Уплотнение

Уплотнение

Иногда я представляю, как Стэн поднимается по лестнице, таща на плече лямку с ноутом и двубортный шерстяной пиджак. Лето, жара, рубашка прилипла к спине, галстук давит горло, девятый этаж, но этот придурок упорно игнорирует лифт. Дыхалку тренирует, спортсмен.

На площадке этажом ниже проживает аккуратная пожилая бабулька с волосами, крашенными в бледно-фиолетовый цвет - старая дева мисс Молли. Она всегда вежливо здоровается: "Добрый день, голубчик ", "Как вам погода, голубчик?". Я бурчу что-то в ответ и бегу дальше, а вот Стэн останавливается и обстоятельно выражает своё мнение по поводу очередного глобального потепления. Мисс Молли делит жилплощадь с другой старушенцией, но они так похожи, что я их не различаю.

Сосед сверху - выживший из ума маразматик Хэншоу вместо приветствия громко шамкает вставной челюстью и трясёт остатками седой шевелюры. Старик живёт один, что в наше время - непозволительная роскошь. Возможно Стэн с ним тоже обсуждает погоду. С другими соседями мы пересекаемся реже и это всех устраивает.

Стэн моет фарфоровые чашки содой, сдаёт рубашки в химчистку, едва они лишаются первоначальной свежести, следит за биржевыми индексами и выписывает научно-популярный журнал "Механика". Не злоупотребляет табаком и алкоголем, чистит зубы после каждого приема пищи и пользуется гелем для бритья, сделанном из экологически чистых компонентов. Скучнейший тип. Думаю, и женщины ему попадаются под стать - правильные, вежливые, сухие и пресные, как диетические брикеты. Если вообще попадаются. Удивительно, как мы с ним, такие разные, уживаемся вместе. Видимо, у нас схожее отношение к личному пространству, создающее определенный статус-кво. Да и попривыкли друг к другу со времен Первой жилищной реформы. А потом случилась Вторая реформа и нас уплотнили.

Я был против. Я подавал апелляции. Я взывал к справедливости и здравому смыслу чиновников, жаловался на нарушение нравственных свобод и потенциальный психический вред, наносимый моей личности. Я понимаю - социальный кризис и всё такое. Hо терпеть бабу? Стэн меня поддерживал, но как-то слишком вяло. До отвращения законопослушный тюфяк.

Её звали Луиза. Лу. На официальный запрос мне ответили, что комплексная социо-психическая характеристика Луизы и её базовые личные качества находятся в спектре соответствия, в виду чего подселение является легитимным и обжалованию не подлежит. Впрочем, за определенную сумму можно ...

Суммы у нас со Стэном не оказалось.

Я возненавидел Лу всем сердцем. Она разбрасывала вещи по дому. Я находил её шарфики и чулки у себя в шкафу и рычал от злости. Она пользовалась моим станком и пила мой коньяк. Она оставляла включенной музыку, которая мне не нравилась. Она притащила в дом бесполезный хлам - мольберты, кисти и банки вонючей краски.

А ещё она переспала со всеми соседями нашего дома. Включая мисс Молли и старика Хеншоу. Я это понял, когда бабулечка с фиолетовыми волосами остановила меня на лестничной клетке и нежно коснулась моего запястья маленькой, пахнущей жасмином ладошкой: "Голубчик..." После того, как маразматик Хеншоу при встречах со мной начал хитро подмигивать, плотоядно облизывая впалые губы, я решил принять меры.

Для начала требовалось убедить Стэна. Он хоть и задрот, но всё ж как-никак мужик. Вот только к моему величайшему удивлению присутствие Лу Стэна ничуть не обременяло. Он стирал Луизины колготки и шарфики экологически чистым стиральным порошком и развешивал их на бельевой веревке у нас в ванной. Сдавал в химчистку ee мини-юбки вместе со своими вышедшими из моды пиджаками и белыми офисными рубашками. Тер содой бокалы для Мартини, прежде чем отправить их в посудомоечную машину.

Я бы набил ему морду, если б мог. Но я не мог. Просто оставил записку на кухонном столе, где подробно изложил свою точку зрения, назвав Стэна тряпкой, полудурком и ботаником. А Луизу - похотливой шалавой, истеричкой и неряхой. Плевать, если записку прочитает Лу. Не удивлюсь, если она вообще не умеет читать. На следующий день обнаружил своё послание в мусорном ведре - порванным на аккуратные мелкие кусочки. Вместо ответа пришло смс-сообщение. Мы со Стэном так переписывались, когда нужно было обсудить что-то жилищно-коммунальное. Он предлагал встретиться - нам, всем троим, одновременно. Это было тяжело, но возможно.

Когда-то меня звали Дэн Брукс. Потом Дэн Стэнли Брукс. Теперь меня зовут Дэн Стэнли Луиза Брукс. Технологии, позволяющие сохранять личину после гибели тела, изменили мир к лучшему, но породили одну глобальную проблему: нехватку носителей. Ни криоконсервация, ни попытки клонирования не принесли результата. Зато "уплотнение" или "подселение" - добавление паразитирующих личин к начальной, основной, оказалось практическим выходом. Особенно, если воспринимать тело, какие средство передвижения, которым по очереди пользуются несколько водителей. Два часа в регенерационной капсуле - и тело перестраивается в режим новой личины, где проводит установленный цикл. Вообще-то, усилием воли я могу присутствовать в сознании своих суб-личин, но это довольно утомительное и скучное занятие. Серые будни айтишника Стэна меня не интересуют. А при мысли о том, чем занимается Лу, нацепив кружевные трусики на нашу общую (хоть и существенно меняющуюся регенератором в соответствии с циклами) задницу, меня передергивает. Иногда я чувствую постороннее присутствие в своем сознании, но могу без труда его блокировать.

Стэн объяснил, что при согласии и взаимодействии всех личин, мы сможем переключаться, не дожидаясь конца цикла через программу чата, куда по очереди подсоединимся. Как доминирующая личность, я в какой-то мере смогу контролировать процесс. Тем более, что наша встреча произойдет в моё время.

В шесть вечера я сидел за столом, разглядывая три гаджета - два черных и один розовый в синий горошек, чашку кофе с убойным количеством сахара, бокал мартини и рюмку коньяка. Без всяких приветствий и формальностей я напечатал свои требования, которые были просты и понятны: Лу или отселяется или полностью теряет контроль. Стэн должен меня поддержать, потому что присутствие женщины в нашем теле - это форменное издевательство, ведущее к разрушению наших личностей.