Замок на холме

Глава 1. Возвращение домой

Едва кобыла миновала ворота родного города, Мэдди выглянула за края повозки, в которой валялась битый час, и уже с первых домов заметила изменения. С некой горечью она узнавала эти старые постройки, узкие улицы, лотки торговцев даже людей.

      Будучи еще детьми, они с сестрой шныряли по всем этим проулкам, таскали свежий хлеб с той самой пекарни, лазали по балконам и крышам зданий, танцевали на той самой площади в период общих праздников.

      Проезжая аптечный магазин, она узнала нехило постаревшего аптекаря и его сына, наоборот, превратившегося из низкорослого прыщавого подростка в подтянутого светлокудрого кавалера-аристократа. Когда он заметил и окликнул ее, Мэдди попрощалась со своим трехдневным спутником, схватила свои вещи и спрыгнула с телеги.

      — Нитаэль, да ты стал просто красавцем. Не могу поверить, что это ты, — заговорила она вместо приветствий.

      — Ты тоже другая, — он ткнул подбородком на волосы. — С этой прической ты выглядишь... более смело.

      Что правда, то правда. Раньше она восхищалась завидно длинной гривой своей младшей сестры. И сама пыталась отрастить нечто подобное, но ее волосы были грубыми, непослушными и никогда не гармонировали с ее неженственно широкими плечами. Правильный цирюльник в столице настоял на том, что ей стоит носить исключительно короткие стрижки, с тех пор она это правило не нарушала.

      — Я так и не поняла, что произошло. Сразу после письма Лисии пришло твое. Первым делом я хочу увидеть отца, он все еще у целителей? Насколько сильно он обгорел? Как вообще этот сарай загорелся?

      — В тот день была гроза... Говорят, молния ударила в крышу.

      — Грозы без дождя не бывает. Пожар не мог быть настолько большим, чтобы на утро возле нашего дома лежали одни угли. Так, по крайней мере, твердила Лисия. Кстати, что насчет нее? Ты писал, она напрочь отказывается говорить. Это из-за отца или ты не знаешь? Куда мы идем?

      Блондин поглядел на собеседницу и пожал плечами:

— К целителям, ты ж сама хотела отца видеть. Я тебя помню замкнутой и отстраненной... не такой.

      — А я помню, как ты сопли на палец накручивал. Будем дальше рассказывать о былых привычках?

      Конец пути они шли молча, но по лицу Нитаэля было ясно, что ее прямолинейность его обескуражила. Он отвел ее к Хиствиду Олерину и оставил наедине.

      Мэдди глядела на больного отца и едва сдерживала слезы. Кроме заметных морщин, появившихся с годами ее отсутствия, на теле еще присутствовали ужасные красные и пузырчатые ожоги. Они занимали практически всю его верхнюю часть кроме головы и пальцев. Еще на входе работницы сказали, что отец ее не просыпался с момента происшествия и они делают все возможное, чтобы приглушить его боль и помочь зажить поврежденным тканям.

      Последний их разговор был не очень веселым — произошел он в момент ее ухода. Отец так и не простил ее за то, что она покинула дом много лет назад. А ведь знал, где она приютилась и даже получал от нее письма. По крайней мере, она просила Лисию передавать ему ее письма, кто знает читал ли он их вообще?

      Лишь удостоверившись в том, что ее глаза сухи, Мэдди вышла на улицу и нашла Нитаэля. Теперь их дорога тянулась прямиком к ее прежнему дому, и ранее сыпавшиеся вопросы теперь напрочь отсутствовали в голове. Перед глазами лежал отец с изуродованным телом — целители также предупредили о возможном летальном исходе. Если он умрет, она больше никогда не сможет попросить у него прощения.

Они вошли в небольшой дворик, до боли знакомый Мэдди. Единственные изменения: слегка облупившиеся стены дома, покосившаяся крыша и сарай, сгоревший, как и говорилось, до самых углей. На пороге Нитаэль развернул Мэдди к себе и беспокойно произнес:

      — У меня не получилось разговорить ее. Несколько дней спустя после ситуации с вашим отцом ей в голову забралась безумная идея: она захотела вместо него работать на Рейсов. Ну она же тебе писала, что Хиствид ходил в замок на холме к чокнутому? Конечно, писала, ведь это и очерняло репутацию вашей семьи в городе. 

      — Она всего лишь говорила, что это не одобряют.

      — "Не одобряют" слабо сказано. Некоторые люди отказывались с ними здороваться, соседи косо смотрели, был случай — во двор труп собаки подкинули. От этого больше всего страдала Лисия, ты ведь знаешь, как она любит компании? Да и ее новый бизнес на дамских шляпках очень тормозил из-за этого.

      — И что там с замком?

      — В общем, с пожаром сгорели все ее шляпки, а отца отправили в госпиталь. Независимо от результата плату там нужно выложить нехилую, знаешь ли? Я, как ее мужчина, сказал, что помогу с финансами из казны отца, и она, вроде бы, как согласилась. Как же это объяснить? Перед пожаром Хиствид накупил пожитков и погрузил на телегу, намереваясь на утро отвезти ее к особняку Рейсов. Но ночью случилось то, что случилось, а телега так и стояла, мусолив глаза.

      — Когда мы дойдем до главной части рассказа? — Мэдди переступила с ноги на ногу, желая уже войти в дом и увидеть сестру.

      — Как раз в этом и есть главный смысл. В один прекрасный день Лисия запрягла отцовского коня и отправилась с этой телегой в замок на холме. Видно, думала, это ее единственный шанс заработать монеты. А тот подонок, кстати, очень хорошо платил Хиствиду. Если правильно помню, около трехсот крейнов в день.

      — Триста крейнов? Неплохо! Многие и за неделю столько не зарабатывают. Так что Лисия теперь работает служанкой в этом страшном замке?

      — Да нет же. После возвращения она сидит в доме и отказывается говорить с кем-либо. Даже отца не ходит проведывать. Последняя надежда только на тебя, я уже не знаю, что делать. Понятия не имею, что там случилось, но явно нечто очень нехорошее.

      Оставив кавалера сестры на улице, Мэдди вошла в дом и окликнула Лисию. Из интерьера здесь добавилось несколько предметов мебели и ковриков, но в целом это был все тот же комфортный любимый дом. Где они с отцом играли в карты, а с сестрой крутились перед зеркалом. Где ели, смеялись, ссорились, читали, мечтали.