Тропический сон в Новогоднюю ночь

Тропический сон в Новогоднюю ночь

          Грег очнулся. В голове туман и некое, не то что новое, но давно забытое ощущение будто он чистый лист, не отягощенный ни одним воспоминанием. Это продлилось буквально несколько секунд, затем он вспомнил как его зовут – Грегорий, среди близких друзей Грег. На этом восстановление памяти приостановилось. Он начал осматриваться, довольно быстро понял что проснулся не в своей кровати, да и вовсе не в кровати, а на лестничной площадке незнакомого подьезда. Он сидел на холодных ступеньках прислонившись к перилам. Спина и шея затекли, все тело изнывало от мерзлой сырости и боли.

          Он наклонил голову чтобы немного размять шею и заметил что на нем нет футболки, вместо нее на курчавой груди спутались тонкие, серебристые ленты новогоднего дождика. С облегчением Грег отметил что брюки и даже ботинки на нем. Грег осмотрелся в поисках футболки, но в осмотримом пространстве ее не было, лишь каменные ступеньки, мутно освещенный, проникаемым через небольшое лестничное окошко, светом подьезд и звенящая тишина.

Вот так номер.

Голос Анжелы в его голове прозвучал неожиданно звонко: "Нельзя столько пить! Сколько можно тебе говорить? Ты же знаешь как это всегда заканчивается!". Анжела, теперь он вспомнил и ее, его верная и давняя подруга. Его, можно сказать, боевой товарищ. От ее справедливых притензий голову пронзила тупая боль похмелья. Грег потянулся руками к голове чтоб обхватить ее в попытк облегчить боль и чуть не выколол себе глаз острой металлической отверткой которая оказывается сильно сжимала его правая рука. Второй рукой, которая все таки добралась до ноющей головы, он нащупал мягкий колпак. Сорвав его с головы, ошеломленно осмотрел. Это был синий колпак снегурочи с белыми косичками по бокам. Отвертка и колпак. Даже не отвертка, а тонкая отмычка. Грег уставился на два предмета, переводя в замешательстве взгляд от одного на другой, при этом ему казалось что шестеренки в его голове пересохли и издают нестерпимый стон.

Непроизвольно Грег поднес колпак к лицу и вдохнул. Как по мановению волшебной палочки нахлынули воспоминания, яркие и головокружительные. Колпак тонко пах терпкими духами , и сладкими индийскими сигариллами. Грег порывисто вдохнул и закрыл глаза от наслаждения. Он ощутил нетерпеливо прижимающееся к нему женское тело, ее влажные, горячие губы вокруг его рта. Как исступленно она кусала его губы, краем глаза он заметил синий костюм снегурочки, распахнувшийся, синий с белым ободком рукав свернулся в гармошку на поясе его джинс , рука ее жадно пробирается внутрь, прижимая его к себе. Грега обдало жаром, ясно проступило видение его собственной руки подрагивающей на кружеве ее лифчика символически прикрывавшего рвущуюся навстречу ему грудь, и как только он немного брутально , по хозяйски сжал ее обнажая теплый розовый сосок, впитывая гортанный приглушенный стон, видение исчезло. Лица девушки он не увидел, его прикрывал этот чертов колпак с косичками. Испарина покрыла его лоб, дыхание участилось.

Надо действовать. Грег ощупал карманы ища телефон и ключи от машины. Но ни одного из этих предметов в наличии не оказалось. Как, с насмешкой, говорила Анжела каждый раз когда он терял телефон - тебе надо вжить его под кожу, это твой единственный шанс. И еще она заставила его вызубрить ее номер наизусть, для всяких подобных случаев. Но звонить было все равно не откуда.

Грег решил что выхода нет, в футболке или без, надо выйти из подьезда. Там , за дверью с божьей помощью Тель Авив, а по этому городу можно и без футболки разгуливать, никому странным не покажется. Ну может совсем чуть-чуть. Грег поднялся на ноги не без труда. Спустился на два пролета и вышел в прохладный утренний город, было еще совсем рано, заря только занималась промозглой серостью , отчетливо и тоскливо кричали вороны. Как хорошо что зима в Тель Авиве по температурам примерно как ранняя осень в далеком Киеве. Холодно, но терпимо. Полуголым-то. Он осмотрелся пытаясь сориентироваться. Знакомая местность дала еще толчок воспоминаниям. Это ж улица Ермиягу, тут недалеко старый, добрый бар "Нест", а там друзья, почти круглосусточно. Грег решительно двинулся в "Нест". До бара было минут пять ходьбы, благо Телявивцы народ праздный , спят до поздна, лишь босые серферы бежали в сторону моря в термо- костюмах. До Грега им дела не было.

Он толкнул дверь бара и зашел в обволакивающе теплое помещение. Бар был почти пуст. В углу стояла нарядная елка. "Новый Год !" – с ужасом подумал Грег – "Вот в честь чего я напился".

- Красава – раздался знакомый голос из-за прилавка. Грег всмотрелся и узнал Кузнеца – ну? у тебя все получилось?

Грег сел за стойку бара , уставился на знакомого и сморщился от усилия начать свой рассказ. Ему было стыдно, но только самую малость.

- Башка болит. Слушай. Я ничего не помню – с облегчением выдохнул Грег. - Почти ничего. Я как-то уснул в подьезде тут совсем рядом, не знаю кто там живет. Вобщем.

- О... – участливо, но не без насмешки сказал Кузнец – хочешь остатки глинтвейна? Как доктор прописал. – Кузнец, невысокий, поджарый, с вытянутым, лицом, будто он втянул воздух, да так на вдохе и живет, глаза гоубые, с усталой краснотой. Губы воспаленно красные. И вдруг Грег проникся такой неприязнью к нему, к его насмешливым глазам без ресниц, к его подловатому , обтянутому удлиненными мышцами телу. Воспаленное сознание вдруг нарисовало Грегу именно Кузнеца там с той девушкой, с той плотоядной, алчной Снегурочкой. И вот уже это он прижимает ее к стене. Стена очень туманна в воображении Грега, он не уверен что это была именно стена. Вообще непонятно где происходит действие. Перед его внутренним взором теперь очень четко нарисовались напряженно торчащие лопатки Кузнеца, его вогнутая, мускулистая спина. Синие полы костюма Снегурочки безвольно и ритмично развевались вокруг его полуобнаженных ягодиц, джинсы почти сползли с них. Под тонким подбородком девушки круговыми движениями скользила его русоволосая голова. Рот девушки приоткрыт, блестящие полные губы расслаблены. Рука Кузнеца пробирается мягким, вороватым движением туда, где несколько минут назад в воображении Грега была рука его самого. Вот показались кружева, Кузнец медленно отделяет их от упругой, трепещущей груди, настойчиво обволакивает ее своими жилистыми пальцами.