От ревности до...

Автор: Лана Мур / Добавлено: 10.04.20, 16:05:17

Дорогие читатели, карантин порядком подтрёпывает нервы, у многих скапливаются эмоции и только и ждут, когда можно будет выплеснуться на голову первого же неосторожного.

Поэтому предлагаю немного выпустить пар вместе ревнивцами.

– Я никуда с тобой не пойду и не собираюсь оставаться здесь на всю ночь, – тихо и тускло отозвалась Вика. Чувств не было никаких, только сплошной холод, заставляющий дрожать в духоте тропической ночи. – Я буду спать дома, – и она, обойдя Раджа, направилась было в сторону кабинета, но он, перехватив ее руку, отбросил Вику в кресло, а сам, оперевшись руками на подлокотники, навис над ней

– Почему? – прорычал Ракеш, растеряв все благодушие при последнем заявлении упрямицы.

– Что почему? – не поняла Вика, пытаясь отстраниться от Раджа, но позади была спинка кресла.

– Почему ты так стремишься встретиться Санджеем? Почему именно он? – продолжал рычать Ракеш, выплескивая всю злость и боль.

– Я не понимаю о чем ты. Зачем мне встречаться с Санджеем? – искренне недоумевала Вика. Она сделала попытку сползти с кресла, но сильные руки подхватили ее подмышки и, вернув в кресло, прижали плечи к мягкой спинке.

– Не делай вид, что ты ничего не понимаешь! – гнев на несносную девчонку продолжал полыхать в глазах Ракеша. – Не пытайся выставить меня идиотом! Я все видел и слышал! Почему именно он?! Я слишком обходителен и недостаточно напорист? Это легко исправить, – Ракеш схватил Вику за обе руки, поднимая ее из кресла. – Пойдем, – он снова направился в сторону лестницы на второй этаж, но Вика не готова была так легко сдаться, она крутанула запястьями в сторону больших пальцев, удерживающих ее рук и, высвободившись из захвата Раджа, отбежала за кресло, поставив между ними преграду.

Протащил несколько метров и привалил к машине, а руки шарили по телу все настойчивее, схватились за пояс джинсов и рванули молнию. Я испугалась до такой степени, что перехватило дыхание, от нехватки кислорода и паники начало по-настоящему мутить. Силы были на исходе, но я все еще продолжала отталкивать, царапать, понимая уже, что бесполезно. Готовилась к худшему, как вдруг почувствовала, как что-то оторвало парня от меня.
Я тут же сползла вниз с удивлением понимая, что перед нами широко расставив ноги стоит Третьяков. Наблюдала как в замедленной сьемке: вот он оттащил Макса от меня, тот начал разворачиваться.
Хотела заорать, но язык словно прирос к небу, думала раньше, что это иносказательное выражение, а теперь поняла, что так происходит в реальности. Я чувствовала и облегчение, и страх одновременно. Страх за Третьякова, будто он что-то значит для меня. Глупый, куда ты лезешь, хотелось заорать мне, он уложит тебя в два счета, у вас даже разная весовая категория. Драться с ним бесполезно. А мне, что делать мне? Бежать, пока до меня никому нет дела, и оставить тебя с ним один на один? Нужно найти какую-то палку, что угодно, и треснуть его по голове, я видела, в фильмах всегда срабатывает.
Эти мысли пронеслись в одну секунду, в следующую же я наблюдала, как Макс падает рядом со мной на пожухлые листья и замирает.
Что это сейчас было? Третьяков, что, уложил его одним ударом? Как такое возможно? Я смотрела на него во все глаза и не могла понять, что сейчас случилось.
Только что парни стояли лицом друг к другу и вот уже Сергей протягивает мне руку.
- Антонова, и долго ты тут будешь сидеть? Поднимайся поехали.
Его любимый снисходительный тон, будничное презрительно кривящееся выражение лица.
Машинально подала руку и Третьяков легко, словно я пушинка, поднял с земли.

– Прохлаждаетесь?
– Тебя за смертью и посылай, – закатил глаза оборотень.
Куликова ворчание напарника только веселило, он не переставал улыбаться и стрелять в меня многозначительным взглядом:
– Зато тебе явно на все времени хватило.
– Гр-р-р!
Я удивленно глянула на Громова. Тот от слов перешел к рычанию. Вот это мгновенная инволюция!
Андрей не стушевался. Лишь бровь выгнул, да бросил в мужчину пакетом. В нем оказались джинсы, футболка, носки и кроссовки. Даниил быстро оделся и напряжение меня отпустило. Теперь не надо было фокусировать взгляд только на лице оборотня.
Разобравшись с одеждой, Громов, подхватил меня и подкинул вверх. Я даже моргнуть не успела, как оказалась в крепких руках Куликова.
– Ну привет, пресса, – ослепительно улыбнулся он, словно бы мы всегда были лучшими друзьями, и это не он еще недавно смотрел на меня, как среда на пятницу. – Как жизнь?
– Э-э-й! Я журналистка, а не переходящее знамя! – зло процедила в сторону Громова. – Не надо мной раскидываться!
Вокруг сновали мужчины в черных спецодеждах, с оружием. Я таких только в сериалах раньше видела, про спецназ. На нас они особого внимания не обращали, каждый был занят делом. Кто трупом, кто оцеплением периметра, кто сбором улик.
Оборотень выпрыгнул из ямы быстро, легко, словно играючи. Даже не запыхался.
– Поставь нашу журналистку на ноги, – недовольно приказал он Куликову. – Она у нас девушка «самсам» и вполне в силах устоять на собственных двоих.
Блондинистая сволочь с наигранным сожалением прижала меня к себе:
– Эх, как тяжело расставаться с красавицей… – жаловался он. – Прямо сердце кровью обливается и руки судорогой сводит.
В глазах Даниила вновь вспыхнул звериный огонек. Через мгновение я уже стояла сама, отряхивая изрядно пострадавшее платье, «судорога» Куликова прошла без вмешательств извне. Чудом просто.

Герман сидел на кухне, мрачно глядя в одну точку.
- Что-то случилось? – испугалась я.
- Откуда я знаю, случились вы там с доктором или нет, - ответил он ядовито. – Тебе лучше знать. Быстро что-то. Места не нашлось перепихнуться? Я вас видел. В пекарне. Дай, думаю, зайду, хлебушка куплю. А вы там сидите у окошка, и он так нежно тебе ручку гладит. Что, за грудь постеснялся подержаться?
Что бы я сейчас ни сказала, это выглядело бы жалкими оправданиями. Совершенно бессмысленными. Потому что Герман свои выводы уже сделал.
Сцены ревности у нас были чем-то обыденным, почти рутиной. Правда, никогда еще он не скатывался до такой грубости и пошлости. Поначалу подобное меня очень сильно обижало.
«Я тебе что, давала повод думать, будто готова лечь под первого встречного? – спрашивала я, едва сдерживая то ли слезы, то ли крепкие слова. – Или дело в том, что с тобой в постели оказалась через две недели, а не через два года ухаживаний? Ты в ком настолько сомневаешься: во мне или в себе?»
Выяснялось, что я как-то не так на кого-то посмотрела, улыбнулась, не то сказала, в общем, позволила себе что-то лишнее. К счастью, до терминального маразма («ты помыла голову, значит, идешь к любовнику» или «он на тебя посмотрел, значит, ты послала ему телепатический сигнал») дело не доходило. Очень скоро я поняла, что доказывать что-то Герману, когда он завелся, дело неблагодарное. Поэтому молча предоставляла ему возможность накручивать себя до победного конца. При легкой форме обострения он быстро выдыхался и замолкал, даже просил потом прощения. При тяжелой – собирал сумку и хлопал дверью.
- Знаешь, Герман, в чем разница между нами? – спросила я, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Да, я бы удивилась, если б такое увидела. И вопрос задала бы, что за фигня происходит. Вот только я тебе, скорее всего, поверила бы. Знаешь почему? Потому что хотела бы поверить. Каждый видит то, что хочет увидеть.
- Ты, Нина, совсем охренела? – возмутился он. - Что ты несешь-то? По-твоему, я специально что-то выискиваю, чтобы поймать тебя на горячем? Потому что хочу этого?
- Видимо, да. Вот только не знаю, зачем.