• Литнет
• Литературные блоги
• Дуэль, раунд 11. Смерть не умрёт (18+)

Дуэль, раунд 11. Смерть не умрёт (18+)

Безумие - крылатое, рвущее само солнце на ошметки, кровящие в отчаянном визге. Безумие и клокочущий гнев обрушились нынче на землю. Миры падут под его когтями, угаснут звезды, и на землю обрушится чернота. Солнце за время передышки догорело, и бледные тени легли на руины, сокрыв детали жестокого поединка. Но волк и ворон охотятся в сумерках. Они погрузятся в свою стихию, чтоб искупаться в крови друг друга. Те самые мифические создания - Волк Войны и Ворон Смерти. Кто победит в этой схватке? Разве не очевидно? Смерть побеждала и не в таких сражениях. За ней всегда останется последнее слово. Но могуча ли смерть настолько, чтоб... умереть?

Массивные крылья несли Мицара, оседлавшего ветер. Воин кружил стервятником, выискивая лакомый кусочек. Пару раз нарочно подходил близко к Кимбер, заранее готовя свой отход. Пернатый просто дразнил хищницу, справедливо решив измотать ее. Парящий полет почти не требует сил, только свежесть будит задор, разливая силу в мускулах. Если б только нога не стенала на каждом вираже, при каждом резком движении, он мог бы наслаждаться этой охотой. Теперь Ар упивался ненавистью, она пеленала его, вгрызаясь в жесткое сердце охотника, заполняя до краев. И этот котел кипел под взглядом черношкурой, будто она - пламя, единственное и необоримое.

В пернатом саднила изматывающая боль. Жалкое шерстистое создание тому виною. Охотник определелил прицел своего гнева, обиды и хмурого нрава северянского. Таким морозят мясо до кости, вбивая в снег и лед. Так его пасмурноокий колючий взор уже собирал жатву, еще прежде, чем их лапы встретятся. Ему уже не терпелось отхватить приличный кусок своим клювом - кусок, приличествующий его натуре. Лишь боль заставляла стыть гнев, гоня безрассудство. Нет, сегодня кутх поступит разумно.

В зверином мире нет правил. Могучее тело прибило к хвосту волчицы, но тот не ударил, нет, он позволил Ким полуразвернуться, подставляя когти так, чтоб она сама напоролась на них бочиной черной, с той стороны, с какой лапа нерабочая совсем. Так будет трудно удержать равновесие, избежав его оружия на здоровой задней лапе ворона. А дальше он подаст чуть вверх, словно на крючьях, держа бочину, мечась в воздухе хаотично, чтоб расширить рану и вновь опускаясь, чтобы толкнуть волчью тушу, валя и переворачивая ту на бок. По крайней мере, на то надеялся северянин.

Лапы передние встали на защиту, готовые бить но глазам волчицы, этим ядовитым зенкам, чей яд не высосет ни один знахарь, и даже мертвой Ким не погасит свое пламя ярое, никогда. Рвать глаза, драть уши, бить в чувствительный нос, если Ким вдруг вздумает кусаться. А она вздумает. На то и рождена, шерстистая. И зверь внутри отчасти ее понимал: каждый жаждет выжить в этой схватке, повергнув естественного противника. Пусть даже вороны охотятся лишь на собак, и то стаей, и то чтоб отнять еду. Но кутх куда крупнее, да и Ким - не овчарка.

Скрипя зубами, имевшимися в его птичьей пасти, охотник готовил клюв. Он "стрельнет" им прямо в нос, когда лапы опустят пасть Ким достаточно, чтоб прицельно клюнуть. Нет, они ее просто отбросят, прибив к земле, если посчастливится. И тогда птиц навалится всем весом. Так, словно он - человек, и перед ним такой же, и их оружие - руки да ноги, да сила мышц, а кругом - ринг, как на далекой Терре, родимой Земле.

Цель забылась, рассеяли ветры память о письме, о родных и близких, о доме, о мече, висящем в кустах, об арене, о солнце, о благословенном широком небе. В этом мире без страха и жалости остались лишь только они вдвоем - Мицар и Кимбер, готовые затеряться одни в этой лесной вселенной одиночества. Потому что лишь один выйдет живым из схватки. Другой останется жертвой полночным феям и грядущей зиме, которая, как известно, не за горами.

Сурово взирали на них седые горы - край вечного холода. Но не по силам им остудить нрав обоих, драчующихся восени.