежные пальчики придворной дамы. Все эти зверские убийства совершили вы, и помогал вам в этом ваш муж, Сэр Джон Уильямс!
- Откуда вы узнали про мистера Уильямса?
- Некоторые обитатели Уайтчепела, видевшие вас вместе накануне убийств, узнали в вашем спутнике королевского врача. А ещё мне рассказали, что именно вы искали встреч с убитыми.
- Вы когда-либо видели леди Уильямс? А если вдруг выяснится, что я совсем не та, за кого вы меня принимаете? Что тогда?
- Никто больше, кроме леди Уильямс и остальных джентльменов, не получал моих писем!
Хозяйка паба сняла с себя свой чепчик и передник.
- Взгляните на меня повнимательнее! Никого не напоминаю?
Конан Дойль замер на мгновение, остолбенев от запоздалой догадки. И тут же грохнулся на колени:
- Помилуйте! Этого не может быть?! Ваше Величество?! Королева Виктория?!
- Да, мой невоспитанный мистер Дойль!
Она протянула ему свою руку, и он тут же почтительно поцеловал её пальчики.
- Как я смел поднять на вас руку?! Как посмел разговаривать с вами в таком тоне?! Какой позор! Как мне жить с этим?! … Есть только один выход в создавшейся ситуации!
- Какой же, уважаемый?
- Я пойду и утоплюсь в Темзе!
- Это ваш выбор, мой друг!
Писатель поднялся, прошёл через всю залу, взял свои вещи и распахнул двери.
- Прощайте, мой благородный рыцарь!
- Прощайте, моя королева! – последовало в ответ, и двери за ним захлопнулись…

Через секунду двери вновь распахнулись. На пороге опять стоял Конан Дойль.
- Но откуда вы узнали о моём приглашении сюда? И как вы стали хозяйкой паба? Как?!
- Всё очень просто. Леди Уильямс показала ваше послание своему мужу, а он немедленно отнёс его ко мне. Я переговорила с хозяйкой этого заведения, и она великодушно отдала его мне в распоряжение на пару дней. Затем явились вы со своим списком приглашённых и хорошо заплатили, чтоб после семи вечера никого в паб больше не впускала.
- Но зачем вам всё это понадобилось, Ваше Величество?
- Это долгая история… Зайдите и сядьте, пожалуйста, мистер Дойль.
Когда писатель занял своё прежнее место, королева тихо молвила:
- Только всё, что я вам сейчас расскажу, останется между нами. Поклянитесь!
- Клянусь своей матерью! Богом клянусь! Ваши тайны умрут вместе со мной, моя королева!
- Тогда прочтите вот это, - и она протянула ему листок бумаги.
Там было нацарапано следующее:
«Любимый Эдди!
Безумно скучаю без тебя!
Когда же мы встретимся снова?
Все мои мысли лишь о тебе одном.
Вечно твоя,
Мэри».
- И что это значит? И кто такой Эдди? – поинтересовался писатель.
- Мой первенец от сына. Моему долгожданному внуку я дала имя в честь моего безвременно ушедшего супруга и себя...
- Альберту Виктору?
- Да! Однако мой сын и невестка стали звать его ласково: «Эдди». Так вот, в конце лета ко мне явился мой ненаглядный внук и сообщил, что влюблен и собирается жениться на простой девушке. «Она ждёт от меня ребёнка» - добавил он. Я была наслышана, что у него есть какая-то там пассия в уайтчепельском квартале. Но меня не покидала уверенность, что ни о каких серьёзных отношениях и речи быть не может. «А как же Алиса Гессенская, дочь Людвига четвёртого? А как же королевский трон?» - справилась я. «Я откажусь от престола. Мне никто не нужен, кроме Мэри!» - упрямился он… После этого разговора попросила прислугу приносить все письма адресованные ему предварительно ко мне. Таким образом эта записочка и попала ко мне в руки.
- И что вы решили предпринять, моя королева?
- Для начала нужно было разыскать её. Мне непременно захотелось своими глазами увидеть, на кого решил променять трон мой любимец. Я собиралась предложить ей забыть моего внука и жить с ребёнком в какой-нибудь далёкой усадьбе в богатстве и роскоши. Всё-таки речь идёт о королевской крови.
- И?
- Мне не хотелось кому-то из посторонних рассказывать о своих планах. Но Сэру Джону Уильямсу всё же доверилась. Он – моё поверенное лицо в самых деликатных вопросах. Джон попытался отговорить меня от этой рискованной затеи. Мол, очень опасно всё это. Тогда пригрозила сходить туда сама… Поздно вечером тридцать первого августа переодевшись, чтоб не быть узнанными, мы в первый раз отправились в трущобы Уайтчепела. Расспросив пару человек, мы вышли на «Полли», настоящее имя которой тоже было Мэри, и вроде бы молодой человек, описанный нами, с ней общался. Подойдя к ней и достав из своего кошелька золотой, предложила поведать мне любую известную ей информацию о моём внуке. Вместо того, чтобы заработать золотой, выполнив мою просьбу, она неизвестно откуда вытащила небольшой кинжал и приставила его к моему горлу.
- Гони кошелёк старуха! Иначе отрежу твою никчемную голову и выпотрошу все кишки!
Джон, как хирург всегда имеющий при себе необходимые медицинские принадлежности, быстро вытащил свой скальпель. Подошёл к проститутке сзади и двумя ударами слева нанёс ей смертельные ранения в области шеи, перерезав голосовые связки, чтоб и не вскрикнула. Затем вспорол ей живот.
- Может, стоило отдать ей кошелёк? - упрекнула его.
- В тот самый момент, как вы отдали бы ей кошелёк, она бы и убила вас, моя королева. Вы не представляете, как я за вас испугался! - ответил он.
Всю последующую неделю мистер Уильямс наотрез отказывался идти без дополнительной охраны в Уайтчепел. Всё же мне удалось его переубедить. И 8 сентября мы отправились туда повторно. В этот раз мои расспросы привели меня к Тёмной Энни.
- Как же, как же, хорошо помню этого молодого человека! Развлекался со мной! И в любви признавался! И да, забрюхатил меня!
- Ты всё врешь дрянь последняя! - не выдержала я.
- Старая карга, попридержи язык, а то живой отсюда не уйдёшь!
Ответить ей не успела, Джон действовал молниеносно, нанося свои смертельные удары. Более того, он вспорол ей живот и аккуратно вырезал женские органы:
- Она бесстыдно врала вам, моя королева. Она не была беременна! И, наверняка, никогда с герцогом не общалась!
Я была после всего в шоке и вернулась на время в королевскую резиденцию в Шотландии. Долго не могла прийти в себя. Когда же обратилась вновь к мистеру Уильямсу, он заявил, что у него есть один знакомый надёжный сыщик, обязанный ему жизнью, который умеет держать язык за зубами. Ко всему, он очень любит и дорожит своими детьми и женой. Спустя три недели сыщик сообщил, что некая Кэтрин Эддоус знакома с девушкой, к которой хаживал мой внук, и отведёт нас к ней. Тридцатого сентября мы отправились на место встречи, где должны были повстречаться с миссис Эддоус. Там мы заметили Долговязую Лиз, которую и приняли за Кэтрин. Я подошла и шёпотом попросила отвести меня, как было договорено. Она не могла понять, что от неё хотят:
- Что? … Что ты сказала? … Говори громче! … Ещё громче!
Наконец, я не выдержала:
- Хорошо бы ухо отрезать тебе, чтоб лучше слышала!
В этот раз она расслышала всё:
- Ах ты паскуда старая, придётся тебя проучить! - и двинулась ко мне, сжав руки в кулаки.
Джон, как всегда, оказался проворней. В гневе он отрезал ей ещё и ухо. В этот момент ко мне подошла Кэтрин Эддоус. Приглядевшись, она узнала меня и охнула:
- О Боже! Ваше Величество! - и грациозно склонилась в реверансе. Затем, не задавая глупых вопросов, бросила, - Следуйте за мной, моя королева!
Однако сделав два шага, Кэтрин заметила склонившегося над окровавленной Долговязой Лиз Сэра Джона со скальпелем в руке. По тому, как мы обменялись с ним взглядом, она всё поняла.
- Убийцы! - заголосила она и бросилась бежать.
Джон погнался за ней. Меня охватила паника. А по тёмным ночным улочкам неслось:
- Королева Виктория! Убийцы! Помогите! Ваше Величество! Спасите! Уби... - как вдруг всё стихло.
Заблудившись, брела как в тумане по злачным переулкам, пока меня не отыскал мистер Уильямс:
- Выпотрошил её, как угрожал какой-то шутник в письме в полицию, назвавшись Джеком Потрошителем. Пускай ищут неуловимого маньяка, а не нас!
- Вы – чудовище, сэр!
- Всего лишь стараюсь защитить королеву Англии и её доброе имя! Что стоят десятки или даже сотни жизней Ваших подданных, когда на кону безупречная репутация Вашего Величества?! Вы, моя королева, для простого люда не просто обычная женщина из плоти и крови. Вы – вера в божество, надежда на самое лучшее! Наступит хаос, всё станет рушиться, всякие там революции потрясут Великобританию, если выяснится, что Ваше Величество каким-то образом замешано в этих убийствах! Кровь бурной рекой потечёт по просторам нашей великой империи! - пафосно вещал мой спутник.
Спорить с ним больше не стала, и мы молча без приключений вернулись во дворец…
Вскоре Джон поведал, что сыщик узнал адрес Мэри Джейн Кэлли. Мне потребовалось больше недели, чтоб собраться с духом. Девятого ноября решилась в последний раз отправиться в уайтчепельскую дыру. Джон попросил сыщика передать Мэри Кэлли, чтоб вечером была одна и никуда не уходила…
Мэри встретила нас приветливо. Она оказалась миловидной симпатичной девушкой, но не более того.
- Ты, милочка, и твоё дитя не будете ни в чём нуждаться. Но тебе придётся уехать очень далеко отсюда и навсегда забыть Альберта Виктора. Навсегда! - услышала она от меня.
- Я никогда не откажусь от Эдди! Люблю его всей душой и никогда не предам! - сразу же проявила свой характер Мэри.
- Я навела о тебе справки: ты – шлюха по кличке «Белокурая Эмма». У тебя были сотни до моего внука. Ты ему – не пара. Забудь его и ты будешь счастлива!
Однако эта девица не сдавалась:
- С тех пор, как познакомилась с Эдди, у меня никого кроме него больше не было. Нет! И быть не может!! Никогда!!! … Весь серый мир вокруг оживает, когда любимый со мной! Каждую минуту, каждую секунду думаю только о нём одном! Никто не полюбит Эдди так сильно, как люблю его я! Всё отдам ради встреч с ним! Ни одно сердце в мире не будет пылать от любви к нему так ярко, как моё! - Мэри способна была весьма страстно излагать свои мысли.
- Миллионы других таких же сердец точно также воспылают от любви к наследнику престола, если он обратит на них внимание! - усмехнувшись, резонно поставила простушку на место.
- Если б вы могли увидеть моё трепещущее сердце, Ваше Величество, то поняли бы, что имею в виду! Мне проще умереть, чем жить без Эдди! - упрямица не желала ничего слышать.
- Ты отдаёшь себе отчёт, какие могут быть последствия, если ты откажешься от моего предложения? - произнесла я, грозно глянув на эту красавицу.
- Вы меня тогда убьёте, как и других жертв Джека Потрошителя? - спросила Мэри.
Выяснилось, что ко всему ещё девушка была умна, хоть и не это я подразумевала.
Неожиданно Джон оказался сзади девушки и приставил ей к горлу скальпель:
- Или ты принимаешь условия королевы Виктории, или…
Я хотела крикнуть: «Не сметь! Оставь её! Мы уходим! Немедленно!». Но не успела. Меня опередила Мэри, залепетав:
- Убивают! Помог… - в то же мгновение доктор нанёс ей смертельные удары.
- Безмозглый идиот! Эдди мне этого никогда не простит! - орала на него во всю глотку, не обращая внимания, что мои вопли могут быть услышаны во всей округе.
Но Джон, стоящий рядом, меня почему-то совсем не слушал, занявшись потрошением безжизненного тела.
- Ты смотри! Она не врала, что ждёт ребёнка. Размер матки соответствует где-то четвёртому месяцу беременности… - подметил он.
Меня стало рвать.
- А вот сердце у неё самое обычное! - удостоверился патологоанатом, не глядя на меня.
Мне захотелось убить его.
- Это у тебя, животное, совсем нет сердца. А у Мэри было прекрасное сердце!
Джон развернулся ко мне:
- Вы же сами назвали её обычной проституткой! Это было ваше желание, чтоб она навсегда исчезла из жизни принца! Каким-то образом она сообразила, что это мы виновны в прошлых убийствах, и стала опасна для вас, моя королева! … Вы могли остановить меня до того, как Мэри стала звать на помощь! … А сердце у неё было самое обыкновенное… - и он повертел её сердце в своей руке.
- У неё было необыкновенное сердце! Тебе этого не понять! Сердце, пылающее любовью к Эдди! …
Зачем?! Почему только возникло у меня это проклятое желание встретиться с Мэри?! Зачем, мистер Дойль?!
- Не понимаю… Как же так: ведь вы же, Ваше Величество, сами во всеуслышание возвестили, что Альберт Виктор, герцог Кларенс последние месяцы безвылазно находился в королевской резиденции шотландского Балморала?!
- В Уайтчепеле было известно, что мой внук встречался с Мэри, и она ждала от него ребёнка. Пошли слухи, что королевская семья может быть поэтому как-то причастна к убийствам. Кое-кто узнал в моём спутнике королевского доктора, а может и меня саму. Сэр Джон Уильямс посоветовал сделать мне такое заявление. Тем самым снимаются все подозрения не только с Эдди, но и с меня самой…
- А если всё же в полиции докопаются до правды? Там работают совсем неглупые люди…
- Не посмеют! Джон прав: репутация главы государства – превыше всего! Уволю главу лондонской полиции и министра внутренних дел! Уволю всех, если понадобится! В конце концов найдут козла отпущения…
- Ваше Величество, клянусь сохранить всё услышанное сегодня в тайне, но у меня есть одно условие…
- Какое ещё условие?! Вы забываетесь, мистер Дойль! – королева Виктория сурово воззрилась на писателя.
- Козла отпущения не будет! … А мой роман о Джеке Потрошителе никогда не выйдет в свет. И навсегда останусь таким же непризнанным бедным неудачником, как мой отец… – выговорил Конан Дойль, твёрдо поcмотрев в глаза Её Величества.
Королева Виктория долго молчала.
- Хорошо, принимаю ваше условие… – наконец согласилась она, и добавила, - А вы, мистер Дойль, пишите, сочиняйте свои небылицы! Уж я позабочусь, чтоб их покупали…
Писатель поднялся, галантно отвесил поклон и покинул паб по-английски: не прощаясь.

На этом, дорогой читатель, заканчивается наша история.
Как известно, в тот же день тело Монтегю Друитта выловили из Темзы. Вскоре Ван Гог поругался со своим другом Полем Гогеном и в порыве раскаяния отрезал себе мочку уха. Аарон Космински угодил в психушку. Королева Виктория освободила с занимаемых должностей главу лондонской полиции и министра внутренних дел. Принц Альберт Виктор отказался от престолонаследия. Конан Дойль стал самым высокооплачиваемым автором книг в Великобритании того времени. А загадка таинственного Джека Потрошителя остаётся нераскрытой по сей день…