Тайны Васильков или мое нескучное лето

Глава 23, повествующая о том, как Ваня поймал злоумышленника

Поздним вечером Ваня все еще околачивался у меня дома, несмотря на то, что Степан Пантелеевич ясно сказал, что все угрозы миновали. Я, признаться, не возражала. Во-первых, Глаз тоже мог ошибиться, а во-вторых... Не важно, что во-вторых.

- Лишняя бдительность не бывает лишней, - со смешком повторил Ваня слова Глаза и исчез в ночи.

Его не было довольно долго, я уже начала волноваться и нервно выглядывать из окон, когда услышала страшный грохот в районе веранды, сдавленный ругательства, пыхтение, и снова страшный грохот. Я сделала шаг к двери и остановилась. Потом собрала в кулак всю свою волю и решительность и сделала еще один шаг.

На  третьем шаге дверь распахнулась и пороге возникли два темных силуэта, освещаемые сзади ярким светом с веранды. В гостиной был включен только торшер, дававший не слишком много света, так что я опознала только одного из вошедших – Ваню.

- Я его поймал, - сказал Ваня, толкая впереди себя коренастого мужчину в камуфляжных брюках и толстовке с капюшоном, причем капюшон был надвинут на глаза, скрывая большую часть лица. Тем не менее, что-то в облике пойманного с поличным злоумышленника показалось мне смутно знакомым. Очень знакомым...

Ваня закрыл дверь, тем самым уменьшив освещение, и возбужденно продолжал:

- Он подъехал на машине с выключенными фарами, а потом обошел вокруг дома и подкрался к твоему окну... Тут я его и сцапал.

- А он... не сопротивлялся? – спросила я, заметив, что Ваня то и дело осторожно потирает лоб.

- Сопротивлялся, - буркнул он. – Только я его быстро скрутил.

- Фиг бы ты меня скрутил, если бы не подлая подножка, - сердито произнес этот тип в надвинутом на глаза капюшоне.

Когда я услышала его голос, у меня пол покачнулся под ногами, и я упала в ближайшее кресло. Сначала я не могла ни слова выговорить. Меня душили разнообразные противоречивые чувства. Потом из моего горла вырвался странный звук, похожий то ли на стон, то ли на сдавленное рыданье... но на самом деле это был смех.  

- Привет, сестренка, - сказала жертва Ваниной подножки, откидывая с лица капюшон.

Я только хрюкнула в ответ.

- Что... кто... – растеряно хлопал глазами Ваня, тем не менее, не выпуская локоть гостя из своей цепкой лапы.

- Да отпусти ты меня, наконец, - развернулся к нему мой любимый брат Борька. – Ты кто такой вообще? 

- А ты кто такой? – не остался в долгу Ваня.

- Ваня, - я, наконец, справилась с истеричным хохотом. – Это мой брат Борис.

- Брат? – Ваня окинул Борьку недоверчивым оценивающим взглядом. – А тогда чего он так... исподтишка? И зачем к твоему окну пробирался?

- Да я сюрприз хотел сделать, - буркнул Борька, резким движением высвобождая локоть. – Но, оказывается, сюрприз поджидал меня самого... И у этого сюрприза на редкость крепкие кулаки, - добавил он, осторожно прикасаясь к левому глазу.

Я вскочила и включила верхний свет. Представшее зрелище чуть снова не вызвало у меня истерику. У Борьки под глазом красовался здоровенный фиолетовый фингал, а у Вани  посреди лба – лиловая шишка с неровной и довольно глубокой царапиной, в которой я опознала след от Борькиного кольца-печатки. Помнится, когда-то он мне хвастался, что носит эту печатку вместо кастета. А сейчас мне представился случай лично увидеть последствия применения этого чудо-предмета...

Я выдала Борьке замороженный окорок для прикладывания к фингалу, а Ване обработала ранку зеленкой. По ходу дела я официально представила их друг другу.

- Интересно вы тут развлекаетесь, - сказал Борька, придерживая пупырчатую куриную ногу и косясь на Ваню.

- А нечего в темноте шарахаться и людей пугать, у которых и так... нервы расшатаны, - парировал Ваня.

- У кого это нервы расшатаны? – спросил Борька, внимательно глядя на меня.

- Вот именно, - вскинулась я на Ваню. – Нервы мои... очень даже ничего. Как и все остальное. Ты же сам говорил.

Главное – запутать противника, то есть собеседника, чтобы он и сам забыл, что собирался сказать. Кто это определил, что у меня с нервами не все в порядке? Все у меня в порядке, даже более того...

- Я уверен, вам обоим не терпится все мне рассказать, - заключил Борька. Его взгляд, брошенный на Ваню, уже не был таким сердитым.

- О господи! – воскликнула я. – Как я устала все рассказывать!

Так что рассказывать пришлось Ване. Правда, хранить молчание у меня не получилось: надо же вносить необходимые уточнения, чтобы Ваня, предаваясь гневным эмоциям, не слишком далеко уходил от истины.    

- Ни фига себе, - присвистнул Борька, когда повествование достигло завершающей стадии. – А я боялся, что ты тут скучаешь...

- Ха, - сказала я и замолчала.

- Я знаю Степана Пантелеевича, - сказал вдруг мой брат.

- Знаешь? – удивилась я.

- Ну, не то чтобы прямо-таки знаю, но очень хорошо помню. Мы с дедом к нему ездили, когда они с бабушкой еще в городе жили. А потом я встречался с ним уже здесь, в Васильках, он навещал бабушку.

- И что ты о нем думаешь? – спросила я.

- Думаю, что это правильный дядька.

- В каком смысле? – иногда я не понимаю его определений.

- В прямом, - ответил Борис и глубоко задумался.

И все же он, Борька, поглядывал на меня как-то недоверчиво. Может, думал, что мы его разыгрываем?

- Кать, может, сообразишь чего-нибудь пожевать? Чаю там, или кофе?

- Чаю пожевать? – переспросила я.

- Ну и к чаю чего-нибудь. Я голодный, как дикий вепрь.

Я вышла на кухню, оставив Бориса с Ваней. Надеюсь, у них нет желания продолжать выяснять, у кого кулаки крепче. Типичные мужчины. Сначала в глаз дадут, а потом разбираются, кому дали и за что. Интересно, какую легенду они придумают для объяснения своих синяков и шишек окружающим, той же бабе Груше, например? Лично я в последние дни все время ношу на шее платок, хотя следов уже совсем не осталось.