• Литнет
• Литературные блоги
• Образы, литературные и театральные, и их рождение

Образы, литературные и театральные, и их рождение

Есть такая интересная особенность у литературного творения - образ. Та картина едва заметная или насыщенная цветами и чувствами, которую видишь при чтении где-то внутри, не то в голове, не то в душе, которая вызывает и будоражит какие-то чувства, приятные или неприятные или их смесь противоречивую - и её либо сразу забываешь, спустя сколько-то часов-дней после прочтения книги, либо помнишь всю жизнь. Что-то вроде голограммы, выплывающей где-то изнутри у автора, потом - у читателя. Она ощущения тоже вызывает определённые. Детали после чтения могут забыться легко, но вот эта картина, некий след, остаётся.

И, сдаётся мне, тут уже предварительное планирование сюжета полностью не спасёт и не вытащит историю, потому что планирование - это создание конструкции, заметной умом, лишь отчасти попадающей по чувствам. А в создании образа участвует и ещё что-то, неосознанное, душа там, подсознание, талант, музы, образное мышление... Сама ещё в процессе попыток прочувствовать и проанализировать этот важный аспект литературного творчества.
Планирование лишь отчасти вызывает чувства. Ну, например, писатель умом создаёт героя, равнодушно сносящего голову младенцу, всё равно там война или у него меч новый не на ком опробовать. Герой такой вызовет какую-то долю негатива у читающих, так как малыш-то причём? Несолидно сильному дядьке измываться над беззащитными. Или там злодей по какой-то причине совершает доброе дело, для разнообразия. Там совесть взыграла, слишком жалобно кто-то посмотрел или слишком гадко выглядил, что прибить уже как-то неловко было, или там напомнил доброго и важного человека из его ещё обычного не злодейского прошлого. Немного симпатии такой неожиданный от этого злодея шаг может вызвать.

Но в целом в эту картину-образ вплетается ещё что-то.

Актёры вот тоже создают образы - либо заданные сценаристом и режиссёром, либо в импровизации. Я какое-то время учусь в театральной студии, поэтому отчасти знаю и этот вид искусства. Когда образ рождён из сборища разных деталей создателя текста - и актёр обязан их все тщательно выполнить. Или когда в спектакле есть примись импровизации и у актёра никто не стоит над душой, мол, стой там-то, такое-то лицо, такое-то движения, а можно в какой-то миг отступить или подойти ближе, повинуясь внутреннему порыву. И, интересное дело, когда заранее опор и условий нет или дан костяк, немного о конфликте, ситуации,  может, чуть о характере, а остальное рождаешь сам.

В импровизации образ рождается не из ума, ну, может, лишь отчасти от ума, а от внутреннего порыва. Когда ты проваливаешься будто бы в иное измерение, забываешь о своём прошлом, о зрителях, которые здесь есть и на которых желательно не смотреть - зрительный контакт может вышибить из той другой реальности, сбить на несколько секунд или вообще вышибить, да и эффект пересечения двух реальностей - зрителей из зала и художественной реальности со сцены не всегда подходит, хотя в некоторых случаях может быть одной из фишек.

Ну, например, актёр с чемоданом спрашивает у зрителей, в какой стороне вокзал, сколько времени, затем бежит на сцену, туда, к купе поезда. И обратно уже из поезда он и героиня уходят, взявшись за руки, через зрительный зал - и рождается некоторое ощущение сопричастности к их истории.

В литературной истории автор сам при написании может отчасти погрузиться туда, как-то реагируя на окружающий мир и срочные дела, а может полностью и с головой как будто проволиться в иное измерение. Еда, сон, люди, проблемы - всё может остаться там, на границе обычного мира и параллельного. Автор сочувствует своим героям, радуется за них или переживает, иногда милует, иногда с болью ставит их в тяжёлые условия. Автор видит какую-то картину внутри себя, он отчасти в неё, она отчасти рождается из него, отчасти - как будто приходит откуда-то свыше или со стороны. Другая реальность. Другой мир. Другие жизни. Другое измерение. Там логика влияет мало, там иной какой-то мир основан на чувствах и ощущениях. Там мысли лишь отчасти, так как и какие-то детали - их пишущий отчасти лишь осознаёт. Тот самый полёт, отрыв от реальности... И часть из деталей написавший замечает сознательно только потом, перечитывая готовые страницы. Что-то само родилось там, на порыве. Он его не придумал заранее, но оно пришло.

"Слыхал, какую штуку Татьяна учинила? - гооврил потом кому-то Пушкин, - Она замуж вышла!". Вот как-то рраз и Пушкину пришло, что вот эта самая татьяна могла в данной ситуации вполне выйти замуж. и она вышла. А Онегин потом остался с носом, так как добродетельная женщина была.

А потом и читатели могут отчасти или полностью на время уйти в дургой мир, другое какое-то измерение, которое скрыто в авторских строках и в чём-то ещё, притаившемся между строк. Отличие автора от актёра, что у него поскромнеее набор средств, но и даже засчёт них можно оочень интересно развернуться.

Настроение актёра, его тон, какие-то детали в облике тоже рождают образ. Его вера в то, во что он играет. Соответствие его состояния тем событиям. Логика его поступков или, наоборот, обоснованная хаотичность. Можно рождать импровизацию, смотря на поведение и настрой партнёра. Некоторое внимание к тому, кто на сцене рядом. Возможно, нам и ситуации не назвали, как играть. Но я вижу нынешний настрой и состояние человека, стоящего рядом и либо зеркалю его, занимаю похожий, или поддеваю его. Слово за слово, взгляд за взглядом, какие-то вызванные чувствами движения... и между нами уже импровизационно возникла, раскрылась и затухла целая история.

Костюм иногда помогает в создании атмосферы. Потому что если на мне сарафан в пол и кокошник, а мужчины рядом со мной сидят, беседуют и ведут себя аки бояре петровских времён, то тут уже в их присутствии не сядешь, закинув нога на ногу, а как-то естественней мяться за кем-то из своих и старших, опустив очи к полу, и чаши подавать с поклоном. Вот без этих коллег и друзей, одетых и ведущих себя аки боярская семья, сложно себя представить боряской дочкой, а с ними - намного проще.

Этот эффект. Заметен, быть может по фото человека в костюме или на карнавале. Есть просто человек в чёрном плаще. Ну, да человек в костюме злодея, да, сабля и пистолет в руках. Но он может при этом так язвительно или дерзко улыбаться, что как-то вот... веришь. Иногда костюм помогает создать настрой, а  иногда человек в костюме остаётся просто человеком в костюме. Ну, скажем, девушка с причёской и в платье принцессы, стоит, зажавшись, ссутулясь. Ну, нет ассоциаций с принцессой, хотя платье и причёска определённо красивые.

В книге роль костюмов, декораций выполняют какие-то детали, фона и поведения героев, обычаи, не свойственные современному времени и/или нашему народу. Они тоже помогают в рождении образа и определённой атмосферы.

Чувства. Вот не всегда герой вызывает сочувствие, иногда наоборот не веришь ему. И это тоже полностью логикой не создашь, тут вплетается нечто незримое. Тут скорее, выручит мелодия или песня с определённым настроем, играющая на постоянном воспроизведении и настраивающая пишущего на определённый лад. Вот правда, включаю мелодию или песню, мелодичную, пронзительную, ритмичную, с какими-нибудь трагичными или нежными словами - и рождаются истории пронзительно-сентиментальные, драматичные или нежные.

Любопытный момент. Напевность текста, ритм. Читала у кого-то в блоге, что некоторый автор советовал чередовать предложения определённой длины. Типа умом обработать. А зачем? Под музыку, играющую фоном, сами собой рождаются и ритм текста и напевность, и как-то рождается атмосфера. (У меня, кстати, про сочинение под музыку целая статья в блоге есть, там несколько интересных особенностей).

Хэппиэнд так называемый. Он имеет пользу. 

Бывает, трагедия ярко запоминается, очень ярко. Например, я несколько лет назад читала "Овода" Войнич, но до сих пор помню основу - какая-то картина яркая стоит перед внутренним взором, ещё будоражит чувства, но перечитывать не хочу - уж больно душу порезала мне развязка. Но так тяжело и больно далась мне эта книга, за судьбы некоторых героев которой я искренне и сильно переживала, что больше  не тянет к ней снова возвращаться.

А вот "Алые паруса" - эта добрая, светлая история, этот ярко всплывающий из глубины памяти и/или может быть с глубины души красивый светлый образ корабля с необычными алыми нарядными парусами, эта исторяи сбывшейся мечты, необычной, наивной, нежданной людми, но так отчаянно сберегаемой Ассоль... "Алые паруса" я читала несколько раз и ещё однажды возьмусь. Там такой добрый и светлый образ, что он настраивают душу на какой-то светлый лад, помогает поверить в чудо, хотя бы в чудеса, творимые человеческими руками. И конец хороший, не страшно перечитывать, так как знаешь, что автор твоих любимых героев не прибьёт. Так что хэппиэнд в той или иной степени придаёт образу приятности.

Хотя, конечно, хэппиэнда должно быть в меру. Один человек от потрясений может переосмыслить жизнь и поведение, ну, или несколько, вместе пережившие что-то трудное или даже жуткое, скажем, немногие выжившие после мощного землятресения в городе, засчёт в том числе взаимной подержи и вдруг проклюнувшегося сострадания, могут почувствовать хотя бы симпатию или крепкую дружбу, любовь. А чтоб все главные изверги оптом раскаялись и подобрели и ушли в монастырь в это сложно поверить без особых, хорошо прописанных обстоятельств. Да и... иногда чудеса не случаются. Люди ломаются от труднсотей, события совсем уже на грани терпимого.

Хотя хэппиэнд, сладкий или по-японски туманный с возможностью на что-то хорошее, но не показанной читателям/зрителям прибавляет образу некоторую степень приятности.

Ну, что ж, это так, попытка осмыслить имеющийся опыт и наблюдения, одна из первых моих попыток передать словами то, как я творю, и то, как я наблюдаю, как творят другие.

Исследование продолжается:)