Вайлетфилд Ралфс

Глава 21. Неожиданная новость, или нет ничего хуже лживой правды.

Резкое дуновение ветра спровоцировало громкий хлопок двери, которую не придержала весьма уставшая Марселин, скрывшись внутри здания гостиницы. Открыв дверку подсобки, девушка брезгливо поморщилась, увидев между вёдер огромную дохлую крысу.

— Фи, какая мерзость! — про себя фыркнула девица, швырнув ведро в угол и направившись наверх в комнату. Поднявшись и дёрнув на себя ветхую дверь, Марселин обнаружила, что в комнате никого нет. Недовольно ухмыльнувшись, девушка хитрым взглядом уставилась на слегка помятую кровать Роберты, которая в это время трудилась в поте лица в пределах гостиницы «Вайлетфилд Ралфс».

— Дрянная девчонка, — сквозь зубы процедила Сайлас и направилась к своей тумбе, принявшись рыться в одной из выдвижных полок.

— Наконец-то, — облегченно промолвила Марселин, взглянув на разжатую ладонь левой руки: на ней лежала пара округлых серебряных серёжек. Подвинувшись поближе к зеркалу, девушка ловко надела одно из украшений на левое ухо, но вдруг что-то пошло не так: вторая серёжка, скользнув между пальцев, упала на деревянный пол и сразу же скрылась под соседней кроватью.

— Чёрт! — недовольно воскликнула Сайлас: ей ничего не оставалось, как стать на четвереньки и полезть под кровать вслед за украшением.

— Как же тут темно и пыльно, — прошипела девица, пытаясь нащупать укатившеюся сережку. — Неужели растяпа Куинси ни разу за всё время не соизволила здесь убраться? Ну, нет! Это просто невозможно!

Выбравшись обратно, раздражённая Марселин схватилась за спинку кровати Роберты и, собрав все силы в кучу, одним рывком отодвинула её в сторону, от чего та истошно заскрипела.

— Я доберусь до тебя!

Ещё один рывок, и Марселин облегчённо вздохнула. Она было уже наклонилась за своим украшением, чтобы взять его, но вдруг нечто иное привлекло её внимание: лицо Сайлас сразу же приобрело весьма настороженный вид. Что-то, ударившись о пол, громко зазвенело и, ярко блеснув золотистым цветом, скрылось под кроватью…

— Пресвятые угодники…

Подойдя поближе и опять наклонившись, Сайлас ловко извлекла вещицу, которая сразу же повергла её в шок. На её ладони во всей своей красе красовался огромный золотой перстень с шикарным бриллиантом. Оглядевшись по сторонам, Марселин провела рукой по левой стороне матраса, сразу же нащупав на нём бугорок. Откинув покрывало с простыней, девушка сразу же увидела небольшую дырочку, через которую неплохо просматривались драгоценности, о которых Роберта и думать позабыла, да и была уверена, что там их точно никто не обнаружит.

— Воровка! — вытаращив глаза, воскликнула девица, быстро заправив покрывало обратно: на её лице проступала коварная ухмылка. Пододвинув кровать на положенное место, Сайлас, бросив кольцо себе в передник, расплылась в хитрой улыбке.

— Ну вот ты и попалась, мерзкая преступница, — злорадно протянула она. — Вот теперь ты точно не отвертишься… Надо же! Чета Фентон берёт на работу воров! Пожалуй, надо это исправить…

С этими мыслями Марселин, ловким движением рук поправив причёску, умчалась прочь с комнаты, хитро ухмыляясь и час от часу злорадно посмеиваясь…

Едва поморщившись, Фредерик с трудом распахнул глаза. Яркий свет резал зрение, от чего Винслоу сразу же зажмурился, перевернувшись на спину. Большая хрустальная люстра, которая висела прямо над кроватью, жутко двоилась в глазах: попытавшись приподняться на локтях, Фредерик, стиснув зубы, плюхнулся обратно в постель.

— Чёрт возьми! — рявкнул он; его голова раскаливалась от боли на мелкие кусочки.

Полежав ещё минут двадцать, Фредерик, ощутив облегчение, привстал ещё раз, на этот раз удачно, но то, что он увидел с левой стороны от себя, весьма ошарашило его.

— Доброе утро, милый!

Бланш, облачённая в одну тонкую шёлковую ночную рубашку, томно потянулась, пронзив взглядом обескураженного мистера Винслоу, который ума не мог приложить, что он здесь делает и как он здесь оказался: вспомнить события той прошедшей ночи он никак не мог, как бы ни старался.

— Бланш? Я чего-то, наверное, не понимаю… Как? Что произошло?

— А ты разве не помнишь, дорогой? Мы вчера мило беседовали, я предложила выпить тебе коллекционного вина, и мы им так увлеклись за разговором, что…

— Что? — Фредерик нахмурил брови: начало этой истории ему совершенно не понравилось. Ещё этого и не хватало… Но как? Да это невозможно! Он не мог так поступить.

— Мы замечательно провели эту ночь! — слащаво пролепетала девица, натянув на себя покрывало. — Это было как в сказке… Я этого никогда не забуду! Только родители… Они не должны узнать об этом до свадьбы, а иначе не миновать нам позора!

— Нам? Что?

Фредерик едва поворачивал языком: он не хотел верить в то, что только что услышал. Встав с кровати и натянув на себя одежду, он схватился обеими ладонями за голову, пытаясь вспомнить, что произошло в эту злосчастную ночь. Как его угораздило так напиться? Он никогда не напивался до беспамятства, сколько себя помнил. Но вино… Он не помнил, чтобы он пил вино. Он вообще ничего не помнил…

— Ты такой забавный, — взмахнув ресницами, пропела Бланш. — Наверно, последний бокал был лишним, не так ли?

Фредерик ничего не ответил. Неужели это всё-таки произошло? Он пытался оттянуть это событие на более крайний срок, вплоть до медового месяца в Париже. Его небольшая симпатия к этой леди гасла с каждым днём, и Фредерик с сожалением осознавал, что провести с ней всю свою оставшуюся жизнь будет не его выбором, а всего лишь обязанностью, долгом перед его отцом.

В один момент на душе стало нестерпимо гадко, и словно мерзкое послевкусие посетило молодого человека. Он чувствовал себя совсем не тем, кто есть на самом деле, он словно играл роль, которую ему сами назначили. И Фредерик понимал, что зашёл слишком далеко: за этой ролью он позабыл о том, кем является на самом деле, и этот факт его вгонял в отчаяние, которое он не в силах был терпеть.

— Я ухожу, Бланш, — сквозь зубы процедил он, направившись к двери. — Мне нужно побыть наедине.

— Неужели наша с тобой близость так тебя впечатлила? — хитро улыбнувшись, протянула девица, но на её вопрос ответ не последовал, и она лишь пожала плечами, при этом ехидно хихикнув.

Винслоу, рывком открыв дверь, скрылся в коридоре. Пройдя несколько шагов, он увидел мистера Фентона, который, вальяжно покачиваясь, брёл в направлении гостиной комнаты. Не желая попадаться ему на глаза, Винслоу застыл за углом в ожидании, когда мужчина скроется прочь…

— Мистер Фентон!

Звонкий женский голос пронзил слух. На мгновение высунувшись из-за угла, Фредерик узрел странную горничную, которая следовала по пятам мистера Фентона: вид у неё был весьма взбудораженный. Кларк, остановившись, с весьма выраженным удивлением уставился на девицу, так как появление горничной с гостиницы в своём доме сразу же счёл за странность.

— Да, я слушаю, — пренебрежительно взглянув на девушку, изрёк мужчина.

— Мистер Фентон, не сочтите мой визит за дурной тон, — тараторила горничная, — но у меня есть очень важная новость для вас. Простите за наглость… Но это правда, что за это время у вашей семьи исчезло множество украшений?

— И вы считаете, спрашивать о таком хозяина дома ещё в таком тоне не есть проявлением наглости? Да это самое наглое нахальство! — злобно рявкнул Кларк. — Вам должно быть стыдно за своё поведение! Приступайте к работе!

— Мистер Фентон, я знаю, кто украл ваши драгоценности, — холодно протянула девушка, засунув руку в передник и вынув оттуда что-то блестящее. — Вот одно из тех самых украшений, остальные лежат в том месте, где я их обнаружила.

— Вы трогали остальные украденные вещи? — строго протараторил Кларк: его лицо тут же побагровело, приобретая встревоженный вид. — Как вас зовут?

— Марселин Сайлас, сэр.

Мистер Фентон, нахмурившись, вглядывался в кольцо с бриллиантом, которое он крутил руками во все стороны. Приподняв голову, он бросил на Марселин испепеляющий взгляд, от которого девушка невольно попятилась.

— Марселин, вы хоть понимаете, что это дело полиции? — произнёс он, не отрывая взгляд от резко застывшей на месте мисс Сайлас. — Я непременно сообщу об этом в соответствующие органы, а вы, юная мисс, выступите как свидетель.

— Но я не хочу ввязываться в это, — потупив взгляд в пол, пробубнила девица. — Я просто пришла, чтобы сообщить…

— Не усложняйте себе жизнь, мисс Сайлас. Вы уже ввязались в это, поэтому отступать Вам уже некуда, своим отказом сотрудничать вы лишь усугубите дело.

— Хорошо, сэр, — склонив голову, промямлила Марселин.

— Не переживайте, в этом случае вы обязательно получите вашу прибавку к жалованию, — насмешливо протянул мистер Фентон. — Вы ведь за этим пришли?

— Нет, я лишь хочу помочь вам, — лукавым голоском изрекла мисс Сайлас. — Драгоценности… Они спрятаны в матрасе.

— В каком матрасе?

— В матрасе моей напарницы. Её зовут Роберта Куинси, если Вам это о чём-то говорит. И да, она работает в вашей гостинице…

— Можете ступать, завтра с утра полиция позаботится об этом, — буркнул мужчина. — Всего хорошего, мисс Сайлас.

— И вам того же, сэр, — учтиво наклонив голову, промолвила девица и направилась к выходу.

— Чёрт! Этого не может быть!

Фредерик, который стоял за углом и слышал весь разговор, импульсивно сжал ладонь в кулак, прикоснувшись ним ко лбу и опершись о стену. Он не мог поверить своим ушам: что, чёрт подери, происходит? Неужели все эти драгоценности стащила она, эта невзрачная серая мышка? Но ведь что-то в самой глубине души подсказывало ему, что она вряд ли способна совершить нечто подобное. Винслоу прекрасно понимал, что проникся ею ещё с того самого первого вечера, хоть тщательно отбрасывал эти мысли куда подальше. Но разве можно теперь верить внутреннему голосу после того, что произошло с ним прошлой ночью? Теперь он понимал: себе теперь точно не стоит доверять.

С этими мыслями, грустно вздохнув, Фредерик поковылял вдоль по коридору. Его безудержно тянуло к этой злосчастной гостинице, он хотел увидеть её и просто обезопасить… Но он знал, что этого не стоит делать. Это не его дело, и, возможно, он не прав, а его догадки — лишь продукт обострившихся чувств, которые, как известно, ни к чему хорошему никогда и никогда не приводили. Именно по этому принципу Фредерик жил, сколько себя помнил, и даже в этот момент оставался ему верен: чему быть, тому не миновать, и в этой жизни нет места глупым эмоциям, которые лишь усугубляют дело, являясь излишеством и рудиментом современного общества…