Вверх тормашками в наоборот

Глава 1. Дашка попадает в переплёт

Книга 1

Все совпадения – случайны.

Все случайности – закономерны

Планета Земля. Наши дни

Дашка

Сегодня ма включила правильную училку, если понимаете, о чём я. Воспитательная функция у родителя женской особи заложена генетически или выработана годами борьбы с подрастающим поколением. То она добрый полицейский, то злой, то кнутом махнёт, то пряником приласкает. Это ещё можно как-то пережить. Но когда ма включает училку – сушите вёсла, дамы и господа! Поток моралей не иссякает, а ты стоишь одиноким потрёпанным парусом посреди океанской лужи пороков: не умеешь, а главное – не хочешь ничего делать и понимать. Неблагодарная скотина, короче.

– Да-ри-я, – цедит ма сквозь зубы. И ты падаешь ниже плинтуса под её холодным взглядом.

Мерзкое ощущение, блин. Ну, да. Не пропылесосила, в магазин не сходила, мусор не вынесла. Преступление века.

Разве понять ей, такой правильной и взрослой, что через неделю в школе – Осенний бал и мы с девчонками готовимся к костюмированному маскараду? Ну, увлеклись, сооружая наряды из разноцветных полиэтиленовых пакетов. Можно подумать, она сама – рраз! – и стала взрослой, никогда не делала глупостей и во всём слушалась маму.

Противная «Да-ри-я», кстати, это я. В лучшие времена меня называют Дашей, но сейчас не тот случай.

– Ты о чём думаешь? – подозрительно спрашивает Великий Инквизитор и сверлит меня всевидящим оком. – И вообще, как ты стоишь? Распрями плечи, втяни живот!

О, даааа! Ну, вы поняли? Когда подходит к концу список прегрешений, воспитательный процесс перебрасывается на внешность. Сейчас она скажет, что я лахудра, впереди меня ждёт сколиоз, а если буду забывать втягивать живот, то никогда не стану девушкой с красивой фигурой. Не такими словами, конечно, но суть та.

Машинально распрямляю плечи и втягиваю живот до чёртиков в глазах. Так сильно, что трудно дышать. Сейчас лучше не огрызаться. Время позднее, уроки не сделаны, учебники в сумку не сложены.

– Мусор, – укоризненно напоминает ма, и жутко хочется возмутиться. Ну, какой, на фиг, мусор?! Десятый час ночи, между прочим! А на улице дождь и грязь. А уроки не… ой, об этом лучше не надо.

Хватаю мусорный пакет, бросаю красноречивый взгляд: ма, ты гонишь родную дочь в темень! – и оскорбленным шагом удаляюсь в коридор. Уже шнуруя кроссовки, ловлю спиной окрик:

– И не надо смотреть волком! Кто виноват, что ты никогда ничего не делаешь вовремя!

Угу. Правильно. Бей меня ногами, бей! А мусор, между прочим, можно и утром вынести. Сказать вслух я этого не могу, поэтому громко хлопаю входной дверью, понимая, что через семь минут меня ждёт очередная лекция о моём вызывающем поведении.

Никому лучше не знать, какие слова бормочу под нос, слетая с третьего этажа.

На улице омерзительнее, чем я думала. Дождевая пыль липнет к лицу. Свободной рукой натягиваю капюшон толстовки на голову и, прислушиваясь к чавканью грязи под ногами, бреду к мусорке. Ноги разъезжаются, и я с тоской думаю, что на ночь глядя ещё и кроссовки придётся мыть.

Сверкая зелёными фарами, мимо крадётся жуткая тень.

– Мявк!

И тебе здрасьте, чудовище. Так и поседеть недолго в полном расцвете пятнадцати лет.

На разъезжающихся ногах подгребаю наконец к мусорке. Слава те, Господи. Размахиваюсь, объёмный пакет летит в тёмный провал, но это ещё не конец. Следом за пакетом, прямо в пасть мусорного бака, лечу я, поскользнувшись на мокром месиве. Чёрт, чёрт, чёрт! Теперь не только кроссовки придётся мыть, а и…

Это было последнее, что успела подумать, перед тем как провалиться в темноту.