Pro: доброго автора Манасыпова и новую книгу

"З(а) Л(едяными) О(блаками)"
Пол подрагивал. Сталь, сплошь в застывших каплях сварки и швах, гудела от тряски. Бепо рвался вперед, подгоняемый полыхающей нефтью и злющей Войновской. Дрожь тут неизбежна. Лишь бы не полетели клепки и не развалилась сварка.
Масло, металл, проводка, дизель, старая пластмасса. Пот, спирт, носки, кровь, стиранные бинты. Сигареты из НЗ, отдающая ржавчиной вода, тушенка, свежие лепешки. Внутри железных коробок запахи ощущаются острее, четче, ближе. Хочешь, не хочешь, будешь нюхать. Если нечем заняться. А уж этого добра в бронепоезде всегда хватает.
Смотреть за заложниками-железнодорожниками. Проверять работу имеющихся систем связи и соединения вагонов-площадок. Заново заняться имеющимся вооружением и пересчитать боеприпасы. Стоять на постах и следить… Пытаться следить за торопливо бегущей ночью. Военным даже проще. Если не в отдыхающей смене, то в бодрствующей. Тут сержант всегда найдет чем заняться. А уж караульным вообще не до оттенков вони внутри бепо.
Клычу заняться было нечем. И спать не хотелось. Организм жаждал деятельности и, немножко, разрушений. Ждать приходилось и того и другого. Сидеть, точить выданный от щедрот нож, плюя на косые взгляды военных. Щелкать пальцами, явно раздражая и без того не самую добрую Седьмую. Ввиду отсутствия новых шерстяных чулок, перематывать портянки. У нее же почти под носом. Хотя здесь он все же пересел. Не потому, что дама, ну нахер. Тупо не хотелось лишний раз выводить из себя плоскодонку с переломанным носом. Клыч ей явно не нравился.
Войновская снова пряталась в очередной личной клетушке, раньше занимаемой командиром поезда. Валькирии точно нездоровилось. Клыч даже начал переживать. В смысле, не за ее здоровье в целом. Хули ему из-за него переживать? Просто боялся что дева окочуриться раньше, чем он до нее доберется. Выпотрошить ее как рыбу хотелось не так сильно, как еще вот-вот, но… От данного себе слова Антон Анатольич отступать не любил. Дело принципа. А принцип штука такая. Нарушь, сам себя уважать не станешь.
Точным знанием человеческой анатомии Клыч не обладал. Так… на правах ученика мясника. Но для этой, мать ее, платиновой блондинки, планировал устроить незабываемое представление. Этот, как его там… Стриптиз. Как есть раздевание красивой женщины. Медленное и жаль, что не под музыку. Один из стариков, почти под полтинник мужику было, все рассказывал, как косоглазые извращались. В Японии? Наверное, что так.
Баба голышом. Вся уложенная сырой рыбой, имбирем и рисовыми колобками… Б-р-р-р, аж вздрогнулось. Гадость-то какая. То ли дело его задумка…
Черемша, сало и пельмени. Голышом? Ох да, еще как. Майора Клыч намеревался обдолбать опиатами и раздеть ножиком полностью. Кое-где даже до кости. И пожрать пельмешек, любуясь ее прекрасными серыми глазами без век. И всем остальным.