shadow theater
Опс… вот она и пятница. Наконец-то. Вечер, лето, тепло, выходные… прекрасно. Срочно-срочно валим из офиса, да живее. Нас что-то держит? Подруга-тень согласно кивает: да-да, и нечего притворяться, что не знаешь - а что же именно? Хорошо-хорошо, я быстро.
Бац-клац по клаве. Резко и точно печатаем всё, что будет нужно в понедельник. Домой брать не хочется, так как дома в субботу и sonnabend надо отдыхать. Пляж там, стройные и загорелые тела, алкоголя немного, party на открытом воздухе. А раз за всё это нужно платить – так приходится срочно заканчивать все дела. Иначе и платить нечем будет. Интересно: есть кто-то ещё в офисе? Кто это там копытцами стучит? Да не один? Трудоголики завелись, не иначе, это плохо. Нас, любителей поработать, и дустом потом не выведешь.
В коридоре яркий свет. И моя тень заинтересованно присматривается к своим товаркам, появившимся в проёме. А-а-а-а… всё стразу ясно. Длинная, острая и худая жердина главбухини, кокетливая клепсидрочка финансовой повелительницы и высокий твёрдый параллелепипед исполнительного директора. Да и голоса тоже их.
Действительно, прямо удивительно, соглашусь с нашей остро-худой, и чего это вы в пятницу, да? Ну-ну, конечно бюджет готовите. Тень-подружка согласно кивает головой, наверняка уже перекинувшись парой слов с такими же, как и она. Хотя… есть, всегда есть, два варианта.
При первом – две тени, та, которая с выпуклостями и строго-жёсткая, будут стоять в обнимку, и любоваться закатом. Во втором, те же, будут сплетаться во-о-он на том самом диване, кожаном и скрипучем, что стоит у финансини в кабинете. Кто знает, какой лучше для разведённого мужика и матери двух детей, на которую давно забил ейный муженёк?
Бухгалтерша идёт к лифту. Даже и смотреть не нужно, чтобы понять, какое у неё сейчас выражение лица. Ну, точь-в-точь как девушка из Смольного, которая застукала на сеновале кучера Семёна с кухаркой Палашкой. Такое же, наверняка, как будто зараз съела кило лимонов. Развратники, ага, и на семью ей, финдиректору, глубоко наплевать. Эх, грымза ты, грымза…
Моя тень соглашается и представляет, как вечером из подъезда, где живёт наш острый главбух, выйдут: похожая на страдающего (хотя куда уж дальше) полнотой Винни-Пуха, тень её мужа, её собственная, и похожие на сиамских близнецов, семенящие сына с женой. Погрузятся в пузатенькую «одиннадцатую», которая при закате будет, отражаясь в сером асфальте, похожа на минивен. И упылят на дачу. На все выходные. И давай там выдавать стахановские рекорды по вскапыванию-полке-обрезке-корчеванию-поливке-и-посадке. А второй вариант? Есть, лежит запылённым на антресолях, и в нём глубокие тени, полненькая и острая, ложатся в сторону от театральных кресел. А сиамские близнецы… они теряются среди многих таких же где-то, где весело, много музыки, света стробоскопов и веселья. Возможно ли?
Всё, всё, товарищи, я тоже ухожу. Моя тень, радостно подпрыгивая, идёт со мной к лифту. Сзади чуть слышно скрипит дверь, закрываясь. Счастья вам. И людям, и их спутникам.
Ох, как на улице-то хорошо! Солнце ещё высоко, тепло, пахнет ещё свежими, хотя уже и не клейкими, берёзовыми листочками. Прямо хоть пой от наслаждения жизнью. Вперёд, вперёд. Сегодня мы без автомобиля, своим ходом. И очень даже не против. Ни я, ни моя тень. Она бежит сейчас впереди, рассматривая встречных и поперечных. Любопытная у меня подруга. Да и я тоже, если уж откровенно говорить. Ничего не могу с собой поделать, люблю наблюдать за людьми.
Вот, красиво, как по подиуму, идёт девочка, совсем молоденькая. Волосы до попы, ноги длинные-шоколадные, разрез на лёгком платье до… самой верхней из всех верхних, трети бедра, а в верхнем вырезе – не то, что прыгает, нет. Там плавно, как морские волны, колышется. Очёчки и сумка от «Gucci», туфли от ещё кого-то. А тень?.. Ну-у-у на те… чего это она такая сгорбленная? И плечики трясутся. Подруга, а сходи… уже успела, ну умничка. И?
Ну конечно. А чего ж ещё могло быть? Думать надо было, думать, своей красивой головой. Да, такие они, мужики, а ты что себе думала? Ну, не плачь. И стоит-то совсем ничего… А варианты? Наверное, их будет больше, чем два.
Красивая молодая женщина с упакованным кавалером под ручку. В глазах упоение жизнью и своей красотой, ни сожаления о том маленьком куске фарша, который не так давно вытащили из неё. А по ночам, когда очередной тест на беременность летит в ведро с кусками использованной туалетной бумаги – слёзы, слёзы и боль.
Она же, такая же красивая, но не такая уверенная в себе и в жизни, толкающая впереди себя коляску, купленную через газету «Из рук в руки», в корзинке пакет из «Магнита» или «Пятёрочки».
И та же самая красавица, только с коляской из «Детского мира», модной, трёхколёсной. И с упакованным товарищем. Какой будет, а, подруга-тень? И я не знаю… Ладно, иди красиво, бабочка-папильон, всё у тебя образуется.
А это кто? Ох, какие они. Даже не тянет назвать дедом или бабкой. И даже пенсионерами не тянет обзывать. Не подходит оно ни к гвардейской выправке пожилого мужчины с рядом орденских планок, ни к его женщине, в лёгком летнем плаще и шёлковом шарфике на шее. Идут плавно, аккуратно и уверенно. Смотрят на мир уже не такими, как в юности, цветными глазами. Но всё равно – твёрдо и чуть с насмешкой. А моя подруга уже закрутилась перед аристократически вычурными их спутниками, сняла, взявшуюся откуда не возьмись треуголку, помотала плюмажем, отвешивая церемониальный поклон. Дама пролорнировала молодого (ну да, подруга сейчас в образе) повесу. Кавалер качнул гордой, гвардейской головой с римским профилем, так-так, мол, знаем вас, хлыщей... Вот ведь, были люди в их-то время…
Вперёд, вперёд. По лестнице, шаркая в прыжке подошвами кед по выщербленным ступенькам. Остановка, люди, спешащие домой, поток жёлтого и оранжевого цвета, текущий мимо в серой асфальтной струе. Что тут интересного?
Студентишка, стоит, делает вид, что листает конспекты. А тень мечется, убегая в сторону от двух полицейских, которые настойчиво хотят утянуть её в сторону военкомата. Владельцы их, тех, чьи кепки на асфальте вытянуты как у эсэсовцев, тоже присматриваются к парнишке. А ведь исключили, точно…
Чуть подпитый работяга, едущий с шабашки. Он-то ещё стоит, прислонясь к железяке остановки, а вот тень… Размазало её бедную по нагретой поверхности тротуара, вырубает.
Мама, уставшая, держащая аж двоих малолетних хулигашек за руки. Они вырываются. Хотят ещё поноситься, несмотря на сутолоку и проносящиеся машины. Хорошо, что это крашеное в солнечный цвет очарование не видит, что творят их тени, уже залезшие на самый козырек, под которым прячутся от лучей закатного солнца их хозяева.
И ещё. И ещё. Великое множество и людей и теней. У каждого – своя собственная жизнь. О! Моя маршрутка. Прыг в неё, и надо же!!! Свободное сиденье, можно включить что-нибудь, и смотреть за окно. Тень прижукливается рядом, сворачивается в комочек и довольно урчит. Ну да, дорогая, набегалась. Потерпи, скоро приедем домой.
Для ознакомления кликать тут:
Women and War
Femme fatale of market-street
Больше здесь: Осенний Блюз: about life, love, women, cats and more.
4 комментария
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарий
ВойтиСколько интересного о каждом может рассказать и показать его тень:)) только не каждому дано увидеть. Вам дано. Вы и с нами читателями поделились.
Спасибо за ещё один светлый и добрый рассказ.
Если долго вглядываться в тень женщины с двумя баловнями, можно увидеть Ктулху!
Хорошая зарисовка!
Быть наблюдательным человеком замечательно. Самый обычный день превращается в нечто прекрасной, как ваша зарисовка)
Хороший микс из трагичного, обыденного, веселого, улыбчивого, грустного, тоскливого, очень наблюдательного, фантазийного и при всем при этом все-таки доброго. Вот сколько чувств вы сумели вызвать и это только в первом прочтении. Спасибо.
Удаление комментария
Вы действительно хотите удалить сообщение ?
Удалить ОтменаКомментарий будет удален безвозвратно.
Блокировка комментирования
Вы дейтсвительно хотите запретить возможность комментировать ?
Запретить Отмена