Хулиганство и стеб, ничего личного...
Просто первая глава текста, который ждет своей очереди. Томится и ждет. Очередь наступит не скоро. Осень, холодает, тоска, вот я и решила чуток развлечься. Немного юмора и стеба, именно так и прошу воспринимать. Никого не хотела обидеть, но людям, искренне и пафосно верующим, читать не рекомендуется. Наверное...
Огромная полная луна взбесившимся прожектором освещала темные памятники, кусты над могилами и резные оградки, отбрасывающие тень на траву. Кладбище замерло, внимая голосу человека в длинном черном плаще. Опираясь ладонями на металлический поминальный столик посреди небольшой площадки, человек нараспев читал из книги примерно дюжине коленопреклоненных людей вокруг. Лица собравшихся прятались под накинутыми капюшонами, ладони были сложены перед грудью.
- И воззовем мы к князю нашему, светоносному и мрачному… Пусть придет и осенит нас своими темными крылами. Пусть даст нам частицу могущества своего. Кровью и смертью призываем мы тебя, о неназываемый. Имя твое не для слабых человеческих уст. Вид твой не для слабых человеческих глаз. Слова твои не для слабых человеческих ушей. Но мы, дети и слуги твои, кровью этой жертвы и смертью ее призываем тебя…
Увлекшись, он декламировал все громче, обращаясь почему-то к луне, но не переставая временами оглядывать покорно стоящую на коленях паству.
- Жертву!
Двое в балахонах, вскочив с колен, метнулись куда-то за кусты и притащили на веревке крупную худую дворнягу с короткой светлой шерстью. Пес испуганно озирался, но шел послушно.
- Идиоты, я же велел черного, - поморщился человек в плаще и эффектным жестом встряхнул руками так, что полы плаща разлетелись в воздухе, напоминая крылья летучей мыши. Пес зарычал.
- Простите, магистр, - виновато склонил голову один из держащих собаку. – Черного не нашли. Этого едва подманили, клянусь…
- Идиоты… - снова прошипел магистр. – Ладно, давайте сюда.
Повернувшись к столику, он взял с него небольшую чашу и кривой нож, хищно блеснувший в лунном свете.
- Освящаю эту жертву во имя темного господина, владеющего нашими душами…
- Освящается… - заунывно затянули люди в балахонах, не поднимая голов.
Поливая чем-то из чаши голову собаки, названный магистром не мог, естественно, заметить, как один из коленопреклоненных, едва шевельнув локтем, выронил небольшой предмет из рукава балахона и быстро толкнул его рукой. Скользнув по гладкой плитке, предмет улетел под столик, прямо к ногам магистра.
- Кровь ее да станет нашим причастием во славу тьмы…
- Да ста…
Конец распева потонул в грохоте и вспышке. Из-под столика сверкнуло так, что на мгновение озарило и дальние кусты, и еще более дальнюю ограду кладбища. Рассыпая снопы искр и нечеловечески вереща, по площадке закрутился вихрь безусловно адского огня, очень натурально пахнущего серой. С соседнего дерева с диким карканьем взлетела стая потревоженных ворон, закружив над площадкой. Один из адептов, обожженный искрами, выматерился, ему отозвался другой. Истошно взвыл, перекрывая все остальные звуки, пес и, сорвавшись под аккомпанемент воплей и матов с веревки, вцепился в первую попавшуюся лодыжку. Теперь уже взвыл магистр. Пнув собаку, он с неожиданным проворством запрыгнул на одноногий кладбищенский столик, едва не скинув с него книгу, и завопил:
- Во имя тьмы!
- Тьма против! – провозгласил, неторопливо поднимаясь с колен, тот, кто кинул взорвавшуюся штуку.
Не обращая внимания на мечущихся собратьев, что пытались увернуться и от собаки, и от беспорядочных вспышек, он поддернул балахон, засунув подол за пояс джинсов, и вытащил из-под куста сирени возле себя небольшое устройство, в котором магистр с ужасом опознал ручную бензопилу.
- Тьма требует не крови невинного создания, а жертвы своего адепта! – ясным высоким голосом объявил человек и уточнил: – Самого достойного адепта, если кто не понял. Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать! Кто не спрятался – тот и достоин! Abies in siluis natus est, crevit in silvis! Hieme et aestate viridis tenera erat! (1)
Включенная пила тоненько и пронзительно взвыла. Собратья-адепты, путаясь в балахонах, рванули врассыпную, в силу скромности не желая оказаться достойнейшими и потому старательно огибая пилоносца как можно дальше. Замерев на столике, магистр прислонился спиной к высокой оградке позади, но стоило вооруженному пилой человеку сделать еще пару шагов, как магистр, всхлипнув, заячьим прыжком слетел со столика и помчался к выходу с кладбища, догоняя сбежавших собратьев. Длинные полы крыльями развевались за его спиной, цепляясь за ветки кустов. На левую ногу магистр заметно прихрамывал.
- Улю-лю-лю! – заверещал дурным голосом пилоносец в спину убегающему. – На плащ не наступи! Тьма найдет тебя! Беги, придурок, я еще приду за тобой!
Выключив пилу, он заботливо пристроил ее на чью-то брошенную впопыхах куртку, чтоб не отсырела в ночной траве, и уселся на столик, бесцеремонно скинув книгу. Через минуту на площадке воцарилась почти абсолютная тишина и спокойствие, только в кустах чавкал пакетом, приготовленным для ритуальной трапезы, пес.
- Надо же, не сбежал, - удивился сидящий на столике, откинув длинную черную челку и оказавшись молодой девушкой с интересными, но слишком резкими чертами лица. – Приятного аппетита, напарник! Ты прав, этого магистра надо хорошо закусывать, а то отравишься.
Стянув через голову балахон, девушка осталась в кружевной черной рубашке, явно надетой на голое тело и увешанной кучей серебряных цепочек, облегающих черных же джинсах и, неожиданно, в стареньких кроссовках в яркую красно-бело-зеленую полоску. Достав из кармана зажигалку и пачку сигарет, она огляделась.
Хлоп! Хлоп! Хлоп! Из-за дерева, над которым все еще кружила одинокая ворона, выступил человек, медленно и напоказ аплодируя.
- Благодарю, благодарю! – отозвалась девица, расплываясь в нахальной ухмылке. – А вы, собственно, кто?
- Я, собственно, гость, - отозвался тот. – Был приглашен на ритуал, да вот опоздал немного. Но увидел достаточно… Развлекаетесь, сударыня?
- Ага, - с удовольствием подтвердила девушка, манерно заправляя за ухо непослушную прядь. – Вот зараза, зажигалка поломалась. У вас огонька не будет?
- Для вас – что угодно, - усмехнулся гость, подходя ближе.
Лунный свет выигрышно обрисовал высокого темноволосого парня лет двадцати пяти, в косухе, черных джинсах и высоких ботинках. – Может, на ты? Если сударыня не возражает…
- А давай, - жизнерадостно согласилась девушка, принимая массивную зажигалку. – Я Ника. И когда ты понял, что все понарошку?
- Что, это был секрет? – снова усмехнулся гость. – С петардой забавно вышло, хороший выход на сцену. Но когда ты заголосила на латыни: «В лесу родилась елочка, в лесу она росла…» - я чуть от хохота не свалился. Я Денис. Можно Дэн.
- Зимой и летом стройная, да… Но как звучит! Нет, как звучит! Ты оценил? Садись, Дэн.
Ника приглашающе похлопала по столику, двигаясь и освобождая место. Хмыкнув, гость ловко запрыгнул на столик, сев рядом и невольно прижавшись к ее бедру коленом. Тоже достал сигарету, прикурил от возвращенной зажигалки. Пара минут прошла в молчании.
- Слушай, Ника, а зачем? – поинтересовался, наконец, с небрежной ленцой Дэн. – Собачку жалко стало?
- А? Да нет… Магистр меня достал, чмо пафосное. Я все равно собиралась из этого долбаного братства сваливать, вот и решила выйти красиво.
- Забавно получилось, - согласился Дэн. – И что теперь? Вернешься в лоно нормальной жизни?
- Угу. Щаз! Реальность – классное место, но живите в ней сами, - заулыбалась Ника. – Теперь, когда эти придурки разбежались, можно и настоящий ритуал провести. Присоединишься?
- Почему бы и нет? - помолчав, ответил Дэн. – Почему бы и нет…
Спрыгнув со столика, он развернулся и в упор взглянул на девушку. Та, продолжая улыбаться, запрокинула голову, посмотрела на луну, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух, слегка отдающий сыростью. Потом слезла и шагнула на середину площади.
- Собачку ловить будем? – так же небрежно осведомился Дэн.
- Магистр ее пусть ловит, - отмахнулась Ника, опускаясь на колени и доставая из кармана джинсов маленький компас. – Дэн, ну зачем дьяволу дохлая собака?
Гость, не отрываясь, смотрел на нее, вычерчивающую лезвием обычного перочинного ножа ровную пентаграмму. Пожал плечами.
- Незачем, конечно. Дело-то, вроде, не в собаке.
- Вот и я думаю, что не в собаке, - рассеянно подтвердила Ника, снова отбрасывая с лица завесившую его челку и нимало не беспокоясь о том, что дорогие джинсы уже изрядно запачкались на коленях. – Чужая кровь – это такая дешевка, Дэнни…
- О, так я уже Дэнни? – со смешком шагнул к ней гость. – Не слишком ли быстро?
- А чего тянуть?
Стоя на коленях, Ника напоказ тряхнула челкой, откидывая ее назад, провела кончиком языка по нижней губе.
- Вызывающий должен быть осквернен смертным грехом. Воровать здесь не у кого, ленью я и так грешу постоянно, чревоугодничать некогда… Ты почти незнакомец , значит, это вполне подходит под понятие разврата и блуда. Или не нравлюсь? Или еще что?
- Ну, почему же, - все так же отстраненно улыбнулся гость, подходя ближе и опускаясь на колени по другую сторону пентаграммы, в которой уже лежал нож и стояла пресловутая чаша. –Я не сторонник случайных связей, но случаи бывают разные. Сочту за честь.
Прищурив глаза, он наблюдал, как Ника, взяв все тот же нож, протирает его лезвие салфеткой – пронесся резкий запах спирта – и, закусив губу, скользит узкой полоской стали по запястью. Темная струйка побежала по бледной коже. Облизав губы и с трудом отведя от нее взгляд, Ника посмотрела в зрачки недавнего знакомого, в которых плясали странные красноватые отсветы. Повернув руку ладонью книзу, капнула кровью в чашу и медленно, как во сне, потянулась к красивым узким губам и хищному прищуру светлых глаз…
- Стойте! Не смейте!
Вздрогнув, девушка от неожиданности зашипела и попыталась отодвинуться, но Дэн удержал ее за плечо.
- Во имя господа! – снова заорали почти над ухом, и в пентаграмму, свалив чашу, ворвался огромный мужик в камуфляже и армейских берцах, размахивая крестом, по размерам достойным украшать крышу какой-нибудь часовенки.
Нависнув над стоящей на коленях парой, он воздел крест к небесам – брезгливо скривившись, Дэн убрал пальцы с плеча Ники и отодвинулся.
- Что это за клоун? – поинтересовался он с отвращением.
Девушка, все еще будто одурманенная, не сразу поняла вопрос, потом подняла голову, взглянула наверх и со вздохом поднялась с колен.
- Спаситель, - произнесла она, будто выплюнув, и добавила: - Клинический случай. Их там целый питомник, но этот – просто выдающийся экземпляр! Ты посмотри, он же шабаш разгонять приперся! В одиночку и с крестом наперевес.
- Понятно… - протянул Дэн, поднимаясь. – Ладно, ребята, вы тут сами разбирайтесь, а я пошел. Прости, но малахольные адепты всевышнего меня раздражают. Увидимся…
С тоской посмотрев вслед удаляющейся в ночную тьму фигуре, Ника повернулась к пришельцу. Вблизи тот выглядел куда моложе, чем на первый взгляд, примерно ее ровесником. В отличие от эффектно красивого Дэна, внешность нового пришельца была до тоски обычной: коротко постриженные светлые волосы, крупные черты лица, широченные плечи, решительно выдвинутая челюсть и – как же без этого? – блеск праведного негодования в глазах, заметный даже при лунном свете.
Впрочем, у самой Ники глаза сейчас, должно быть, блестели не хуже, потому что, встретив её взгляд, парень едва уловимо отшатнулся.
- Зотов, - пугающе ласково произнесла девушка, - я просила больше никогда меня не беспокоить? Я спрашиваю – просила? Так какого же Ктулху ты являешься туда, где нахрен не нужен, и обламываешь мне свидание? Ты, придурочный борец за нравственность!
- Свидание?
- Да, Зотов, чтоб тебя, свидание! Или ты думал, я тут некрофилией занимаюсь? У меня спонтанное личное счастье нарисовалось, а ты все обломал.
- Ты тут сатанизмом занимаешься! – рявкнул светловолосый, свободной от креста рукой указав на так и валяющуюся под ногами чашу. – Я не хочу, чтоб ты погубила свою бессмертную душу, Никита!
- Уй, дура-а-а-ак, - беспомощно протянула Ника, отходя на безопасное расстояние и снова запрыгивая на полюбившийся столик. – Зотов, ты мне мама или папа? Или старший брат? Или любимый муж? Какого ты лезешь в мою жизнь? Не твое святое дело, чем и с кем я тут занимаюсь. Такого парня спугнул! Не дай Люцифер, он подумает, что у меня с тобой что-то общее. Уйди уже, Зотов! Исчезни из моей жизни. Спасай кого-нибудь другого, а? Ну, вытащил ты меня раз из-под колес – и что теперь? Да лучше бы меня тогда и правда машина сбила, чем такой ангел-чтоб-тебя-хранитель теперь привязался. Зотов, я тебя по-хорошему прошу, уйди. А может, - оживилась она, – я тебе нравлюсь? Нет, правда? Зотов, ты посмотри на меня повнимательней! Может, ты меня спасаешь, как те отшельники, что с блудницами возились? Так давай я с тобой пересплю – и покончим уже на этом! Тебе полегчает, ты поймешь, что я безнадежна, и пойдешь грехи замаливать…
- Никита! – снова рявкнул Зотов, отступая на крошечный шажок. – Не смей так говорить! Я хочу тебе помочь. Просто помочь, как своему ближнему! Ты же пропадешь! Твоя душа навсегда окажется в аду, понимаешь?
- Как ближнему? – тоскливо переспросила Ника. – Точно-точно? Черт, тогда это не лечится. Спокойной ночи, Зотов. Чтоб тебе во сне Содом и Гоморра приснились, причем до геноцида. И чтоб тебя там толерантности и интимному разнообразию человек десять во сне научило! Скотина ты, Зотов…
Безнадежно махнув рукой, она соскочила со столика, отряхнула пыль с коленей, подняла с плитки нож, а с куртки - пилу, пристроив ее на плече. Обернулась на замершего с крестом в руках парня.
- Думаешь, ты мне лучше сделал? Вот из принципа сейчас пойду в клуб и сниму первого попавшегося придурка. А если он окажется маньяком, то это будет на твоей совести! Вот интересно, пустят меня в клуб с бензопилой или придется в гардероб сдавать? Похоже, придется, а то хрен я с ней кого-нибудь сниму…
- Ника, постой, - растерянно окликнул уходящую девушку Зотов. – Погоди!
Не слушая его, Ника быстрым шагом скрылась за ближайшими кустами. Вздохнув, Зотов огляделся вокруг, собрал брошенные адептами вещи и аккуратно развесил на оградке. Подобрал обрывки и клочки пакета, которые ветер вынес из кустов. Белый пес, вышедший следом, подошел и ткнулся парню в руку холодным мокрым носом. Зотов рассеянно почесал его за ухом, погладил морду.
- Я же хотел как лучше, - пожаловался он псу. – Она еще может спастись… Эх…
Поудобнее перехватив крест, Зотов вышел с окончательно опустевшей площадки, направляясь к воротам. Пес, оставшийся было позади, поднял ухо, будто прислушиваясь к чему-то, и решительно потрусил вслед за ним.
На кладбище воцарилась тишина, только шальные летучие мыши все еще носились над крестами и памятниками, да трещали в траве сверчки, и полная луна все так же сияла на небе, заливая землю холодным резким светом.
(1) Ель родилась в лесу, в лесу росла. Зимой и летом она была стройная и зеленая. (лат.)
П. С. Нет. я не буду это писать, пока не закончу то, что пишется сейчас. Но от мнения по выложенному кусочку не откажусь и буду очень благодарна.
17 комментариев
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарий
ВойтиПрикольный кусик!
Елочка неповторима. Бензопила тоже!
Не знаю по поводу продки, по-моему, вполне законченный юморной рассказ!
Спасибо за хорошее настроение в дождливое утро!
Удав дразницо. Удав - редиско.
Весело, было бы интересно почитать)
нет-нет, не стану я это читать, а то терпения ждать не хватит )) итак по вертикали достаточно увидела чтобы похихикать ))
Очень понравился отрывок. Особенно елочка на латыни :)
Мне понравилось - задорнно;)
Класс! Сцена с бензопилой получилась вкусной) Никто не хочет в угоду своих тараканов портить собственную шкурку.
Начало интересное, я бы почитала, пожалуй:).
Явление Зотова кайф не только Нике обломало. Не люблю придурошных.
А забавно :-) Особенно ёлочка на латыни:-)
Класс! Буду ждать))
Это было весело. Жаль у барышни интим обломался)
Дэн явно сам сотона?
Хи-хи... вы сделали мое утро! Порция хорошего юмора в хмурый(хотя есть еще надежда, что распогодится) осенний день очень кстати. Вдохновения вам! ))
в воскресенье утром под непрекращающийся дождь . заменяет кофе , бодрит и веселит !
Хороший отрывок, хотелось бы прочесть весь рассказ. А то уж очень стало любопытно, что же будет дальше! :)
Весело! Спасибо! Ёлочка на латыни- интересная находка...
Удаление комментария
Вы действительно хотите удалить сообщение ?
Удалить ОтменаКомментарий будет удален безвозвратно.
Блокировка комментирования
Вы дейтсвительно хотите запретить возможность комментировать ?
Запретить Отмена