Ур-Амнезия

Ур-Амнезия

- Глеб умер.

- Я знаю.

- Две недели назад. Мы думали, ты придешь на похороны.

- Я не смог.

Мы стоим друг напротив друга, в узкой плохо освещенной прихожей, и отражаемся в тусклом зеркале – девушка в халатике и домашних тапочках и серокожий мужчина в истертом плаще – это я.

Глеб умер - повторяю про себя, и еще раз: Глеб умер – и вслушиваюсь, жду, надеюсь – ничего. Ноль. Тихое спокойствие и дзен-буддистское равнодушие.

Аня – с трудом вспоминаю, как ее зовут – всхлипывает:

- Он звонил мне, извинялся, требовал, чтобы я тоже извинялась...

- И как он был? Тогда?

- Он был такой веселый, хотя нет... скорее возбужденный. Я же не видела его – только голос.

Она закуривает прямо здесь, в прихожей, предлагает мне, но я отказываюсь – уже давно не ощущаю вкуса сигарет. Вообще, это хорошая идея – УР-пространство как лекарство от никотиновой зависимости. Одна зависимость вышибает другую, потому что в сто раз сильнее...

Ничего. Абсолютно ничего не чувствую. Точно мы треплемся о погоде. Но самое страшное другое – это лицо землянистого оттенка в зеркале – оно чужое, я почти не узнаю его. Нужно собраться и хотя бы изобразить - изобразить человека потерявшего близкого друга.

Аня садится на табуреточку, шмыгает носом, подпирает рукой нечесаную голову, я глажу ее по плечу и ощущаю себя бесталанным актером самого дешевого телесериала.

Она просит прийти завтра вечером, будет Паша, Игорь, Алена, вся наша бывшая компания. Посидим, поговорим, вспомним. Я выхожу на улицу – троллейбус, асфальт, прохожие, бесцветное небо – все кажется странным, не живым. Мир дано забытых серых теней.


 

Погружение занимает около получаса – нужно натянуть костюм с проводами, шлем, очки как у подводника, вставить трубки жизнедеятельности – все это скучно, долго, и даже немного стыдно. Новичкам сначала тяжело, многих это спасает от затягивания, но я все делаю уже на автомате – как чистить зубы и умываться с утра. Нажимаю рычажок, мощный компьютер в углу натужно гудит. Выдыхаю. Сначала черная бездна, и в ней танцуют яркие огоньки...

Я иду по широкой, шумной, оживленной улице, переливаются ярким неоном витрины магазинов и вывески кафе.

Люблю этот город – безумный, счастливый, никогда не спящий. Как описать его? Манхеттен удивителен. Огромный сверкающий мегаполис на морском берегу – цветут белым и вишневым сады на крышах небоскребов, рвутся ввысь отделанные мрамором дворцы, роскошные деловые центры перемежаются сосновыми парками и тропическими мини-лесами, и над всем этим великолепием порхают днем и ночью ярко-оранжевые вертолеты-такси. Моя Виола обитает здесь на двадцать пятом этаже бутылочно-зеленого небоскреба, а я уже давно выстроил себе на холмах побережья роскошный средневековый замок с башнями, башенками и узорчатыми стенами. Можно было бы заглянуть к ней в гости, или домой – я наращиваю свои угодья – хочу рощу с прудами, но скоро нужно вынырнуть и лечь спать, чтобы завтра хотя бы напоминать живого человека. Времени мало – только сделать давно залежалую работу.

И я зову Модератора:

– Эй, Модик...

Он отзывается тут же – приятный юношеский голос в левом ухе. Как будто я разговариваю сам с собой.

-Что, начнем, Алекс?

-Давай. Запускай. – отвечаю я.

Да, я и здесь Саша, или граф Алекс Сатвалов. Это девушки любят называться всякими Аврорами, Клеопатрами и Анжеликами, даже начинаешь скучать по Олям и Ленам. Например, у Виолы две лучшие подруги – Вероника и Ванда, неразлучное трио – Вероника жгучая брюнетка, фигуристая Ванда рыжая, а моя малышка – копия Скарлетт Йохансон. Выходные,кстати, она проводит у меня, и надо приготовить сюрприз – закажу вино и десерт в "Колеснице", и конечно дорогой подарок у ювелира, она у меня девочка капризная.

Додумать про подарок не успеваю – мороз больно кусает за щеки.

-Ауч! – ошеломленно выдыхаю. Я лежу на снежной полянке, рядом мохнатые, присыпанные серебром ели, а на заднем плане горы - величественные, древние и благородные.

-Нравится? – довольное хихиканье в ухе.

-Предупредил бы! Холодно же!

-Если предупредить – не сработает. Я же объяснял, Алекс. Ну, давай, заценивай. Будет горнолыжный курорт. Только до Нового Года никому ни слова! Сюрприз!

Я подымаюсь, леплю снежок и кидаю в небо, в сторону гор. Потом снова падаю в снег, бултыхаюсь. Воздух здесь удивительный, вкусный, ручейный.

-Отлично, Модик. Ставлю десятку.

-Еще доработаем, гор первый ряд только готов. Так что в феврале открываемся. Тебе скидка, и цыпочке твоей.

Я потягиваюсь, обхожу поляну, еще раз пробую снег.

-Годится, Модя. Хорошо.

Вообще-то мы называем это прокат формы – первое УР расширение, только форма, разработанная на 40-50%. За участие в одном прокате – сотня кредитов. Просто как у Станиславского – верю - не верю, ну и оцениваешь как независимый эксперт, делаешь замечания, если что-то кажется нереальным, нарисованным. Но работа такая не всегда приятна. Лишний раз вспомнить, что мир, в котором ты живешь, делается вот так вот – сначала пробная полянка, затем первый ряд гор... Обычные обитатели Манхеттена приедут уже на модный горнолыжный курорт, оставят тут свои кредиты, в основном заработанные на недвижимости и сфере услуг цветущей манхэттенской экономике, хорошо развлекутся... Но мне срочно нужны деньги – обустраиваю свою крепость, и конечно Виола-Скарлетт тоже удовольствие не из дешевых.

- Все, Модя, выныриваю.

-Подожди, граф. Еще один прогон. С Президентом пообщаться хочешь? Сделали такой модуль, небольшая программка, нужно оценить.