Люблю сильных героинь!

Автор: Жанна Лебедева / Добавлено: 19.06.20, 00:17:38

Да! Сильные героини - моя слабость. Вот, чтобы действительно такие - крутые, способные сами решать свои проблемы, готовые помочь другим, а не только о себе позаботиться, умеющие дружить (особенно ценно, если дружат они с другими женщинами, а не соперничают). В общем, этот набор можно продолжать... И я всегда радуюсь, когда открываю для себя книги авторов, которые пишут о таких вот умных-решительных-отважных героинях и их подругах. А еще я точно знаю, что Хелена Хайд в этом плане никогда не подведет! Собственно поэтому я рекомендую к прочтению ее историю под названием Контракт с демоном: расторжению (не) подлежит.

Аннотация: Отказалась становиться любовницей короля – оказалась в темнице! Но вместо того, чтобы умереть, пошла на сделку с герцогом Астаротом. Теперь у меня ровно год, чтобы поквитаться с королем-тираном, прежде чем коварный и обаятельный демон, который отныне всегда рядом, заберет меня в Ад. Вот только из-за этого я – мишень для инквизиторов! И один из них проявляет ко мне подозрительный интерес. Попробуй, пойми, влюблен он в меня, или пытается подобраться поближе, чтобы раскрыть и отправить на костер?
Итак, в поле зрения двое шикарных мужчин: к одному меня тянет... а другой ни за что не отпустит. Я заключила контракт с демоном, и моя судьба предрешена...
Или нет?

И отдельное спасибо за то, что нет романтизации властных тиранов!

- Кажется, я уже говорила тебе, что при дворе у меня… не все гладко с «местными», – наконец начала Лидия, понурив взгляд. – Я ведь провинциалка из не особо богатой, хоть и знатной семьи. И лишь недавно приехала в столицу. Сама понимаешь.
– Да, не трудно догадаться.
– Так вот, среди придворных была одна дама… Как я узнала вчера, она очень сильно меня невзлюбила. Можно даже сказать, была главной заводилой. Часто сплетничала за спиной… обо мне. Говорила гадости, высмеивала меня среди своего кружка. Я ее просто… как она сама говорила, бесила с первого дня своего появления при дворе. И… со мной время от времени происходили всякие неприятные мелочи. Я думала, это просто досадные случайности. Но оказалось, их организовывала та дама. Исподтишка, и очень хорошо заметая следы, чтобы ее никто не заподозрил. И я бы даже никогда ничего не узнала, если б не подслушала случайно один ее разговор. Я тогда очень расстроилась, не знала, что делать, как быть и как поступить. Наверное, поэтому Людвиг и понял что-то, когда мы встретились вечером. Похоже, у меня просто на лбу было все написано, а он ведь такой проницательный!
– И ты все ему рассказала, – не спросила, констатировала я. И в этот момент была рада, что Лидия рассматривала свои лежащие на коленях руки. Потому что боюсь, увидь она сейчас мой взгляд – тот бы меня выдал.
– Я не хотела! – охнула девушка. – Просто он начал меня расспрашивать, вытягивать – слово за слово. А я не могла, просто не была способна не то что врать или умалчивать… Так он все узнал, – проговорила она дрогнувшим голосом. – И сегодня утром… до меня это дошло как слухи – услышала обрывки разговоров прислуги и других придворных. Поэтому я не уверена до конца, но похоже…. Похоже ту даму ночью арестовала служба безопасности, и до утра она уже подписала признание в связях с подпольными организациями, выступающими против короны. Кажется… кажется ее повесят… из-за меня… А нескольких ее подруг – тех, ее разговор с которыми я тогда подслушала… их, как я поняла, тоже арестовали, лишили титулов и отправляют в ссылку на дальний север, якобы за пособничество врагам государства. Одну из них – ту, которая больше всего ей помогала – закрывают там в трудовом лагере. Похоже, пожизненно.
Проклятье.
У меня просто не было слов. Я лишь неподвижно сидела на месте и смотрела прямо на нее, изо всех сил кусая губы, чтобы не ляпнуть сейчас то, что пустит по ветру все мои прошлые усилия, затраченные на установление с ней контакта.
– И я… меня теперь мучает совесть, – всхлипнула Лидия.
Я же стиснула зубы.
Мучает совесть? Да неужели, моя кисонька?!
– Ведь Людвиг… он… он же сделал это ради меня, я понимаю…
Ничего ты не понимаешь, идиотка.
Людвиг Штерн никогда и ничего не делает ради других. Все, что он совершает – это исключительно ради себя. Ради собственного эго. И в данном случае его эго требовало жесточайшим образом наказать тех, кто не уважал и не боялся его достаточно, чтобы не сметь даже подумать кривой мысли о его женщине, его собственности.
И именно поэтому он искалечил жизни нескольким молодым женщинам, которые пусть и были напыщенными курицами, но вряд ли заслуживали ТАКОГО! А уж тем более – виселицы.
– …Но я в самом деле не хотела ничего подобного для тех девушек! – продолжала всхлипывать фаворитка. – Сегодня я… я сумела пробиться к нему, не дожидаясь ночи. Встретиться. Поговорить. Всего на пару минут. Я хотела попросить его помиловать их… но он не стал меня слушать. Сказал, что это меня не касается, и в таких решениях я участия не принимаю, этим занимается исключительно он. И Сильв, я знаю, что это неправильно! Кошмарно! Что так не должно быть. Вот только ничего не могу с этим сделать. Но самое ужасное – я не могу даже ненавидеть его за это, – выдохнула она с увлажнившимися глазами. – Не могу перестать любить его, несмотря на такое. Я ведь с самого начала знала… знала, что он такой. Что он властный, жестокий, тиран и ему ничего не стоит приговорить кого угодно к смерти. Сначала я боялась его… да и сейчас, если честно, боюсь. Каждый раз смотрю на него со страхом и трепетом. Но в то же время от этих чувств внутри все пылает! Понимаешь?

Я не понимала этого. И не просто не понимала, но и не могла принять. Не могла не осуждать эту любовь, родившуюся из страха. Не могла даже назвать ЭТО любовью, ведь какая же это любовь? Нет, моя дорогая, никакая это не любовь. Твои чувства – патология, Лидия. Психическое расстройство в чистейшем виде.
Вот только я не могла сказать ей этого. Потому что это все равно не вправит ей мозги, а я в таком случае просто потеряю свою драгоценную возможность.
– Но что самое главное, – продолжала фаворитка. – В его объятиях я чувствую себя такой защищенной. Когда он, сильный зверь, мурчит на твоих коленях, словно котенок. И в то же время ты осознаешь, что это смертоносный хищник, способный загрызть кого угодно. Но для которого ты, именно ты особенная! Так надежно – словно за каменной стеной!
Да, «каменная стена» – отличное описание. Холодная, несокрушимая стена, которая в действительности – четыре глухие стены тюремной камеры без окон и дверей, и из нее всего один выход: прямиком в землю, когда придет время и хищник перегрызет твою глотку.
– Поэтому я… просто приняла молча то, что он сделал, – вела дальше девушка. – Закрыла глаза. Так же, как закрываю глаза на все остальные смертные приговоры, которые он выносит от своего имени.
…Так же, как закрыла глаза и на смертный приговор моей семьи, Лидия?
– Просто я в самом деле его люблю. Обожаю. Схожу с ума.
Курица. Тупая, безмозглая, мерзкая курица!
– Наверное, это судьба женщины, которая принадлежит сильному мужчине: проявлять женскую мудрость, не вмешиваться в его дела. И просто быть для него той, кто ему нужна. Дарить ему радость, тепло, – натянуто улыбнулась она.
В то время как я едва сдержалась от громкой, смачной ругани.
Сильный мужчина?
Нет, моя дорогая, это – не сила. Это трусость. Вечный страх того, что позволь ты кому-нибудь поднять голову – и у него не будет причины терпеть тебя. Поэтому каждая голова, смеющая приподняться, тут же летит с плеч. Ведь держать под контролем запуганное стадо, ползающее перед тобой на коленях, куда проще, чем стать настоящим авторитетом для твердо стоящих на ногах свободных людей. Которые могут поднять на тебя оружие, но не делают этого, потому что ты достоин того, чтобы идти за тобой.
А еще куда проще, пользуясь страхом, принудить девушку принадлежать тебе. Намного проще, чем по-честному ее завоевать, чтобы она сама хотела быть с тобой.
Вот это – сила. Это – честь и достоинство.
А диктаторы слабы и трусливы. Мелочные ничтожества, стремящиеся обратить всех вокруг в жалкое запуганное стадо.
И поэтому я не постою за ценой, чтобы это ничтожество сгорело в Аду. Пускай даже ценой того, что сама утащу его в пламя преисподней, дверь которой навеки захлопнется за моей спиной.